Султан-Галиев повторяет здесь слова Мулланура Вахитова. Теория “двойного угнетения” колониальных народа, то есть угнетения со стороны, как правящих классов, так и пролетариата европейских наций была изложена уже Садри Максуди в 1918 г. Идею Турана — как федерации тюркских народов он заимствует у Акчуры и других тюркистов. Новой является идея объединения всех слоев общества, кроме наиболее имущих, во имя создания национального государства. Впрочем, это близко к идеям Гаяза Исхаки образца 1906 г. Но достоинство любой теории в ее целостности, и здесь Султан-Галиеву нет равных.
Коммунисты в центре были не согласны на превращение СССР в славянско-тюркский союз. Они понимали, что, по сути, здесь возрождаются идеи Исмагила Гаспринского. При всей своей тенденциозности антисултангалиевская литература достаточно объективно называет источники теории Султан-Галиева. Чего в ней не было, так это марксизма. Даже Вахитов считал основной движущей силой пролетариат, который, правда, предстояло создать. Впрочем, победа деревни над городом стало общим местом революций после триумфа Мао в 1949 г.
Султан-Галиев был, прежде всего, практиком. Но время работало против него. С 1923 г. центр проводит тщательно продуманные акции по устранению его сторонников. Особенно опасной являлась поддержка Султан-Галиева в аппарате и среди комсомольцев. Но эта проблема была решена уже в 1924 г. Партийная дисциплина позволила рассеять его сторонников по огромным пространствам СССР. А в 1929 г., в дни народного недовольства сталинской “революцией сверху”, его сторонники стали арестовываться в массовом порядке.
С 1923 г. Султан-Галиев периодически арестовывается, в перерывах между арестами занимает мелкие посты. В 1940 г. он был расстрелян. Долгие годы место и время его гибели были неизвестны.
Для понимания роли Султан-Галиева следует прочесть тогдашние журналы коммунистической молодежи типа “Кызыл шэрык” или “Кызыл шэрык яшьлэре”. Оттуда встает облик вождя новой эпохи. Султан-Галиев был харизматическим лидером как ни один татарский политик ни до, ни после него. Он олицетворял эпоху единства и победу коллектива над личностью. Но один человек не прельстился обаянием Мирсаида и создал его портрет: портрет политика и властолюбца, отказавшегося от идеалов юности. Человека звали Хади Такташ, а произведение называется “Камиль”. Образ Сулеймана собирателен, но в нем отразилась вся суть соратников Султан-Галиева. Для понимания трагедии татар в 1920-е гг. необходимо прочесть “Камиля” и произведения Султан-Галиева, уже дважды изданные. Идеи Султан-Галиева действительно оказали больше влияние на страны третьего мира, колонии и полуколонии. Но нигде их победа не принесла благополучия, мира и стабильности. Алжир, Египет, Индонезия — вот далеко не полный список стран-поклонниц его идей в 1950-1960-е гг. Страстность Султан-Галиева, проклятия против “колонизаторов” захлестнули площади Казани и Челнов в начале 1990-х гг. Но большинство татар осталось дома. Мирное сосуществование в глазах большинства оказалось превыше борьбы за независимость. Идеи Султан-Галиева вновь отошли в тень. Станут ли они вновь актуальны? Что же, про это надо спрашивать тех, кто моложе 25-ти (ведь Мирсаиду было только 25 в 17-м году)...
Первый премьер Татарстана.
Кашшаф Мухтаров (1896 — 1937)
Эта статья — последняя в цикле. Уже пройдено почти полтора века национальной истории. Кашшаф Мухтаров — последний в списке из шестнадцати национальных лидеров и единственный из проявивших себя прежде всего в советскую эпоху. На здании больницы на углу Астрономической и Профсоюзной — мемориальная доска в его честь. Однако история правительства, по сути заложившего за три неполных года основы татарской автономии, остается пока в тени. Отрицание наследия советской эпохи коснулось и его, а в политике наркомы Татарстана оказались заслоненными фигурой Султан-Галиева. Эта статья — рассказ не только о Кашшафе Мухтарове, но и его соратниках в правительстве. Всех их, кроме скончавшегося в 1925 г. Юнуса Валиди, ждали тюрьмы, лагеря, расстрел.
Кашшаф Мухтаров родом из семьи пермского торговца. В годы Мировой войны он поступил на медицинский факультет только что открытого Пермского университета. После Февральской революции 1917 г. он стал одним из активистов национального движения, губернского Милли Шуро (Национального Совета). Вне основных татарских центров партийным различиям почти не придавалось значения. После победы большевиков — секретарем губернского комиссариата по делам национальностей. Здесь он познакомился с будущим наркомом просвещения Микдатом Брундуковым. В дни наступления войск КомУЧа летом 1918 г. советские деятели Перми эвакуировались в Вятку, где Мухтаров был принят в Компартию. В 1919 г. на весь Урал было всего три коммуниста-татарина. Здесь Мухтаров сошелся с двумя будущими ключевыми членами своего правительства — бывшими шакирдами медресе “Буби” Гасымом Мансуровым (будущим вице-премьером) и Юнусом Валиди (будущим наркомом земледелия). Они только что участвовали в расстреле известного кадимиста и доносчика Ишми-ишана, в 1911 г. добившегося уничтожения их медресе.
