Здесь Овсянико-Куликовский объясняет страсти как «страстное отношение» к идеям, эмоциональность мысли; а идеи — все вообще представления и понятия, но преимущественно те, которые относятся к субъективным переживаниям. Мысль Лермонтова была им преобразована: в юношеском возрасте человек относится к «идеям», возникающим в его сознании, страстно, эмоционально, а с годам эта эмоциональность проходит. С этим преобразованием можно поспорить. При обращении к тексту мы видим, что речь не о тех идеях, которые возникают в сознании самопроизвольно, а речь о размышлениях о реализации плана, решении задачи. Можно даже дать иллюстрацию из обыденного мышления. Действительно, в стадии разработки плана решения определенной задачи мы испытываем эмоциональный подъем, проявляем активность, например, в подборе и анализе литературы (при написании курсовой работы). Здесь речь об идеях в их первом развитии идет только исключительно с целью иллюстрации описываемого процесса, не более того. Здесь нет «скрытого» смысла.
И далее, мысль Овсянико-Куликовского о том, что в Печорине представлена психологическая картина вечно бодрствующей рефлексии, даже раздвоении личности («...душа проникается своей собственной жизнью, лелеять и наказывать себя как любимого ребенка...»). Мы считаем, что здесь нет раздвоения личности, а всего лишь есть взгляд на себя со стороны, отстранение, как способ понять самого себя.
Далее тоже спорно утверждение ученого о том, что в 25-26 лет такой самоанализ невозможен. Тем более мы не согласны с тем, что это «симптом болезненного развития души». Более того, такая рефлексия возможна и в 20 лет, это лишь признак особенностей личностного характера.
Еще один момент, названный «порочным» - «неспособность забывать». Здесь мы также можем с точки зрения современности утверждать, что такая способность свойственна многим людям. И более верным было бы причинами назвать определенную неуверенность в себе, что и порождает подобную рефлексию, а также повышенную впечатлительность натуры.
Тут же Овсянико-Куликовский говорит, что «нравственное несовершенство» часто встречалось в психологии людей 30-40-х гг. Индивидуальный образ опять-таки оказался типичным. Тем более мы можем утверждать наш взгляд на проблему «героя своего времени».
В отношении «пороков», изображенных в «Герое нашего времени», В.Спасович высказывает свое мнение, споря с Лермонтовым. Он считает, что книга не есть портрет пороков всего поколения людей. Также ученый говорит, что мало одной наблюдательности Лермонтова для адекватного изображения картины человечества, что у поэта не было условий для изучения разнообразных субъектов. При этом Спасович обращается к биографическим сведениям о Лермонтове, называя его «чужаком» в обществе, вследствии чего ему маловероятно был бы доступен сложный продукт истории — современный человек19.
С общественно-социальной точки зрения Овсянико-Куликовским Печорин сравнивается с Онегиным. Оба эти образа были отнесены им к типу неудачника и лишнего человека. Им был сделан вывод о том, что сама жизнь вырабатывала особый социально-психологический тип беспокойно мечущегося человека, чувствующего себя лишним, не находящего своего места и назначения.
Эти люди не могли осуществить своей «общественной стоимости», потому что со средою своего круга они не уживались, а другой среды найти не умели; они также не располагали тем душевным содержанием, которое давало бы им возможность выносить тяготу душевного одиночества20. Далее ученый сравнивает образ Печорина с образом Онегина во всем их сходстве и различии, позиционируя Печорина среди других лермонтовских образов как «не совсем реальный тип». И здесь доказательно говорит о существовании типа Печорина (например, сам Лермонтов), являвшегося для лучших людей того времени не совсем тем, чем для нас. Этот общественно-психологический тип стоит посередине между Онегиным, человеком 20-х гг, и так называемыми «людьми 40-х гг»21.
Тип образа Печорина Спасович характеризует так: «Печорин — первый экземпляр рода людей из закаленной стали, большей частью пропадающих бесцельно и безславно, по полному их неумению и нежеланию справляться с мелкими будничными задачами обыкновенной, спокойной жизни и порывающихся на нечто более великое»22.
