Смекни!
smekni.com

«Виртуальный филиал Русского музея» (стр. 6 из 39)

430 - 408 гг. до н.э. — расцвет творчества Еврипида.

Его творчество совпадает с годами Пелопоннесской войны, которая, будучи очень тяжелой для Афин, ускорила внутренние противоречия афинского демократического полиса и привела сначала к кризису, а затем и к падению демократии в Афинах. Поэтому трагедии Еврипида, хотя и сохраняют мифологическую форму, насыщены огромным политическим содержанием. В них трактуются злободневные философские и этические проблемы, порожденные поисками новой правды: проблема равенства по природе рабов и свободных, полемика против чрезмерного богатства, проблема семьи и положения женщины, критика религии, критика мифов и их переосмысление. Для Еврипида миф был лишь средством, при помощи которого поэт мог нарисовать действительность такой, какой он ее видит. Миф становится только формой изображения характеров и судеб нового мира, изменяются и язык трагедии, который становится языком афинских граждан, и хор трагедии, превратившийся в исполнителей лирических арий, иногда слабо связанных с трагедией. Отношения в семье, проблемы брака, бывшая раньше под запретом, выносятся Еврипидом на обсуждение в театр.

В трагедии "Медея", сюжет которой взят из мифа о походе аргонавтов за золотым руном, поэт, отступая от мифа, сосредотачивает основное внимание зрителей на измене Ясона Медее. Он представил Ясона, считавшегося образцом мужской доблести, как эгоиста, действующего не по любви, а по расчету. Еврипид высказывает свое сочувствие не Ясону, а покинутой и обманутой им колхидской царевне. "Медея" Еврипида — это трагедия на злободневную тему положения женщины и одновременно философское решение проблемы страсти, затмевающей разум и ведущей человека к роковой развязке.

Если в основе трагедий Эсхила и Софокла еще лежит представление о разумных, управляющих миром божественных силах, то Еврипид обвиняет богов в несправедливости, доходя до прямого отрицания их существования в речах героев. "На небе боги есть... Так говорят! Нет! Нет! Их нет!" — говорит главный герой трагедии "Беллерофонт".

Политические взгляды Еврипида сказываются в ряде его трагедий, особенно в таких, как "Гераклиды", "Просительницы", "Андромаха". В них он выступает горячим афинским патриотом, прославляющим морское могущество Афинской державы, и сторонником демократического строя, хотя радикальную демократию в "Просительницах" и в "Оресте" он осуждает. Для Еврипида также характерно резко отрицательное отношение к консервативной Спарте ("Гераклиды") и к дельфийскому оракулу.

Герои Еврипида — философски образованные люди. Они живут и действуют в атмосфере высокого умственного напряжения. Мифологические предания подвергаются у поэта резкой критике. Так в трагедии "Троянки" Еврипид развенчивает старых ахейских героев Агамемнона, Менелая, Одиссея, покоривших некогда Трою. Их героизм, прославленный мифами и эпосом Гомера, выражается в действительности в бессмысленных жестокостях и разрушениях и не заслуживает, поэтому ни восхищения, ни подражания.

Некоторые ученые называют Еврипида первым психологом. Поэт впервые в литературе попытался проанализировать человеческие инстинкты, мир сильных ощущений и чувств. Он пытался показать неустойчивость человеческого духа и исследовать силы, воздействующие на человеческую жизнь. Поэтому в его творчестве такую большую роль занимала проблема безумия, проблема страсти, доводящей человека до исступления и до преступлений; которые он совершает, подчиняясь внезапно нахлынувшим на него темным силам души, затмившим на время голос разума.

Наряду с научной основой поэзии Еврипид создает глубоко лирические произведения в отдельных монологах героев и в хорах трагедий. Эти сцены достигают необычайной поэтической красоты, и поэтому Еврипид по праву признается одним из величайших лирических поэтов мира.

Еврипид не был понят и оценен по достоинству своими современниками. Его слава пришла к нему значительно позже, чем слава Эсхила и Софокла.

В IV в. уже ни одному поэту не удалось приблизиться к классическим образцам древней трагедии: Эсхилу, Софоклу, Еврипиду. Трагедия, порожденная полисной демократией, умерла вместе с ней.

425 - 410 гг. до н. э. стали последним периодом, когда древнегреческая трагедия покоряла афинских граждан.

Широкой известностью пользуется трагедия Софокла "Эдип-царь". Предание об Эдипе в творчестве Софокла зажглись новым светом. Софокл создал чарующий образ благородного человека, над которым еще до рождения навис тяжелый рок, заставивший его против воли совершить два величайших в мире преступления: убить отца и жениться на матери.

