В апреле 1917 г. лидеры социалистов, за чьей спиной стоял глава башкирских автономистов Заки Валиди, развернули кампанию клеветы против Максуди. Они обвинили его в поддержке линии кадетов на захват Стамбула. Бюро выступило против речи Садри Максуди на VII съезде кадетов, в которой он якобы выразил безусловную поддержку кадетам от имени всех российских мусульман. Во всех основных мусульманских газетах был опубликован протест бюро, в котором оно поддерживало политику обороны России, но выступало против претензий кадетов на проливы Босфор и Дарданеллы. В результате, Петроград покинул последний из лидеров татарских либералов, сторонников эволюционного развития мусульман в рамках России. В дни революции всегда очень популярны поиски врагов. Поэтому никому не кланявшийся, не повторявший бездумно популярные лозунги Максуди вызывал подозрения. Максуди выдержал момент, уехав в Ташкент. В результате, на I Всероссийском мусульманском съезде в Москве в мае 1917 г. было разрушено единство тюркских народов.
Только 10 мая 1917г. в газете «Йолдыз», возглавляемой его старшим братом Хади, Садри Максуди опубликовал статью о двух своих выступлениях на съезде кадетов. В первой речи он поддержал политику децентрализации, предложенную кадетами, и заявил о готовности мусульман поддержать контролируемое кадетами правительство в его деятельности по стабилизации обстановки в стране. В своей второй речи, Максуди ясно высказал условия возможной поддержки. Основным условием являлось признание за каждым народом права жить по собственной воле. Поэтому Максуди призвал кадетов исключить из своей программы решения о захвате Стамбула и проливов. В знак протеста против отказа, Максуди сразу же вышел из партии кадетов.
Сам протест против Максуди был составлен на основе сфальсифицированных данных, так как руководство бюро прекрасно владело русским языком, и здесь не могло быть речи о просто непонимании. Вероятно, целью была политическая изоляция Максуди. В первоначальном варианте программы съезда именно Садри Максуди был поручен доклад по национально-культурной автономии, который после его отъезда взял на себя Ахмед Цаликов, в те дни тесно общавшийся с Иосифом Сталиным. Вопрос о мусульманских воинских частях был первоначально возложен на бышего председателя мусульманской фракции Государственной Думы Кутлуг-Мухаммеда Тевкелева. Этот доклад был передан представителям Московского и Казанского Харби Шуро социалистам Галиеву и Газизу Монасыпову. В итоге, либералы — сторонники тюркского единства потеряли контроль над ключевыми проблемами съезда.
Таким образом, уже в мае 1917г. в Москве на I Всероссийском мусульманском съезде тюркскому единству был нанесен двойной удар. Один со стороны консерваторов и части социалистов, провозгласивших территориальную автономию и создавших чисто декларативный общероссийский Милли Шуро — Национальный Совет. Другой — со стороны социалистов, так как их резолюции о равноправии женщин и земельном разделе (социализации земли) только укрепили консерваторов Кавказа и Туркестана в желании разорвать связи с мусульманами центральных районов.
Представители окраин выступали за федерирование своих областей, в отличие от татар, которые не верили, что правительство даст воссоединить разрезанные по разным губерниям и заселенные русскими территории. Фатих Карими, не возражая принципиально против федерации, говорил о цене, которой придется заплатить татарам за такое развитие. Он предсказывал, что татары окажутся в меньшинстве во всех штатах и тогда «правила мусульман будут рассматриваться в парламенте своего штата, и из-за того, что они там будут в меньшинстве не будут в состоянии их защитить». Тюркист Карими уже тогда предвидел, что территориальная автономия сможет объединить лишь абсолютное меньшинство татар.
Татарам удалось создать представительный (Мэркэз Милли Шуро — Центральный (Всероссийский) Национальный Совет) и исполнительный (Исполнительный комитет (Милли Шуро — Искомус) органы мусульман России во главе с социалистами Ахмедом Цаликовым и Гаязом Исхаки соответственно. 25 июня 1917г. на заседании Милли Шуро Садри Максуди призвал его членов «подчиняться постановлениям образовавшего его мусульманского съезда» и встать над интересами отдельных этнических групп во имя общих интересов мусульман России. Этот тезис Максуди сразу же подвергся критике лидера Харби Шуро Ильяса Алкина. Таким образом, даже среди представителей татар не имелось единства по поводу деятельности Милли Шуро. Представители других мусульманских народов фактически игнорировали его работу. Искомус превратился фактически в представительство татарских автономных органов при центральных органах власти в Петрограде.