Для сравнения обратимся к трактовке образа Печорина А.Д.Галаховым. Образ Печорина национален, возвышается над общим уровнем. Печорин сознавал себя гениальным, но не самореализовался. Галахов, как и Овсянико-Куликовский, утверждает, что Печорин и виноват, и не виноват одновременно. Сила, не находя исхода, пробивает себе другой путь. Желая заявить себя, она истощается на что-то другое, часто на пустое и недоброе. С нравственной точки зрения действия Печорина безнравственны и в гражданском, и в общечеловеческом отношении23.
А.Н.Веселовский, как В.Спасович и А.Д.Галахов, утверждал абсолютное влияние Байрона на творчество М.Ю.Лермонтова. Следовательно, образ Печорина также характеризуем этими учеными в соотвествии с этим влиянием. Так, Печорин,- как и байроновский герой Чайльд-Гарольд, - человек высокой породы, на нем лежит печать демонизма, он - невольный скиталец с врожденными чувствами тревоги и волнения24. А.Д.Галахов говорит, что перед нами - «неизбежная судьба», Печорин становится «роковым человеком». Судьба приводила его к развязке чужих драм. Он сам справедливо называет себя «лицом пятого акта»: без него не завершается пьеса. Это необходимое лицо всегда было палачом или предателем: «Сколько раз играл я роль топора в руках судьбы!»25.
Печорин у Веселовского — надломленный герой. Но, наделенный недюжинным образованием, художественной любовью к природе, симпатиями к горской вольности, дон-жуановской тоской по идеальной женщине и мщением неповинным существам, далеким от его идеала, - он только в глазах недальновидных читателей-современников поэта, готовых принять каждый блуждающий огонек за светило, мог являться положительным характером26.
Исследователи — представители рассмотренных нами литературоведческих школ совпадают в мнении о том, что «Герой нашего времени» является автобиографичным произведением. Веселовский называет роман «беспощадной исповедью, подводящей итоги блужданий, сомнений и бесплодной траты сил», Спасович пишет, что «произведение Лермонтова — идеал, указывающий современному человеку, каким он должен быть, или <...> как мечта автора о самом себе, каким он желал бы быть», Галахов называет поэзию Лермонтова объективной. «Миросозецание поэта выразилось в характере созданного им лица, постоянного героя его произведений». Однако мы видим разницу в этих взглядах на суть вопроса.
Овсянико-Куликовский замечает, что, если Печорин — это сам Лермонтов, «как есть», то Лермонтов — не Печорин, потому что «герой нашего времени» - тип собирательный.
3. Заключение
Русская литературная мысль прошла в своем развитии большой исторический путь, который привел в середине XIX века к формированию русского литературоведения в его национальной специфике.
Потребность в объективных оценках любого исторического материала побуждает искать в научном опыте академического литературоведения позитивные элементы и систематизировать их.
Анализ академических направлений в русском литературоведении показывает, что есть все основания констатировать конструктивный, отличающийся национальным своеобразием вклад русских ученых в литературоведческую методологию.
На протяжении многих десятилетий XIX — начала XX в. в русском литературоведении господствовала культурно-историческая школа — направление в науке о литературе, опиравшееся на методологию, принципы которой складывались в России еще в 30-40-х годах XIX в. Основные предпосылки ее возникновения и широкого распространения — разработка в критике проблемы историзма и осознание писателями своей роли в общественно-историческом развитии.
Русская психологическая школа выросла на почве позитивизма. Она представлена такими крупными именами, как А.А.Потебня и Д.Н.Овсянико-Куликовский.
Д.Н.Овсянико-Куликовского волнует проблема художественного мышления, его сущности и своеобразия. Он выступил с учением о двух формах художественного познания, в основе которых лежит «наблюдение и опыт»27. Стараясь объяснить литературно-художественные явления жизнью, он вводит понятие «общественно-психологического типа». Каждый такой тип рождается в определенную историческую эпоху и находит свое художественное воплощение в образах литературных героев (Онегин, Печорин).
Соединив «психологический» метод с принципами социологического анализа, Дмитрий Николаевич положил начало изучению «общественной психологии» как одного из важнейших факторов, определяющих содержание и направление историко-литературного процесса.
Рассматривая образ Печорина, Д.Н.Овсянико-Куликовский дает нам понимание его как с точки зрения психотипа, так и с точки зрения общественно-социальной принадлежности.