Страшная судьба Эдипа должна была возбуждать в зрителях мысли о несправедливости всесильного рока и о величии самого Эдипа. Величие человеческой личности выступает особенно ярко в заключительных сценах трагедии, когда Эдип, жертва судьбы, совершает шаг, непредусмотренный всесильным божеством. Он сам признает свою вину и сам приговаривает себя к страшной каре, выкапывая себе глаза, за то, что, видя, он продолжал оставаться слепым. Поэт показал с необычайной яркостью силу человека, противостоящего року. Эдип, совершив преступления, не стал преступником. Он победил рок своим благородством, немеркнущей силой своей человечности, величия своего духа.

5. Эллинистический театр: новоаттическая комедия (Филемон, Дафил, Менандр)

Трагедии, ставившиеся на афинской сцене в IV веке до н. э., не идут ни в какое сравнение с произведениями поэтов-дра­матургов V века. Ни IV век, ни последующие века не дали ни одного поэта (интересно, что в числе этих поэтов находи­лись сын Софокла, сын и племянник Эсхила), которого можно было бы поставить рядом с его великими предшествен­никами. И нет ничего удивительного в том, что произведе­ния этих третьеразрядных драматургов оказались почти це­ликом забытыми.

Трагический жанр катастрофически быстро деградировал. По-видимому, это ясно чувствовали и современники. По крайней мере, когда они ощущали потребность увидеть на театральной сцене действительно что-либо значительное, на ней воскресали произведения трех непревзойденных афин­ских мастеров трагического жанра. Наиболее популярные произведения великих афинских трагиков были включены в программу школьного обучения и переписывались (для нужд школы) из столетия в столетие.

У комедии иная судьба, чем у трагедии. Аристофан тоже не нашел себе достойных преемников. Но на то были, кроме общих, и особые причины. Представляемый им жанр так на­зываемой древней аттической комедии — комедии хоровой, буффонной, насыщенной злободневным политическим содержанием, открыто высмеивающей конкретных политических деятелей,— вообще сошел со сцены, уступив место новым формам этого жанра: Средней аттической комедии и Новой аттической комедии.

Сведения об этих новых жанрах, получивших распрост­ранение в эллинистическую эпоху, скудны. Известно свыше ста шестидесяти имен авторов-поэтов, представляющих Среднюю и Новую аттическую комедию, но от их произведе­ний, за очень немногими исключениями, дошли лишь случай­но уцелевшие фрагменты и отдельные краткие отзывы, за­мечания и упоминания позднейших писателей.

Творчество поэтов-драматургов эллинистического времени определялось уже совсем другими интересами и преследовало иные цели. Ис­торическая обстановка радикально изменилась. Бившая прежде ключом общественная жизнь была парализована за­тяжным кризисом, распространившимся на весь эллинский мир. Демократический строй обнаружил признаки явного разложения. Греческие города утратили независимость и были вынуждены подчиниться сначала Македонии, а по­том Риму.

В таких условиях былой интерес подавляющего большин­ства граждан к общественной жизни сменился полным к ней равнодушием. Серьезные проблемы общегражданской морали, проблемы в широком смысле этого слова общест­венные и политические, перестали занимать центральное ме­сто в духовной жизни новых поколений. В этих проблемах изверились. В обстановке нарастающих и неразрешимых противоречий общественной жизни взоры современников поворачиваются в другую сторону. Софисты объявляют человека «мерой всех вещей».

На передний план выдвигается внутрен­ний мир человека, характер человека. Ибо именно в харак­тере находит выражение духовная природа человека.

Драматургия и театр чутко улавливают все эти новые веяния. Не герои и выдающиеся личности, не человек, каким он только должен быть и никогда не был в реальной жизни, теперь занимают место на сцене. Новая комедия целиком по­ворачивается к тем самым людям, к каким в массе своей принадлежали потребители этого вида искусства, занимавшие в театре места на скамьях для зрителей. Эти люди были органически связаны с окружающей их бытовой средой. И новый жанр вылился не только в формы «комедии нра­вов» или «комедии характеров», но, по существу, стал пред­ставлять собой особый вид бытовой драмы.

В классическое время драматические зрелища, как мы знаем, проходили под знаком отрешения от всего буднич­ного, насмешки над ним. Никогда поэты-драматурги и поста­новщики того времени не ставили своей специальной целью сценическое отображение быта. Если он местами и проры­вался в ставившихся тогда пьесах, то это было помимо же­лания авторов: просто потому, что обстановка, в которой создаются художественные произведения, не могла не нало­жить на них своего отпечатка. Только уже в конце V века в последних комедиях Аристофана и ряде трагедий Еврипида можно уловить симптомы грядущих перемен. Теперь же будни, повседневный быт рядовых людей пробили себе путь на театральную сцену и на ней прочно утвердились.