Эти мысли выкристаллизовались в статье "О революции в России", написанной в 1905 г. Акчура использует два термина для обозначения слова революция — "инкыйлаб" и "ихтилал". "Инкыйлаб" — это состояние постоянного изменения, в котором пребывают классы общества. "Ихтилал" — восстание, резкое и открытое нарушение социального равновесия. Революцию в России Акчура определяет как "ихтилал". Корни такого восстания исследователь видит в истории России, где всевластие принадлежало царю, а затем перешло в руки бюрократии. Одновременно с политическим конфликтом Акчура видит и конфликт межнациональный, а также нарастающее противостояние крестьянства и рабочего класса по отношению к имущим классам. Ситуация в России противоречила взглядам политика о естественном социальном развитии общества путем растянутых на длительное время реформ по британскому образцу. Английские теории Акчура и некоторая часть либералов сумели навязать татарскому обществу, но... общероссийская революция перечеркнула его планы. Впрочем, это модель неплохо сработала в Турции.
У Акчуры был весьма своеобразный взгляд на русскую историю, заимствованный из французских исторических концепций. Так, он взял теорию великого историка Мишле о том, что во Франции дворянство и "третье сословие" имели различное этническое происхождение: дворяне произошли от завоевателей-франков, а "третье сословие" от покоренных галлов. В России, по словам Акчуры, полностью сохранились порядки времен Золотой Орды, только московский царь заменил хана в Сарае. Однако права простых людей, находящихся под гнетом чужеземного дворянства, не изменились. Акчура открыто называет статус крепостных крестьян словом "sегf" (фактически раб).
Вместе с тем, Акчура был последовательным сторонником преобразований, расширявших права граждан. В той же статье "О революции в России" он высоко оценил роль реформ Александра II. По мнению Акчуры, они были вызваны европейскими революциями 1848 г. и особенно поражением в Крымской войне 1853 — 1856 гг. Особенно высоко автор оценивал реформы земского и городского управления, то есть введение элементов местного самоуправления. «Однако из-за сопротивления бюрократии на уровне государства не было введено конституционное правление». Убийство же Александра II этот вопрос закрыло. Выход из тупика Акчура видел в просвещении по европейскому образцу. Из-за уважения классика к преобразующей роли науки Галимджан Ибрагимов даже назвал его атеистом.
Акчура считал, что знание о мире носит рациональный и опытный характер, а не является плодом спекулятивных измышлений. В 1903 г. он написал статью "Свет и угнетение". Акчура полагал, что в соответствии с позитивистской доктриной Огюста Конта и Герберта Спенсера научная революция была неразрывно связана с политическими изменениями в Европе, приведшими к возникновению демократических институтов. Свободная мысль является также необходимой предпосылкой революции. Следовательно, только образованный человек, овладевший знаниями о мире, может стать творцом демократического общества. Чем больше таких людей в обществе, тем быстрее идет его развитие, тем прочнее социальный порядок. Такое общество расходует свои силы не на бесплодную внутреннюю борьбу, а на прогресс и обеспечение потребностей своих членов.
Среди российских мусульман подобные взгляды воплощал Исмагил Гаспринский. Поэтому в 1903 г. по инициативе учившихся тогда в Париже Садри Максуди и Юсуфа Акчуры 20-летний юбилей газеты "Тарджеман" отмечается общенациональным съездом в Бахчисарае. Здесь идеи Гаспринского получают одобрение мусульман всей России.
1904-й год принес России поражения в войне с Японией. Впервые азиатское государство остановило колониальный натиск европейской державы. Эпоха империализма дала первые трещины. Для Акчуры японцы стали примером для подражания со стороны Турецкого государства. Эти события послужили импульсом для создания брошюры "Три политические системы".
В работе Акчура ставил своей целью анализ практической пригодности трех политических систем, которых может придерживаться Турецкое государство (тогда Османская империя), чтобы добиться могущества и прогресса и воспользоваться плодами западного просвещения. В глазах неевропейских народов Запад владел чудесным оружием устройства общества, с помощью которого он покорил весь окружающий мир. Элита расползающейся по швам Османской империи безуспешно пробовала западные рецепты, но они не срабатывали.
Существовало три варианта решения проблемы. Первый вариант состоял в формировании единой турецкой нации, при этом другие национальности ассимилируются (по образцу Франции). Второй — в политическом союзе всех мусульман вод главе с турецким государством. В этом случае используется роль османского правителя как халифа (духовного лидера) всех мусульман. Третьим вариантом было создание политической тюркской (турецкой) нации на основе расы. Тогда понятие расы имело другое значение. В частности, Европа делилась на англо-саксонскую, германскую, латинскую и славянскую расы. Эта идея для тюрок являлась совершенно оригинальной. Акчура пишет, что до последнего времени лозунг тюркского единства разрабатывался в основном на уровне языкового и культурного единства. Идея же политического единства была распространена среди тюрок России.
