Существует несколько проблем, связанных с освещением предыстории Сталинградской битвы, ее хода, в оценке значения самой Сталинградской битвы и победы Советского Союза в ней.
Проблема первая, – какие события (действия сторон – как германской, так и нашей) стали первопричиной Сталинградской битвы. Являлся ли Сталинград с самого начала одной из основных целей германского командования или события вокруг Сталинграда это лишь отголосок поражения советских войск под Харьковом.
Проблема вторая, - почему Сталинград не был взят сходу, почему наступавшие немецкие части повернули на Ростов-на-Дону, когда путь к городу на Волге был свободен, и когда Сталинград не был готов к обороне. Почему группа армий «Юг» была поделена на части, и как это сказалось на наступлении на Волгу.
Проблема третья, - по каким причинам была прорвана оборона, почему силы РККА не смогли сдержать натиск немцев, несмотря на оборонительные укрепления перед городом.
Проблема четвертая, - почему до этого наступавшие с успехом части вермахта увязли на улицах города, какие причины остановили немцев и не дали захватить город полностью, почему бездействовали авиация и артиллерия, почему не были эвакуированы жители города и работавшие там заводы.
Проблема пятая, - почему была окружена 6-я армия Паулюса, почему она не пыталась выйти из создавшегося котла.
Проблема шестая, - какое значение для хода войны имела Сталинградская битва. Какова ее роль. В послевоенный период отношений между СССР и США, названный «холодной войной», на западе завидовали успеху Советского союза. «В США стремились к тому, чтобы изобразить решающим событием свое собственное вступление в войну в декабре 1941 года после нападения японцев на Перл-Харбор.»[2]
Попробуем разобраться в этих проблемах, найти ответы на поставленные вопросы.
Обстановка на советско-германском фронте в начале 1942 года.
Предыстория Сталинградской битвы.
В конце 1941 года немецкие войска были остановлены на всем протяжении советско-германского фронта от Крыма до Мурманска. А в результате успешных контрнаступлений РККА под Москвой, Ростовом и Тихвином удалось отбросить вермахт на 150-300км на запад. Казалось, фронт вот-вот рухнет и бойцы Красной армии на плечах бегущего противника ворвутся в Германию так же стремительно, как и вермахт летом трагического 1941 года в Украину и Белоруссию. Успехи настроили Верховного Главнокомандующего Сталина на такой оптимистический лад, что 10 января 1942 года он в своей директиве указывал: «...Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить израсходовать свои резервы еще до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев не будет больше резервов, и обеспечить таким образом полный разгром гитлеровских войск в 1942 году».[3]
Перелом в ходе боевых действий на советско-германском фронте породил отрыв от реальной действительности и в рядах высшего генералитета РККА. Генерал Жуков хотел разгромить на Ржево-Вяземском плацдарме группу армий «Центр», маршал Тимошенко предлагал наступать на Харьков, а генерал Мерецков собирался разбить 18-ю немецкую армию и снять блокаду с Ленинграда. Все они предлагали перейти к активным наступательным действиям на своих участках той сине-красной линии, которая протягивается сейчас на картах всех учебников по истории от Черного до Балтийского моря. Их предложения не были безосновательными: за предыдущий год боев вермахт и люфтваффе понесли значительные потери, и умелые действия при достаточной концентрации сил на отдельных, стратегически наиболее важных участках могли действительно привести уже к настоящему перелому. Но из-за обилия планов, каждый из которых сулил решение той или иной задачи, будь то деблокада Ленинграда, одновременно отводящая угрозу от Балтийского флота, или удар по группе армий «Центр», выравнивающий фронт и окончательно отводящий угрозу от столицы, или возвращение плодородных земель Украины с освобождением Крыма. Сталин не смог выделить один, самый важный, и распылил силы: в середине января все 9 фронтов РККА перешли в наступление на пространстве от Балтийского до Черного морей.
К концу февраля случилось то, чего и следовало ожидать: наступление закончилось - Красной Армии не удалось достичь ни одной из поставленных целей, к тому же началась весенняя распутица. К концу марта линия фронта стабилизировалась. Таким образом наступление не принесло ровным счетом ничего, но при этом потери составили около 1 млн. 800 тыс. человек. Но катастрофы не произошло - положение спасли необычайная стойкость советского народа и бесперебойное, все более возрастающее производство боевой техники, оружия и боеприпасов. Потери, понесенные в первую очередь из-за необученности бойцов и, самое главное, командиров на начальном этапе войны могли быть достаточно быстро восполнены. «Уже в апреле численность войск была восстановлена, а к маю, получив еще 1,5 млн. человек, армия насчитывала 5 млн. 600 тыс. бойцов и командиров… За первое полугодие 1942-го только танков было выпущено 11 178 штук, из них - более 6 000 средних (Т-34) и тяжелых (КВ-1)… В мае усилия промышленности дали возможность приступить к созданию целых танковых армий смешанного типа в составе: 3 танковых корпуса (по 168 машин), резервная танковая бригада (53 машины), 2 стрелковые дивизии и артчасти.»[4] При этом была проведена реорганизация управления войсками: в армии были созданы танковые корпуса и стрелковые дивизии. Последние насыщались противотанковым оружием.
