Десять лекций, прочитанных для работающих на строительстве Гётеанума в Дорнахе с 2 августа по 30 сентября 1922 г. Перевел с немецкого Александр демидов (стр. 5 из 39)

Ведь кто мог бы в этом случае обеспечить именно такое растворение, которое необходимо ребенку? Видите ли, только сама жизнь может это сделать. При необходимости тут можно было бы использовать животных, но не всех. Однако в самом начале, когда ребенок приспособлен лишь к тому — поскольку он еще не способен правильным образом растворять, — чтобы получать указанные питательные вещества, белки, жиры, уже нужным образом растворенные, в этот период правильным вскармливанием ребенка может быть только вскармливание молоком, взятым от самого человека.

Из других видов молока ближайшим к человеческому является молоко ослицы; так что если нет возможности проводить вскармливание ребенка материнской грудью или женским молоком, то возможно в дальнейшем вскармливать ребенка молоком ослицы. Хоть это и весьма комично, но фактически ослиное молоко больше всего похоже на молоко человека, и, следовательно, если невозможно обеспечить вскармливание ребенка женским молоком, то можно по необходимости содержать ослиное стойло и ослицу, чтобы таким образом обеспечивать ребенка молоком. Впрочем, то, что я говорю сейчас, есть не более чем гипотеза, предназначенная для того, чтобы вы видели, как связаны эти вещи в природе.

Если вы сравните теперь молоко как средство питания, например, с куриным яйцом, то вы обнаружите, что куриное яйцо содержит примерно 14% белка, то есть гораздо больше, а точнее, в четыре раза больше, чем молоко. Если начинают давать ребенку питание, содержащее гораздо больше белков, то ребенок уже должен обладать указанной силой для растворения. Он должен уметь растворять самостоятельно.

Отсюда вы видите, как необходимо для ребенка получать жидкое питание. Но что же это за жидкое питание? Это то жидкое питание, которое уже участвовало в жизненных процессах и, по возможности, еще участвует в них, еще живет; это условие выполняется, если ребенка прикладывают к материнской груди.

В случае ребенка очень заметно, что если он пьет молоко и это молоко проходит через рот и пищевод в желудок — только тут оно впервые умерщвляется в человеческом теле, — то это молоко затем снова может стать живым в кишечнике. Так что на примере ребенка мы непосредственно видим, что жизнь пищи должна сперва подвергнуться умерщвлению. Поскольку эта жизнь претерпела пока лишь незначительные изменения, ребенку нужно мало сил, чтобы возобновить ее, когда он пьет молоко; меньше, чем если в качестве пищи используется нечто иное. Итак, вы видите, какое непосредственное отношение к жизни имеет человек.

Но отсюда вы можете усмотреть и еще кое-что. Попытаемся правильным образом обдумать, почему так происходит? Давайте начнем с этого пункта мыслить как можно точнее. Видите ли, мы сперва говорим: ребенок должен принимать живое питание, которое он сам может и умертвить, и оживить снова, а затем скажем, что человек состоит по большей части из жидкости. Смеем ли мы утверждать, что человек состоит из воды, из той самой воды, которую мы находим вовне в природе, в безжизненной природе? Ведь тогда эта вода, которую мы находим в безжизненной природе, могла бы и в ребенке работать так, как она работает во взрослом человеке, который уже сосредоточил в себе достаточное количество жизненных сил!

Отсюда вы видите, что вода, 90% которой содержится в каждом из нас, не является обычной безжизненной водой, но она проникнута жизнью. Итак, то, что человек несет в себе в качестве воды, является чем-то иным; он несет в себе ожившую воду. И эта оживленная, живая вода представляет собой воду, какую мы находим в безжизненной природе, но пронизанную тем началом, которое проявляется во всем мире как жизнь. Жизнь так же не может реализоваться в безжизненной воде, как человеческое мышление не может реализоваться в трупе умершего. Следовательно, если вы говорите «вода», то при этом речь может идти как о воде, находящейся в ручье, так и о воде, находящейся в человеческом теле. Вам должно стать понятным, что разница тут такова, как если бы вы сказали: здесь речь идет о трупе, а здесь — о живом человеке; вода в ручье является трупом той воды, которая находится в человеческом теле.

Поэтому мы говорим: человек имеет в себе не только это мертвое, физическое, нет, он имеет в себе также жизненную телесность, жизненное тело. Так в результате точного, правильного мышления, мы находим: человек имеет в себе жизненное тело. Как оно действует в человеке, мы можем уяснить, если будем наблюдать, как человек в действительности связан с природой. При этом мы должны обращать особое внимание на то, что сначала встречается нам при наблюдении вовне, в природе, а потом — когда мы видим то же самое внутри человека. Когда мы наблюдаем внешнюю природу, мы повсюду обнаруживаем ее составные части, частицы, из которых состоит также и человек, однако человек перестраивает эти частицы на свой лад.

