Десять лекций, прочитанных для работающих на строительстве Гётеанума в Дорнахе с 2 августа по 30 сентября 1922 г. Перевел с немецкого Александр демидов (стр. 23 из 39)

Можно было бы доказать, используя тот способ, который я вам в ближайшее время еще объясню, что если человек не имеет в голове положенного количества соли, то он не может нормальным образом мыслить. Человек должен иметь в голове такое количество соли, которое соответствует норме, чтобы он мог нормально мыслить. Соль в голове представляет собой то, что должно служить для мышления. Это относится к тому, что я вам уже говорил о мышлении. В человеке все очень сложно.

А если мы имеем в себе слишком много фосфора, это означает, что мы едим слишком огненную пищу, и тогда мы превращаемся в страшно вертлявого непоседу, который атакует все подряд, который всегда хочет изъявлять свою волю. Благодаря тому, что мы имеем фосфор, у нас есть воля. Если же фосфора слишком много, тогда эта воля становится чересчур непоседливой. А если организм таков, что он благодаря своему общему составу посылает наверх в голову слишком много фосфора, тогда человек становится не только непоседливым, и, как говорится, нервным — дело тут как раз не в нервах, а в фосфоре, — он не только суетливо мечется по всему свету, но он начинает буянить, становится безумным, становится буйнопомешанным. Мы должны иметь в себе совсем немного фосфора, для того чтобы мы вообще могли проявлять волю. Но если в нас самих слишком много фосфора, то мы становимся сумасшедшими.

Теперь, господа, представьте-ка, что вы подаете кому-то соль: как могли бы вы при этом вызвать мышление? Мне бы хотелось посоветовать вам: возьмите солонку и попытайтесь тем самым вызвать мышление! Вы постоянно делаете это; в вашей голове вы делаете это постоянно, вы используете соль, чтобы мыслить. А затем, пожалуйста, соскребите со спички немного фосфора, отслоите его немножко, чтобы он был мелким, затем подожгите его снизу и попытайтесь сжечь его. Он должен при этом обнаружить волю! Сгореть, то есть ускользнуть он может, но вот проявить волю он не может! Но ведь вы постоянно делаете это в себе. Разве теперь вы не скажете, что в вас есть нечто такое, что поистине гораздо разумнее, чем наша глупая голова, которая мало что может, которая не может сделать из соли мыслящее существо, а из фосфора — существо, обладающее волей? Это нечто в нас и есть то, что можно назвать душевно-духовным началом. Это нечто живущее, ткущее, это то, что можно назвать душевно- духовным началом. Оно как бы вложено внутрь нас, оно использует соль в голове для мышления и использует фосфор, поднимающийся вверх подобно совсем тонкому дыму, чтобы изъявлять волю.

Так, при правильном рассмотрении мы переходим от телесного начала к душевному и духовному. Но что делает современная наука? Дойдя до живота, она прекращается. В лучшем случае она знает, что в животе возникает сахар и так далее; но на этом она сбивается со следа и если там происходят дальнейшие изменения, она уже не знает об этом. Поэтому наука ничего не может рассказать о душевном и о духовном. Эта наука должна быть расширена, должна быть более целостной. Нельзя ограничиваться брюшной полостью, а голову рассматривать, в лучшем случае, как то, что насажено сверху. При этом, конечно, не видят, как соль и фосфор поднимаются. Думают, что в голове происходит то же самое, что и в животе. Все зависит от того, ч го сегодняшняя наука знает кое-что только о животе, знает, что там что-то возникает; однако она совсем не знает о том, что печень может воспринимать, а почки — мыслить. Этого они уже не знают. А не знает наука этого по той причине, что она ничего не знает о голове. Она и не ищет этого знания, она считает совершенством, если ей удается положить на стол патологоанатома кусок печени.

Но это весьма далеко от совершенства; ведь в том состоянии, при котором можно просто вырезать печень из тела, души там уже нет. А пока душевное начало еще пребывает внутри, вы не можете вырезать печень. Итак, вы видите, что серьезная наука должна идти дальше, туда, где современная наука вынуждена остановиться. Вот в чем тут дело. Мы для того и построили здесь Гётеанум, чтобы наука могла объяснить тело человека в целом, а не ограничиваться несовершенными знаниями на уровне живота. Вот тогда это будет настоящая наука.

О РАННИХ СОСТОЯНИЯХ ЗЕМЛИ

СЕДЬМАЯ ЛЕКЦИЯ

Дорнах, 20 сентября 1922 г.

Господа, для того, чтобы понять человека лучше, чем мы понимали его до сих пор, давайте рассмотрим Землю. Когда земные люди сходятся вместе, им следовало бы рассматривать жизнь человека — его физическую жизнь — не саму по себе, но следовало бы рассматривать также и Землю.