К июлю Максуди снова вернулся к вопросу о созыве мусульманских съездов в Казани. Он не мог допустить раскола и внутри татарской нации. Максуди приходилось бороться с противниками как слева, так и справа. Если радикалы вообще отрицали роль религии, то духовенство стремилось сохранить свои ключевые позиции в жизни нации, 20 июля в Казани официально открылся съезд духовенства. Мулла Нур Гали Буави призвал съезд к активной роли духовенства. Ему возразил Садри Максуди, представлявший светское крыло казанских съездов. Он заявил, что деятельность и единство духовенства должны быть ограничены тремя вопросами: обеспечение потребностей культа; обеспечение нужд духовенства, как класса; использование духовной силы духовенства. Максуди подчеркнул, что духовенство должно выбрать этот путь, а не путь влияния на все стороны жизни. Против этой позиции выступили решительно все духовные лица, как джадиды, так и кадимисты. Параллельно съезд Духовенства принял решение об изменении решений Московского съезда по женскому вопросу в двух моментах: сохранение гражданского равноправия женщин, но отсутствие равноправия в вопросах права наследования, дачи свидетельства, развода, сохранение многоженства и паранджи. Против этого выступили уже все социалисты. Казалось, что раскол нации неминуем…
Однако объединенное заседание казанских мусульманских съездов 22 июля 1917 г., включив муфтият, как один из назаратов (министерств) в правительство национально-культурной автономии, фактически поставило духовную власть под контроль светской. Путем отказа от ряда либеральных положений, и важнейшим из них стало частичное ограничение женского равноправия, светским лидерам удалось заключить альянс с большинством духовных лидеров. Это стало еще одной победой Максуди.
Одной из ключевых дискуссий II Всероссийского мусульманского съезда стала дискуссии о едином мусульманском списке на выборах в Учредительное Собрание. Выступая от меньшинства, делегат от Харби Шуро Усман Токумбетов заявил, что единство нации невозможно, так как рабочие объединятся с русскими рабочими, а баи с баями. Он отметил, что «в 1905 году наши рабочие очень быстро разошлись с классом баев». Последний тезис является ошибочным, так как в период революции 1905—1907 гг. татарские рабочие не имели ни собственной общенациональной рабочей организации, ни не разорвали отношения с классом буржуазии. Садри Максуди здесь фактически повторил аргументацию Юсуфа Акчуры на III Всероссийском Мусульманском съезде 1906 г. Он говорил, что «партии являются партиями, а нация должна быть нацией». Максуди привел пример единства славянских партий в австро-венгерском рейхстаге, где «они, прежде всего, борются за претворение в жизнь национальных идеалов». Резолюция о едином выборном списке в Учредительное Собрание была принята, но списки формировались на губернском, а не общероссийском уровне, к тому же социалисты не выполнили это решение.
До последнего дня перед II Всероссийским мусульманским съездом не были решены вопросы структурирования органов автономии. Не был решен даже фундаментальный вопрос о соотношения органов религиозной и светской автономии, а также о взаимоотношениях с Харби Шуро. Фактически подтверждается рассказ дочери Садри Максуди Адиле Айда, что структура автономии и тип отношений с Духовным Собранием являются единоличным планом ее отца.
Даже в заключительный день съезда развернулась дискуссия о порядке введения национально-культурной автономии. От имени данной секции, Габдулла Шнаси призвал к немедленному ведению автономии. Его основными оппонентами выступили председатели Уфимского и Казанского губернских Милли Шуро Гумер Терегулов и Фуад Туктаров и председатель Харби Шуро Ильяс Алкин. Туктаров предложил передать вопросы финансов и просвещения местным Милли Шуро. Терегулов рекомендовал оставить решение о принятии автономии Миллет Меджлисе. Позицию Шнаси поддержали Садри Максуди и Хасан-Гата Габяши. В результате, данное решение было принято 95 голосами, при 2 против и 19 воздержавшихся.
Так в июле 1917 г. Садри Максуди, несмотря на сопротивление лидеров Казанского и Уфимского губернских национальных советов, добился создания единой автономии тюрко-татар мусульман Внутренней России и Сибири и ее правительства. Максуди возглавил коллегию по осуществлению национально-культурной автономии. Так он стал отцом современной татарской нации. Впервые за три с половиной века наши предки образовали единый политический и культурный организм. Эту автономию признали все татары, кроме нескольких большевиков.
Объяснение А. Айда, разумеется, носит чересчур романтический характер. Три будущих министерства автономии, образовавшие Вакытлы Милли Идарэ (Временное Национальное Правительство) представляли собой три наиболее могущественные профессиональные корпорации татарского мира. Милли Идарэ формируется в составе 3 назаратов (министерств): Мэгариф (Просвещения), Малия (Финансового) и Диния (Религиозного). Диния Назарат полностью сохраняет свою структуру. Два других назарата комплектуются из представителей: Мэгариф из «Бютен Русия Укытучылар жэмгыяте» («Всероссийского Общества учителей»), Малия — из буржуазии, представлявшей местные национальные фонды. 3 татарских центра: Казань, Уфа, Оренбург—Троицк имеют своих представителей в каждом из назаратов. Тем самым, национальная администрация еще не может создать новые кадры, а опирается на имеющиеся корпорации и коллегиальные формы. Политический и административный талант Максуди заключался в том, что он эффективно использовал имеющиеся органы для решения общенациональных задач и ставил их под контроль единого общенационального правительства.