Для того чтобы понять это, перейдем к простейшим животным. Слушая меня, вы заметите, что мне — касаясь человека и того, что в нем находится, — уже приходилось говорить подобным образом, то есть так, как я должен говорить сейчас об этих мельчайших, простейших существах живой природы. Видите ли, в воде, в морской воде имеются очень маленькие живые существа, простейшие животные. Эти простейшие представляют собой, в сущности, лишь маленькие слизистые комочки, они так малы, что их можно увидеть только в сильный микроскоп. Здесь я, конечно, изображаю их в увеличенном виде (см. рисунок 1, слева). Эти маленькие комочки плавают повсюду в окружающей их воде, в жидкости.

Если бы не происходило ничего иного, если бы слизистые комочки были просто окружены водой, то они, эти слизистые комочки, оставались бы в покое. Однако если, скажем, какая-нибудь маленькая крупица какого-то вещества подплывает ближе, например, подплывает вот такая маленькая крупица (см. рисунок 1, справа), то это животное, если ему ничего не мешает, начинает распускать свою слизь, обволакивает эту крупицу слизью, так что эта последняя оказывается внутри слизи.

Рисунок 1

Очевидно, что эта слизь распространяется потому, что она перемещается. Тем самым этот комочек приходит в движение. Итак, благодаря тому, что это простейшее живое существо, этот маленький комочек живой слизи обволакивает своей собственной слизью крупицу, благодаря этому он приходит в движение. А эта чужеродная крупица будет теперь растворяться тут внутри. Она растворится — и таким образом окажется, что это простейшее животное пожрало эту крупицу.

Впрочем, такое животное может пожрать и большее количество таких крупиц. Представьте себе, что здесь находится животное, здесь крупица, здесь тоже одна крупица, и здесь еще одна (см. рисунок 2). Тогда это простейшее простирает свои щупальца и сюда, и сюда, и сюда. Куда ему пришлось больше всего

Рисунок 2

простирать щупальца, где, следовательно, была самая большая из крупинок, туда оно и перетягивается и тянет за собой другие крупицы. Итак, это простейшее животное приводит себя в движение таким образом, что одновременно с движением оно питается.

Когда я описываю вам, господа, этот маленький комочек слизи, плавающий в море и одновременно питающийся, вспомните о том, как я описывал вам так называемые белые кровяные тельца у человека. Они делают в человеке совершенно то же самое. В человеческой крови тоже плавают такие же простейшие животные, таким же образом они и движутся, и питаются. Мы можем прийти к пониманию, что же это, в сущности, плавает в человеческой крови, если мы направим наш взгляд на маленьких простейших животных, которые плавают вовне, в море. Их-то мы и носим в себе.

А теперь, после того, как мы вспомнили, что живые существа, которые распространены во внешней природе, плавают в нашей крови, что они, следовательно, всевозможными способами живут в нас, давайте внесем ясность в вопрос о нашей нервной системе: как она создается, а точнее, как создается наш головной мозг. Наш мозг ведь тоже состоит из мельчайших частиц. Если я изображаю эти мельчайшие частицы, то они выглядят как своего рода клубочковидная уплотненная слизь. От этой слизи отходят такие лучи (см. рисунок), которые состоят из того же самого вещества, что и слизь. Вы видите, это и есть клетка, как ее называют, клетка мозга. Ее окружают соседние клетки. Она простирает свои ножки или ручки и прикасается ими к другим клеткам. Вот третья такая клетка; она протягивает сюда свои ножки, прикасается сюда. Ножки могут быть очень длинными, могут вытягиваться до половины тельца. Они тоже граничат с одной клеткой. Если мы рассмотрим наш мозг под микроскопом, то окажется, что он состоит из таких точечек,

Рисунок 3

в которых слизистая масса находится в более плотном состоянии. Затем отсюда отходят толстые древообразные ответвления, они всегда смыкаются друг с другом. Если вы представите густой лес с плотными, соприкасающимися друг с другом кронами деревьев, с далеко выступающими сучьями, то вы получите представление о том, как выглядит мозг под микроскопом, как выглядит он при сильном увеличении.

Однако теперь, господа, вы могли бы сказать: он описал нам эти белые кровяные тельца, которые живут в крови. Но судя по описанию мозга, здесь все очень похоже; здесь обитают точно такие же тельца, как и в крови. Значит, если бы я мог, не умерщвляя человека, Удалить у него все белые кровяные тельца, извлечь его мозг и поместить эти тельца в его черепную коробку, то я тем самым изготовил бы для него мозг из его белых кровяных телец.