Александр говорил французскому послу Коленкуру: «Если император Наполеон начнет против меня войну, то возможно и даже вероятно, что он разобьет нас, если мы примем сражение, но победа не принесет ему мира... У нас – бескрайние пространства, и мы сохраним хорошо организованную армию... Я не обнажу шпагу первым, но вложу ее ножны последним... Если военное счастье от меня отвернется, то я скорее отступлю до самой Камчатки, чем отдам мои губернии или подпишу в моей столице мирный договор».
14 апреля 1812 г. Александр I прибыл в Вильно, чтобы находиться при действующей армии и самому распоряжаться ею. Две недели спустя сюда прибыл граф Л. Нарбонн с предложениями от Наполеона о продлении и укреплении мира между Францией и Россией. Александр ответил отказом.
На одном из балов 14 (24) июня 1812 г. Александр узнал, что Великая армия форсировала Неман и вторглась в пределы России. 13 (25) июня французские войска заняли Ковно, 16 (28) июня – Вильно. Здесь Наполеон принял генерала Балашова, посланного к нему Александром I с письмом, в котором Российский император сообщал, что вступит с Наполеоном в переговоры только при условии, если французская армия отойдет за границу.
Обычно войны Наполеона сводились к одному-двум генеральным сражениям, которые и решали судьбу всей кампании. И на этот раз расчет Наполеона сводился к тому, чтобы, используя свое численное превосходство, разбить рассредоточенные русские армии поодиночке как можно ближе к западной границе. В этих условиях единственно верным решением (которое и было предусмотрено военным министром М. Барклаем де Толли и принято вскоре после начала войны Александром I) было избежать сражений, отступать, «продлить войну по возможности» и «при отступлении нашем всегда оставлять за собою опустошенный край», вплоть до перехода в контрнаступление. 2 июля Барклай оставил укрепленный лагерь в г. Дрисса и, уклоняясь от ударов Наполеона, пошел к Витебску на соединение с Багратионом.
Тем временем государственный секретарь А.С. Шишков составил письмо к государю о необходимости его отъезда из армии и получил подписи Аракчеева и Балашова. Здесь, убеждал Шишков, присутствие его бесполезно, тогда как появление его в Москве и Петербурге воодушевит весь народ. Приводившиеся аргументы были серьезными. В ночь на 6 июля император уехал в Москву.
Отъезд императора многие расценивали как проявление трусости. Он писал сестре Екатерине: «Принеся свое личное самолюбие в жертву общему благу и уехав из армии вследствие толков о том, что я приносил ей вред своим присутствием, что я избавлял генералов от всякой ответственности, что я не внушал войскам никакого доверия.., посудите сами, друг мой, как мне должно быть тяжело слышать, что моя честь подвергается нападкам…».
12 июля в Кремле народ встречал Александра криками: «Ура!... Веди нас, царь батюшка! Умрем или победим!». С трудом он прошел сквозь теснившую его толпу к собору, где архиепископ благословил его: «Царю! Господь с тобою: Он гласом твоим повелит бури, и станет в тишину, и умолкнут волны потопные. С нами Бог!». В Москве император осознал всю мощь русского народа, его готовность к самопожертвованию, веру в своего государя.
6 (18) июля состоялось подписание русско-английского и англо-шведского договоров. Они положили начало новой,6-ой коалиции направленной против наполеоновской Франции. 8 (20) июля был заключен русско-испанский союз, по которому обе державы обязывались вести «мужественную войну против императора французского».
Русские войска тем временем отступали. Витебск был оставлен. Постепенно росло недовольство отступлением, в котором видели стратегический просчет и винили Барклая де Толли. Это недовольство провоцировалось и «спускалось» в солдатскую среду генералитетом [2]. Недовольство распространялось и в обществе. Барклай, конечно же, на самом деле следовал указаниям императора, Ж. де Местр передавал слова Александра I: «Я помню, что говорил Наполеон в Эрфурте: «На войне все решает упорство; оно-то и помогает мне побеждать». Я докажу ему, что не забыл его уроков».
План Наполеона разгромить поодиночке 1-ю и 2-ю армии был сорван: 22 июля (3 августа) после тяжелых арьергардных боев обе армии соединились в Смоленске. Но в ночь на 6 (18) августа после героического сопротивления Смоленск был оставлен русскими войсками, которые продолжили отступление. Дорога на Москву была открыта. В Смоленске Наполеон попытался через пленного генерала Н.А. Тучкова договориться с Александром I о мире. Но предложение наполеона было оставлено без ответа. Наполеон принял решение наступать на Москву, в решающем сражении разгромить русскую армию, занять Москву и продиктовать Александру I условия о мире.
