Дело, господа, обстоит так: вы знаете, когда младенец кричит, крики его состоят по большей части из того, что называют гласными звуками, это А, Е. Итак, если ребенок только кричит, ему не нужна дифференцированно расчлененная левая лобная извилина; то, что производит он из себя при этом крике, не нуждается в искусной проработке его мозга. Если быть немного повнимательней, можно заметить, что крики, издаваемые ребенком, очень похожи на звук А. Только позднее ребенок начинает присоединять к своему крику звуки У и И. Постепенно ребенок, как вам известно, учится произносить согласные. Сначала ребенок кричит А; затем он учится присоединять М. Получается МА или ВА. Так постепенно из крика ребенок производит слова; при этом он присоединяет к гласным согласные.
Каким же образом возникают эти согласные? Вам надо только обратить внимание на то, как вы произносите М. Вы должны при этом двигать губами. Этому вы должны были научиться в детстве с помощью подражания. Если вы поизносите Л, то вы должны двигать языком. Так что вам приходится что-то приводить в движение. Вы, следовательно, должны от беспорядочного барахтанья, которое только и делает малыш, переходить к упорядоченным движениям органов речи, к движениям, которые выполняются с помощью подражания. И чем больше присоединяет ребенок этих согласных — Л, М, Н, Р и так далее, к появляющимся только при криках гласным, тем больше дифференцируется, расчленяется эта левая лобная извилина, тем более искусно она прорабатывается. Те же самые силы, с помощью которых ребенок научается согласным, прорабатывают эту левую лобную извилину.
Теперь мы можем спросить: каким же образом ребенок учится говорить с самого начала? Ребенок учится говорить только посредством подражания. Он учится говорить, двигать губами, и при этом он исходит из чувства подражания тому, как другие люди двигают губами. Тут все является подражанием, имитацией. Это означает, что ребенок замечает, видит, воспринимает то, что происходит вокруг него. И посредством этого восприятия — следовательно, посредством этой духовной работы над восприятием — разрабатывается мозг. Как скульптор работает с деревом, мрамором или бронзой, точно так же скульптурно прорабатывается и мозг благодаря тому, что ребенок двигается. Органы, которые он приводит в движение, распространяют свою подвижность вплоть до мозга. Когда я с помощью языка произношу звук Л, то язык посредством нерва приходит в связь с мозгом, связывается с другими органами. Это Л проходит вплоть до моей левой лобной извилины и создает там внутри такие фигуры. Это Л, следовательно, создает такую фигуру, где одно примыкает к другому, причем эта левая лобная извилина формируется подобно кишечнику. Звук М создает вот такие закругленные извилины. Итак, вы видите, в чем состоит работа над этой левой височной извилиной. Тут работает то, что благодаря восприятию приводится ребенком в движение, — то, что он испытывает. С тех пор, как стало известно о связи между разрушением левой мозговой извилины при мозговом инсульте и потерей речи, стало возможным узнать и о том, что постоянно работает у ребенка над этой левой лобной извилиной, когда он учит согласные звуки. Это связано с тем, что глаза и все другие органы отмечают происходящее во внешнем мире. Что же происходит тогда во внешнем мире?
Видите ли, когда мы говорим, во время нашей речи мы дышим. Ведь мы дышим постоянно. И когда мы дышим, в тело человека проникает то, что возникает из дыхания, проникает этот толчок при вдохе, как я его называл вам; он проникает в человеческое тело, затем поднимается через спинномозговой канал вверх (изображается на доске) и входит в мозг. Итак, когда ребенок кричит, еще не умея выговаривать согласные, только кричит и дышит — в это время наверх всегда прорывается результат дыхания, этот толчок при вдохе. Он проникает наверх и входит в мозг.
Спросим себя: что же, собственно, входит в мозг? В мозг входит кровь. Она проходит всюду, это я объяснял вам в последние дни. Итак, посредством дыхания кровь все снова и снова подталкивается в мозг. Однако повсеместное проталкивание крови с помощью дыхания происходит, начиная с момента рождения ребенка, даже с еще более раннего времени, хотя в последнем случае эта работа производится иным образом. Когда ребенок рождается, он начинает дышать. Тогда поднимается вверх тот толчок воздуха, который подталкивает кровь в мозг.
Таким образом, мы можем сказать: поскольку кровь с помощью дыхания подталкивается в мозг, постольку ребенок может только кричать. Он начинает говорить тогда, когда не только кровь подталкивается туда, но когда, скажем, с помощью глаз или каких-либо других органов, например, ушей, ребенок начинает подмечать что-то, когда он начинает что-то воспринимать. Следовательно, когда ребенок начинает подмечать, запоминать движения других людей, он имитирует эти движения в себе; и тогда вверх поднимается не только поток крови: тогда от ушей, например, сюда постоянно входит другой поток (изображается на доске). Вы видите, это другой поток. Этот другой поток проходит по нервам.