В те дни основной целью татарских коммунистов было создание территориальной автономии. 4 ноября 1919 г. Губернская мусульманская партконференция, где большинство составили “правые” татаристы, сторонники Султан-Галиева, приняла следующую резолюцию:
“В пределах Казанской и Уфимской губерний с измененными согласно проекту границами образовать на основах Советской Конституции Татарскую Республику как автономную часть РСФСР.
При Ревкоме должны быть организованы Народные комиссариаты: военный и народного образования для всех народностей татарского языка, населяющих территорию РСФСР, и другие по мере надобности для Татарской республики.
Исходя из общности культуры татар и языка татар и башкир, конференция, в случае желания башкир, приветствует образование единой Татаро-Башкирской республики”.
К моменту объявления Ленинского Декрета о создании республики в мае 1920 г. лидеры татарских “правых” коммунистов уже готовились разъехаться по уездам и провозгласить республику без согласия Центра. В Ревкоме (Революционном Комитете — органе, занимающемся формированием органов власти республики) Татарии “правым” удалось занять ряд ключевых постов. Однако контроль над республикой получили “левые” — сторонники Саид-Галиева, который был противником создания республики. Он и возглавил Совнарком ТАССР. В 1920 г. Мухтаров становится лишь наркомом здравоохранения в первом правительстве Татарии.
В 1921 г. в Поволжье — страшный голод. Администрация Саид-Галиева без протестов перевыполняет план сдачи зерна Центру, последствием этого становится отсутствие местных запасов зерна и массовая гибель и бегство населения. Летом 1921 г. на II Татарском съезде Советов к власти приходит правительство под руководством Мухтарова. Его основная цель — борьба с голодом. Оно согласно принять помощь от кого угодно и параллельно стремится нормализовать экономику республики в рамках политики НЭПа. Нарком земледелия Юнус Валиди признает, что он дал взятки натурой железнодорожникам для прохождения эшелона с сахаром и, тем самым, спасения жизней тысяч людей, так как угрозы репрессий не сработали.
Сама политика НЭПа делала необходимым доверие народных масс и опору на них. Лидеры правительства и ЦИК, возглавляемых “правыми”, вышли из джадидских медресе, местных Милли Шуро, Мусульманского Социалистического Комитета, Мусульманской Компартии, Центральной Мусульманской Военной Коллегии. Они имели гораздо более прочные корни в Татарстане (в отличие от “левых”, в основном связанных с Уралом) и ориентировались на удовлетворение традиционных и современных потребностей нации, при все большем учете ее реальных настроений. Опорой “правых” была молодежь национальных военных школ, комсомола, студенчество. Географически “правые” были сильны в Татарской Слободе Казани, на Северо-Востоке в районе влияния медресе “Буби”, где учились их ключевые фигуры: Гасым Мансуров, Юнус Валиди, Гаяз Максудов. Цитаделью “правых” был Наркомзем, где Юнус Валиди вел определенную кадровую политику, часто опираясь на выходцев с Северо-Востока. Часть “правых” составляли выходцы с Северного Урала, особенно Перми (Мухтаров и Брундуков), а также пограничных с Татарстаном Белебеевского и Бирского уездов. Однако сила правительства Мухтарова была, прежде всего, в поддержке большинством активного населения: зажиточными крестьянами, ремесленниками, мелкой и средней городской буржуазией, интеллигенцией, джадидским духовенством.
Но уже в 1922 г. пронациональная политика “правых” приводит к попыткам их устранения. Улучшившаяся, благодаря им, экономическая ситуация, снизила активность населения, стабилизовав общественно-политическую обстановку.
В 1922 г. исключаются из партии Юнус Валиди и его заместитель Гариф Енбаев. В ответ на исключение Енбаева из партии лидеры “правых” подписались под заявлением в его защиту, отправленным в Центральную Комиссию по проверке и очистке РКП(б). Валиди потерял свой пост. Его главной “виной” стало принятие Земельного Кодекса Татарстана, отличающегося от федерального.
В декабре 1922 г. III Съезд Советов Татарии подтвердил полномочия правительства “правых”. Они преобладали и в Президиуме съезда. Кашшаф Мухтаров в своем докладе охарактеризовал путь, проделанный Татарстаном. Он говорил о недоверии татарских “народных масс к ранее господствовавшей нации”. Это усугублялось позицией центральных чиновников “в начальный период”, которые действовали, “трактуя Татарскую Республику”, как одну из многочисленных губерний”. Сравнивая начальное и современное положение Татарстана, Мухтаров приходит к выводу: “Автономность... без точного и реального содержания, без определенных граней, без всякого авторитета. Мы все это теперь имеем в большей или меньшей степени”. При этом Мухтаров поддержал проект создания Волжско-Камской Области в рамках экономического районирования, а также за создание союза автономных республик и областей РСФСР в связи с образованием Союзного ЦИК и СНК. Мухтаров заявляет, что такая политика “ведет к расширению автономных прав молодой Татарии”.