А. Н. Архангельский задается вопросом: «Каким образом всего за четыре года из принца крови, готового ввести республику, лишь бы не царствовать, получается заговорщик, готовый к невольному пролитию крови, лишь бы поскорее воцариться?» Дело в том, что и «более сильные люди,.. более опытные, менее замкнутые в микрокосме дворцовой жизни, не могли устоять перед властью власти» [23]. Отношения Александра с отцом становились все более неприязненными. Зимой 1800-1801 годов Павел I вызвал из-за границы 13-летнего племянника Марии Федоровны принца Евгения Вюртембергского, а затем объявил о своем намерении усыновить его и, более того, возвести на такую высокую ступень, которая приведет всех в изумление. Пален (назначенный к этому времени петербургским генерал-губернатором) ежедневно торопил наследника, указывая, что в заговор вовлечено слишком много лиц и следует опасаться доноса. Но Александр медлил.
9 марта, когда Пален прибыл к государю с рапортом о состоянии, дел в столице, Павел I спросил его, известно ли ему о готовящемся заговоре. Пален сразу нашелся. Он отвечал, что не только знает о заговоре, но и сам в нем участвует, чтобы выведать намерения заговорщиков, и держит в руках все нити заговора, в котором, по его словам, участвуют императрица, великие князья и их жены. Император поверил Палену и вручил ему указ, предписывающий отослать Марию Федоровну и невесток в монастырь, а великих князей заключить в крепость. Пален обещал исполнить указ, когда будут получены явные доказательства вины. С этим указом Пален пошел к Александру...
В ночь с 11 на 12 марта 1801 года группа заговорщиков проникла в Михайловский дворец. Все кончилось, говоря словами А. Е. Преснякова, «безобразной расправой» над императором.
Таким образом, можно отметить, что важную роль в складывании личности и взглядов Александра сыграло воздействие идей эпохи Просвещения – о человеческом благе, гражданской свободе и др. Комплекс этих идей отличался абстрактностью и утопичностью, что сказывалось, например, когда Александр разрабатывал свою программу решения крестьянского вопроса. Что же касается таких черт характера Александра, как скрытность, многоликость, гибкость, то они были во многом сформированы необходимостью выживания в атмосфере интриг.
К престолу Александр прошел через труп отца. По словам А. Н. Архангельского, «воля к власти… оказалась… в Александре сильнее воли к чести и долгу» [24]. По мнению многих мемуаристов и биографов Александра I, цареубийство 11 марта оставило неизгладимый след в его душе. Петербуржцы передавали друг другу слова, сказанные Александром после погребения отца: «Все неприятности и огорчения, какие случатся в моей жизни, я буду носить как крест…»
Но главное, как считал А. Е. Пресняков, состояло в том, что переворот 11 марта стал грозным напоминанием о зависимости монарха от его окружения. Сознание этой зависимости преследовало Александра «в течение всей его деятельности» [25].
Глава 2. Внутренняя политика Александра I в 1801-1812 гг.
§ 1. «Негласный комитет»
В манифесте, возвещавшем о восшествии на престол великого князя Александра Павловича, от имени последнего торжественно объявлялось: «Мы, приемля наследственно Императорский Всероссийский Престол, восприемлем купно и обязанностей управлять Богом нам врученный народ по законам и по сердцу в Бозе почивающей Августейшей бабки Нашей… Екатерины Второй». Новый император, таким образом, подчеркивал свою приверженность политическому курсу Екатерины II, много сделавшей для расширения дворянских привилегий. Манифест был составлен одним из екатерининских вельмож, Д. П. Трощинским, и, по словам А. Е. Преснякова, «хорошо выразил, чего ждали от Александра, чем можно было оправдать переворот» [1].
Дружный хор торжественных од приветствовал восшествие Александра на престол. Несмотря на объявленный траур, на улицах Петербурга и Москвы царило праздничное ликование. Новый монарх публично отрекся от деспотических методов правления своего отца – таково было всеобщее мнение. Но в петербургских гостиных распространился и другой взгляд на первый манифест Александра. Его обещание возвратиться к политическим принципам Екатерины II расценивалось там как свидетельство того, что опальный екатерининский фаворит Платон Зубов обрел прежнее влияние. Как показывает в своей монографии М. М.Сафонов, Зубовы и Пален, действительно определяли первые политические шаги Александра. Каковы бы ни были личные взгляды бывших заговорщиков, они должны были учитывать сложившуюся ситуацию. Перемена на престоле в отличие от событий 1762 и 1796 гг., не повлекла каких-либо народных движений, крестьянских восстаний. Купечество и мещанство оставались равнодушными. Дворянство же, особенно столичное, не только приветствовало переворот, но и открыто требовало возвращения к «екатеринским вольностям». Для того чтобы укрепиться у власти, нужно было идти навстречу дворянству.
Сразу же по вступлении на престол Александр, по выражению Н. А. Троицкого, «излил на дворян дождь милостивых указов». Смысл изданных повелений, как писал современник, заключался «в трех незабвенных словах: отменить, простить возвратить». 13 марта было издано повеление о выдаче указов об отставке всем генералам, штаб - и обер-офицерам, исключенным из службы по сентенциям военного суда или же вообще без всякого суда по высочайшим указам. Два дня спустя последовал аналогичный указ относительно гражданских чиновников, без суда исключенных из службы.