Итак, в левой височной извилине, в так называемой речевой извилине, как и во всем человеческом теле, встречаются кровеносные сосуды и нервные тяжи. На нервные тяжи воздействует то, что воспринимается извне, то, что подмечается вовне. Движения, которые ребенок делает, произнося согласные звуки, проникают через кровь в его левую речевую извилину. Эта последняя разрабатывается очень хорошо; при этом дыхательный толчок совместно с кровью сочетается с тем возбуждением, которое приходит от ушей или от глаз, так что единая кашицеобразная масса, находящаяся здесь в промежутке между кровью (капиллярами и др. — примеч. перев.) и нервами, удивительным образом прорабатывается. Итак, вы можете видеть, что наш мозг — по крайней мере в этой его части, а в других его частях происходит то же самое — формируется благодаря совместному осуществлению двух видов деятельности; одной — по восприятию, а другой — связанной с толчками, подгоняющими кровь к мозгу. Однако вам необходимо уяснить следующее: ребенок обучается речи вышеописанным образом; это означает, что разрабатывается его левая лобная извилина. Но, господа, когда производят патологоанатомиче-ское исследование трупа, вскрытие, и рассматривают правую лобную извилину, располагающуюся симметрично, то она оказывается сравнительно непрорабо-танной. Следовательно, здесь мы имеем левую лобную извилину; она прекрасно проработана, о чем я говорил вам. Однако правая в течение всей жизни остается по большей части такой же, какой она была у ребенка, она остается неразработанной, нерасчлененной. Я мог бы сказать: если бы мы имели только правую лобную извилину, то мы могли бы только кричать. Лишь благодаря тому, что мы так искусно разработали левую лобную извилину, мы можем говорить.
Только в том случае, если человек левша, если, следовательно, он имеет привычку выполнять свою работу не правой, а левой рукой, возникает нечто необычное: если такой человек переносит левосторонний инсульт, то он не теряет дар речи. Если же затем его приходится подвергать вскрытию, то обнаруживается, что у него, то есть у левши, проработана именно правая лобная извилина, тогда как у обычных граждан, у обычных людей (то есть у праворуких — примеч. перев.) прорабатывается левая лобная извилина.
Следовательно, движения руки и кисти принимают чрезвычайно значительное участие в этой проработке мозга. Почему это происходит? Видите ли, это происходит вот отчего: если кто-то привык много работать правой рукой, то он при этом делает не только ту непосредственную работу, которую он выполняет с помощью правой руки, но он тогда привыкает и дышать правой стороной сильнее, применять с правой стороны большую силу дыхания. Он привыкает яснее слышать с правой стороны и так далее. Это показывает нам то, что человек, привыкший использовать правую руку, имеет общую тенденцию развивать с правой стороны большую деятельность, чем с левой. Но при этом как нарочно происходит то, что левая лобная извилина разрабатывается в том случае, если он право-рукий, тогда как правая лобная извилина разрабатывается, если он левша. Но почему это происходит?
Смотрите, господа: здесь (изображается на доске) у тела находится правая рука, здесь расположена голова, здесь вы имеете левую височную извилину. Теперь давайте проверим, как идут нервы. Нервы идут так: здесь повсюду внутри проходят нервы. Если бы у вас не было этих нервов, вы не могли бы здесь, например, ощущать ни тепла, ни холода. Все это связано с нервами., Здесь вы повсюду имеете нервы, они поднимаются вверх через спинной мозг, входят в головной мозг. Но курьез состоит в том, что нервы, находящиеся в правой руке, идут к левому полушарию мозга, а нервы, находящиеся в другой, левой, руке, входят в правую половину мозга. Здесь внутри нервы перекрещиваются. Нервы перекрещиваются в мозгу; если я, например, выполняю какие-либо гимнастические или эвритмические упражнения правой рукой, то я при этом получаю ощущение вследствие того, что нерв становится передаточным звеном для этого ощущения. Но я ощущаю это левым полушарием мозга, поскольку нервы перекрещиваются.
Представьте себе, что ребенок охотнее делает все правой рукой. Тогда он и дышит немного сильнее правой стороной, слышит немного лучше и даже видит немного острее с правой стороны. Человек больше напрягает свою правую сторону и посредством выполняемых движений развивает левую сторону мозга.
Вам надо представить, что у каждого из нас есть свойство немного жестикулировать при речи: «Ах!» (соответствующий жест), а если мы отказываемся от чего-либо, то «Э!». Мы делаем жесты во время речи. Эти жесты становятся ощутимыми посредством наших нервов; жесты правой руки, которые мы делаем при речи, тоже ощущаются с помощью левого полушария мозга. И к тому же, если мы праворукие, то мы имеем тенденцию выговаривать гласные и согласные правой стороной нашей гортани сильнее, сильнее произносить звуки; деятельность, произведенная нами при этом, тоже сильнее ощущается нами с помощью левой половины мозга. А на этом основано то, что мозг, который первоначально был кашицей, прорабатывается все больше. Левой половиной тела мы пользуемся меньше: вот почему правая половина мозга разрабатывается меньше, она остается кашицеобразной. Если же кто-то является левшой, то происходит обратное.