Война приняла затяжной характер. Ширилось народное сопротивление. «Война теперь не обыкновенная, а национальная»,- писал Багратион. Теперь недовольство отступлением русской армии сменилось негодованием в армии и тылу, обрушившимся на Барклая де Толли. «Никого не уверишь ни в армии, ни в России, чтобы мы не были преданы»,- писал 7 августа Багратион Аракчееву.
Русское командование готовилось к генеральному сражению, намеченному у Царева-Займища. Но критика командования приняла столь резкие формы, что Александр должен был удалить Барклая де Толли. Человеком, которым его хотели заменить, был М.И. Кутузов, любимый в армии и уважаемый русским дворянством.
Александр очень не любил Кутузова со времен Аустерлица и не доверял ему. Но под давлением своего окружения император вынужден был 8 августа подписать приказ о назначении Кутузова главнокомандующим всеми армиями. «Известие сие всех порадовало не менее выигранного сражения», - вспоминал Н.Н. Муравьев[3]. Кутузов, конечно, понимал, что от него ждут решительных действий, которые остановили бы дальнейшее продвижение врага в глубь страны. Он решил дать Наполеону генеральное сражение в 120 километрах от Москвы, у села Бородина вблизи Можайска.
Бой произошел 26 августа (7 сентября) 1812 года. Он стоил русским 45,6 тысяч убитыми и ранеными, французам – 28 тысяч человек[4]. Каждая сторона считала себя победившей. Как бы то ни было, цель Наполеона – разгром русской армии – не была достигнута. Кутузов отдал приказ об отступлении к Москве. 1 (13) сентября на военном совете в Филях Кутузов решил оставить Москву без боя. «Я лишь исполняю Божью волю и сберегу армию», - сказал он. На следующий день французская армия вошла в Москву.
Когда в Петербурге узнали о сдаче Москвы, «возбуждение умов» было такое, что близкие Александра уговорили его проследовать 15 сентября – в день его коронации – в Казанский собор не верхом, как обычно, а в карете с императрицами. Двор был в полной растерянности. «Только чудо спасет Россию», - писал Ж. де Местр. Европейские политические деятели полагали, что Россия находится на краю гибели. Императрица-мать, великий князь Константин, Румянцев, Аракчеев Волконский склонялись к тому, чтобы немедленно начать переговоры о мире. Но Александр был непреклонен. «Я предпочту лишиться престола, чем договариваться с монстром, принесшим всему миру столько несчастий», - писал он. На попытку находившегося в Москве Наполеона начать «дружеские переговоры», Александр не давал никакого ответа. Если бы Александр I согласился на мир с Наполеоном, занявшим Москву, то, по справедливому мнению К. Клаузевица, «поход 1812 года стал бы для Наполеона наряду с походами, которые заканчивались Аустерлицем, Фридландом и Ваграмом»[5].
Александр тяжело переживал сложившуюся ситуацию. Утешение он нашел в вере. «Пожар Москвы просветил мою душу, - говорил он впоследствии, - и наполнил мое сердце горячей верой, которой я никогда раньше не ощущал…Тогда я познал Бога». Религиозное настроение Александра росло под влиянием друга юности, князя А.Н. Голицына, приобщившего Александра к чтению Библии.
Одновременно Александр с тревогой наблюдал за всевозрастающей ролью Кутузова и стремился ограничить его полномочия.
После оставления Москвы русская армия, блестяще осуществив фланговый маневр, отошла к Тартутину. Здесь был создан Тартутинский лагерь, сыгравший решающую роль в подготовке русской армии к контрнаступлению. Гнев против завоевателей сплотил всю Россию.
7 октября по приказу Наполеона, французская армия оставила блокированную русскими войсками и партизанами Москву. Французы начали движение на юг по Калужской дороге. Наполеон рассчитывал разгромить русскую армию, овладеть продовольственной базой в Калуге и военными арсеналами Тулы и далее отправиться на юг в плодородные и не разоренные войной губернии. 12 (24) октября в результате сражения под Малоярославцем путь на Калугу французской армии был прегражден. Наполеон вынужден был повернуть на разоренную войной старую Смоленскую дорогу. Стратегическая инициатива с этого момента перешла к русской армии. Началось отступление французской армии. В ходе его французы несли большие потери от голода болезней и арьергардных боев. Окружить неприятеля и отрезать ему путь на запад русским войскам не удалось. После переправы через р. Березину 14-16 (26-28) ноября началось уже беспорядочное бегство остатков французских войск. 23 ноября (5 декабря) Наполеон передал командование Мюрату и с бешеной скоростью помчался во Францию.