Указами 14, 16 и 24 марта разрешалось ввозить и вывозить из России различные промышленные продукты, вывозить вино и хлеб. 15 марта появился указ об амнистии заключенных, сосланных, поднадзорных лиц по делам, производившимся в Тайной экспедиции, о возвращении лишенным чинов и дворянства прежнего достоинства и о восстановлении дворянских выборов. 19 марта был оглашен указ, предписывавший полиции не выходить из границ своей должности, 22 марта – указ о свободном пропуске едущих в Россию и из нее. Указ 31 марта отменил запрет ввозить из-за границы книги и ноты, содержать частные типографии. Были отменены такие раздражавшие дворянство указы Павла I, как, например, запрет носить круглые французские шляпы.
2 апреля были обнародованы манифесты о восстановлении жалованных грамот дворянству и городам – важнейших законодательных актов екатерининского царствования. Их издание демонстрировало преемственность внутриполитического курса Александра с основами внутренней политики Екатерины II. Н. П. Панин писал об Александре: «Это – сердце и душа Екатерины II, и во все часы дня он исполняет обещание, данное в манифесте». Было объявлено также об уничтожении важнейшего института политического сыска – Тайной экспедиции, в ведении которой находилось рассмотрение дел, связанных с оскорблением величества, а также с изменой «государю и государству». В манифесте говорилось о том, что «в благоустроенном государстве все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общею силою закона». Секретные дела должны были впредь производиться в Сенате и в учреждениях, ведающих уголовным судопроизводством.
Первые мероприятия правительства вызвали удовлетворение в самых разных слоях столичного и поместного дворянства. Но возвышение П. Зубова и вчерашних заговорщиков, в значительной степени определивших этот правительственный курс, было встречено в верхах столицы с раздражением. В них видели живое воплощение режима фаворитизма, восстановления которого дворянские верхи отнюдь не желали. «Монарх в их руках, - писал С. Г. Воронцов. - Он не может иметь ни силы воли, ни твердости, чтобы противиться тому, чего хочет эта ужасная клика. Он должен беспрестанно видеть на лицах тех, кто окружает… его, их скрытые мысли, которые они сами ему высказывают: «Мы задушили твоего отца, и ты последуешь его примеру, если когда-либо осмелишься сопротивляться нашей воле».
Итак, пишет М. М. Сафонов, Александр, в равной степени отрицавший политику екатерининского и павловского правительств, первые шаги свои на правительственном поприще был вынужден сделать как ревностный сторонник политики Екатерины [3]. «Александра, воспитанного в двойной школе – просвещенного абсолютизма и военного деспотизма, - манила мечта о роли благодетельного диктатора», - писал А. Е.Пресняков [4]. Но сейчас император был вынужден делать то, что требовали от него круги, усилиями которых он был поставлен во главе страны, приспосабливать свои идеи к их взглядам и настроениям.
Александр вступил на престол, имея четкую программу решения крестьянского вопроса. Но едва ли у него была конкретная программа преобразования государственного устройства. Однако он, подобно Екатерине II, был сторонником концепции «истинной монархии». Он теоретически допускал, что в интересах монарха (и государства) нужно устроить управление так, чтобы власть совершала бы как можно меньше политических ошибок, то есть действовала бы не только по прихоти монарха, а принимала бы самые благоразумные решения. Для этого требовалось реорганизовать правительственные учреждения, чтобы они могли удерживать монарха от неправильных шагов.
В то же время мысль об ограничении царского самовластия получила довольно широкое распространение в сановных верхах столицы, интересы которых нарушались Павлом I, прежде всего среди руководителей антипавловского заговора. П. Зубов стал лидером этого «аристократического конституционализма», целью которого, по, словам А. Е. Преснякова, было «закрепить в формах политической организации… достигнутое в ХVIII в. преобладание дворянства над государственной властью» [5]. Первым проявлением этих тенденций стало учреждение Непременного совета (30 марта 1801 г.). В его состав вошли генерал-прокурор А. А. Беклешев, фактический министр юстиции, внутренних дел и отчасти финансов, вице-канцлер A. E. Куракин, петербургский военный губернатор П. А. Пален, другие лица, в том числе П. и В. Зубовы, влияние которых было самым значительным. Это был законосовещательный орган при императоре. В предмет его рассуждений должно было входить «все, что принадлежит до государственных постановлений». Дела в Совете рассматриваются либо по повелению монарха, либо по предложению одного из советников, которое доводится до рассмотрения монарха, если оно одобрено большинством в Совете. Когда дело одобрено большинством голосов, составляется протокол, в который вносят мнения, высказанные при обсуждении. На основании протокола монарх принимает решение и издает указ. Какое из мнений будет положено в основу указа, зависит от усмотрения монарха. Совету было дано важное право по своему усмотрению вырабатывать проекты государственных реформ. После учреждения Непременного совета власть императора осталась неограниченной, но возникли определенные условия для контроля советников за деятельностью самодержавной власти. Роль Совета зависела от того, насколько Александр в своих решениях будет руководствоваться его мнением.