Если приходишь в какой либо естественнонаучный музей, то видишь там остатки животных, а также растений, которые жили на Земле в очень давнее время. Вы, конечно, можете представить, что на Земле происходили разные события еще до того, как эти древние животные и растения при известных условиях были уничтожены. Вам также, может быть, вполне понятно, что, например, от некоторых животных в земле, в лучшем случае сохранились одни только кости, тогда как мускулы, мягкие ткани, сердце и другие органы исчезли, очень скоро разрушились, и поэтому можно найти лишь окаменевшие кости; это кости, которые после смерти животного были заполнены каким-либо материалом, например, в них попал ил. Можно найти только эти затвердевшие окаменелости, можно выкопать их, и на основе имеющегося — а это может быть всего лишь обломок кости — надо составить себе представление о том, как это когда-то выглядело на Земле. Вы можете также представить, что сегодняшнее состояние на Земле не могло возникнуть, если бы ему не предшествовало иное время, когда жили совсем другие животные и растения. Земля когда-то должна была выглядеть совсем иначе. Об этом я буду рассказывать вам сегодня.

Видите ли, об одном естествоиспытателе, Кювье, который жил в XIX столетии, говорили, что он, получив только одну кость, может составить представление о том, как выглядело это животное в целом. Если по-настоящему исследовать форму костей, если, например, иметь только одну-единственную кость предплечья, можно составить представление о том, как должно было выглядеть все в целом, ведь форма каждой отдельной кости изменяется в соответствии с изменениями всего тела. Следовательно, даже по отдельной кости можно твердо установить, как выглядело все тело. Не говоря о том, что в нашем распоряжении иногда бывают целые скелеты животных, когда-то живших на Земле, мы имеем также и упомянутые отдельные кости, и на основе этого можно составить представление о том, как все это когда-то должно было выглядеть на Земле.

Сейчас я приступаю к описанию того состояния Земли, которое было в очень раннюю эпоху, много тысячелетий тому назад. Это состояние я хочу описать вам в своем рассказе. С подробностями мы познакомимся позднее, но сейчас я хочу просто рассказать, как все когда-то выглядело на Земле, на которой мы обитаем сегодня. О сегодняшнем состоянии вам ведь все известно.

Это было так. Представьте себе Землю, кусочек которой я хочу изобразить здесь (см. рисунок 13). Эта Земля, однако, еще не имела таких горных образований, как сегодня, эта Земля была, в сущности, такой, какой становится поверхность Земли в настоящее время, если неделя за неделей идет дождь и образуется илистая грязь. Итак, поверхность Земли еще не была твердой, как сегодня, она была еще вязкой, илистой. Если бы уже тогда были люди в их современном виде, то этим людям пришлось бы или плавать — причем они бы постоянно пачкались в иле и были страшно грязными — или им приходилось бы постоянно тонуть. Следовательно, людей в их нынешнем облике тогда еще не было. Тогда Земля была

Рисунок 13

вязко-илистой, топкой и грязной, и все находилось внутри этой илистой Земли. Если сегодня, оказавшись на природе, вы возьмете камень, такой камень, какой принес однажды господин Эрбсмель, или если вы в Швейцарии заберетесь поглубже и найдете еще более твердые камни, то вы должны представить себе, что все эти камни были когда-то растворены в этой похожей на трясину Земле подобно соли, которую вы растворяете в воде. Ибо в этой тинистой земле были разнообразные кислоты, которые растворяли все, что можно. Итак, короче, это была достойная внимания илистая грязь, из которой состояла земная почва. А поверх этой земной почвы не было того воздуха, в котором содержится только кислород и азот; в нем содержались в газообразной форме всевозможные кислоты. Даже такая кислота, как серная, присутствовала там, присутствовали пары серной и азотной кислот; все это входило в состав того воздуха. Уже отсюда вы можете принять к сведению, что человек в его сегодняшнем облике не мог бы там жить. Конечно, эти испарения были слабыми, но они содержались в этом воздухе. Кроме того, этот воздух имел еще и такое свойство: вы почувствовали бы себя в нем примерно так, как если бы залезли сегодня в хлебную печь, жарко прогретую для выпечки хлеба. Это было бы нечто невыносимое для современного человека, если бы он оказался в этом воздухе, в котором, кроме всего прочего, пахло серной кислотой и было крайне жарко.

Но наверху был еще и другой воздух. Он был еще жарче, чем тот, который находился внизу. В нем образовывались облака. В этих облаках, которые образовывались там — поскольку они содержали в себе всевозможные вещества, включая серную и азотную кислоту, — постоянно возникали молнии и мощный гром. Там постоянно блистали исполинские молнии. Примерно таким было когда-то окружение Земли.