Но при всех этих нововведениях оставалось одно обстоятельство, сводящее на нет результаты проведенной реорганизации, а именно: командиры имели недостаточный боевой опыт, в том числе не всегда правильно представляли себе способы ведения войны того времени, не было отработано взаимодействие родов войск: пехоты, артиллерии, танков и авиации, не были в достаточной степени обучены и солдаты. Поэтому РККА была не такой сильной, как это может показаться на первый взгляд при изучении численных характеристик воюющих сторон. В это же время на Красную Армию возлагалась крайне сложная, более того, непосильная задача – завершить войну в течение 1942 года, т. е. решать проблемы организации было некогда, и опыт мог получен только в ходе самих боевых действий, что в уже само по себе предопределяло при таких условиях наличие определенного числа тактико-стратегических ошибок.
Начальник генерального штаба Шапошников и Жуков предлагали летом 1942 года перейти к стратегической обороне и накапливать силы, так как результаты зимнего наступления были налицо. «Поэтому генштаб отрицательно отнесся к предложениям Военного совета Юго-Западного направления от 22 марта, в котором говорилось: «Войска Юго-Западного направления в период весеннее-летней кампании должны стремиться к достижению основной стратегической цели – разгромить противостоящие силы противника и выйти на средний Днепр (Гомель, Киев, Черкассы) и далее на фронт Черкассы, Первомайск, Николаев».[5] Н.С.Хрущев, входивший в совет Юго-Западного фронта, оказывал большое влияние на главнокомандующего этим направлением С.К.Тимошенко, поэтому логично предположить, что такой опасный и рискованный план был составлен, исходя из личных амбиций Хрущева, пытавшегося вернуть Украину, республику, которой он руководил. Сталин понял всю рискованность предложенной операции и, по словам Василевского, «дал указание С.К. Тимошенко на разработку частной, более узкой операции, чем тот намечал, операции с целью разгрома Харьковской группировки врага наличными силами и средствами Юго-Западного направления»[6].
По другую сторону линии фронта также происходило горячее обсуждение планов боевых действий на 1942 год. При планировании операции Барбаросса предполагалось, что война будет закончена еще до зимы 1941 года, но в реальности все вышло совсем иначе: наступление было всюду остановлено, вермахт понес тяжелые потери, а РККА выстояла, да еще и смогла провести ряд серьезных наступательных операций, поставив немецкие войска в крайне затруднительное положение. Все значительно осложнялось вступлением в войну США. Хотя о появлении американцев в Европе говорить было еще рано, но было ясно, что натиск англичан все же усилится, что создавало необходимость отвлекать силы на войну в Средиземноморье. Кроме того поставки в СССР по Ленд-Лизе должны были укреплять советский фронт. В этой ситуации длительная оборона неумолимо должна была привести к поражению. Выход был один – наступать решительно и быстро, так как времени на победоносную войну в России оставалось все меньше. Но тут возникала еще одна трудность – для проведения наступления по всем направлениям, как год назад, больше не было. Все основные силы надо было сконцентрировать на одном участке, на всех других ограничившись обороной. Я для этого желательно было сначала ликвидировать многочисленные и опасные выступы и изгибы линии фронта, чтобы высвободить дополнительные силы.
Выбирая между двумя альтернативами – наступлением на Москву или на Кавказ и Волгу, Гитлер остановился на последнем. Генерал Г. Блюментрит, заместитель начальника генштаба Верховного командования вооруженных сил Германии, вспоминал: «Промышленно-экономические круги в Германии оказывали сильное давление на военных, доказывая важность продолжения наступательных операций. Они говорили Гитлеру, что не смогут продолжать войну без кавказской нефти и украинской пшеницы».[7] К тому же можно было значительно ослабить экономику СССР, лишив ее этих ресурсов, и свести таким образом на нет американские поставки. Предполагалось также захватить все Черноморское побережье Кавказа и принудить Турцию к вступлению в войну на стороне Германии. Наступление по этому направлению также казалось наиболее выгодным, так как на юге была хорошо развитая сеть дорог, что позволяло надеяться на быструю переброску сил.