Акчура выступает за тюркское единство как единство языка, расы, обычаев и морали, а для абсолютного большинства — и религии. Отметим, что речь не идет о едином тюркском государстве. При этом турецкое правительство должно было сыграть основную роль, так как возглавляло самое могущественное, модернизированное и цивилизованное из тюркских обществ.
По общему признанию, идеи Акчуры были негативно восприняты большинством турок. Однако новые младотурецкие организации — Комитеты Единства и Прогресса возникали на Балканах, Кипре, в Греции, на Кавказе и в Центральной Азии. "Люди на этих землях ассоциировали себя с этнической самоидентификацией тюркизма, а не с неэтнической идентичностью оттоманизма". Младотурки же не понимали сути заявлений тюрок вне Османской империи, что Ислам и нация слились в единое целое.
Акчура мало верил седобородым турецким пашам и болтающим завсегдатаям кофеен Стамбула. Его гораздо больше привлекали фабриканты Баку, Оренбурга и Казани. В 1912 г. в статье «Тюркский мир» Ю. Акчура писал, что «в современном тюркском мире возникает новая социальная сила – буржуазия (средний класс). Богатый средний класс крупных торговцев, промышленников и владельцев шахт в Баку, Оренбурге и Казани – основных центрах тюрок Севера и Азербайджана – служит здесь примером. Средний класс является националистическим. Его экономические интересы требуют прогресса и развития национальной идеи и чувств. Очень быстро теоретики (идеологи) национализма группируются вокруг буржуазии Казани, Баку и Оренбурга». Если Стамбул является нервным центром и мозгом тюркского мира, то тюрки Казани выполняют в этом мире функции центра торговли и образования, экономически объединяя тюркский мир. Центром объединения тюркского мира Ю. Акчура видит «Тарджеман», возглавляемый И. Гаспринским: «тюркский мир России» формирует единый блок, который можно характеризовать как «рождение новой нации Востока». Именно в этих экономически независимых и преданных интересам нации людях Акчура видел будущее мусульман России. Акчура был единственным из тюркских либералов, кто свободно владел западными экономическими теориями. Он верил в преимущества капитализма, но считал, что государство должно обеспечивать процветание экономики страны и воспитание класса производителей и предпринимателей. За это его считали отступником от принципов либерализма и иногда даже называли социал-демократом.
5–6 февраля 1906 г. Ю. Акчура от имени мусульманского съезда заключил соглашение с ЦК партии кадетов. ЦК кадетов принял решение о поддержании постоянных контактов между «представителями мусульманами и центральными органами партии, а также между местными партийными комитетами и комитетами мусульманскими для согласования действий в избирательной кампании». 26 апреля 1906 г. Ю. Акчура был избран членом ЦК партии кадетов. Идеалом Ю. Акчуры было политическое устройство Великого Княжества Финляндского, но он считал его нереальным для татар, составлявших лишь около четверти населения на территориях бывшего Казанского и Астраханского ханств.
Он свято верил в единство нации и призвал к единству всех мусульман России. В 1906 г. на III Всероссийском мусульманском съезде он так сформулировал свое кредо: "Цель наша — объединить большинство мусульман России, создать политическую партию, повысить силу, влияние и авторитет перед русскими партиями, а также не лишиться, подобно мусульманам Болгарии, своих национальных и политических прав. Болгарские мусульмане спорили между собой... и, благодаря разрозненности, очутились бессильными, невлиятельными в глазах правительства и лишились своих национальных и политических прав. Положение болгарских мусульман вполне может послужить нам примерным уроком. А чтобы не очутиться и нам в таком положении, необходимо подобно национальным партиям ляхов (поляков — А. X.) и чехов Австрии, создать политическую партию, основанную на националистических принципах...
Левые говорят: "Среди мусульман существуют различные классы. Все эти классы объединить подобной программой нет возможности". Должно быть, по мнению этих господ, партии основываются только на принципе классовых интересов и возникают от классовых раздоров. Не видели, должно быть, союзов, основанных на принципах национальности и происхождения. Поэтому всегда возможно, несмотря на материальные разногласия, объединиться и организовать самую сильную партию на принципах национализма и религии".
Все годы советского режима в глазах официальных ученых эта речь была доказательством антинародной сущности Акчуры. Но вчитайтесь еще раз в эти строки. Может показаться, что они написаны сегодня. В 1990-е гг. ни мусульмане России, ни татары не смогли создать единой политической организации, защищающей свои права, несмотря на законодательство, по которому половину мест в Думе получают представители партий. Если в Первой Думе в 1906 г., депутаты от нерусских народов обеспечили большинство кадетам и взамен добились принятия документов, подтверждающих равноправие наций и религий и их культурные и образовательные права, то в современной Думе влияние национальных групп попросту незаметно.