3 марта 1946 г. в Вашигтон прибыл Черчилль, чтобы оттуда по приглашению Трумэна отправиться вместе с ним в Фултон на президентском поезде.
Британский политик призвал США и страны Запада к совместной борьбе против наступления мирового коммунизма. Он требовал активизации действий, направленных против СССР, но прежде всего против компартий в странах Запада: «Никто не знает, что Советская Россия и ее международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским и верообратительным тенденциям… Во многих странах по всему миру вдалеке от границ России созданы коммунистические пятые колонны, которые действуют в полном единстве и абсолютном подчинении директивам, которые они получают из коммунистического центра. Коммунистические партии, или пятые колонны, представляют собой все возрастающий вызов и опасность для христианской цивилизации»[8].
Фултонская речь Черчилля 5 марта 1946 г. была детально согласована с руководством США. Еще 20 декабря 1945 года госдепартамент объявил о предстоящей речи Черчилля как о важном событии. «Все данные ясно говорят о том, - пишет подробно исследовавший этот вопрос американский историк Ф. Хэрбэт, - что Трумэн выдал Черчиллю лицензию на публичную апологетику – причем, в узаконивающем собственном присутствии – тесного и глобального военного союза между Англией и Америкой, единственной целью которого могло быть сдерживание советской мощи вплоть до ее уничтожения»[9].
Мотивы этого «лицензирования» вполне объяснимы. В обстановке начавшейся перестройки своей политики Трумэну было крайне важно прозондировать реакцию на нее со стороны СССР – не уступит ли Сталин уже на ранней стадии, столкнувшись с перспективой появления англо-американского блока? Не менее важно для Трумэна было прощупать и настроения самой американской общественности, готовность которой к столь серьезному повороту в отношениях со вчерашним союзником оставалась под вопросом. В этом плане для Трумэна, как пишет известный американский историк Б. Бернстейн, фултонская речь стала «частью стратегии его администрации по переориентации американского общественного мнения в русло «жесткой политики» в отношении СССР»[10].
Для убеждения публики в реальности русской угрозы западные политики и пропагандисты ссылались на секретные оценки, сделанные разведывательными органами. Единомышленники Трумэна и Черчилля заверяли публику, что эти оценки верифицировали наличие у Сталина потенциала, необходимого для начала советского наступления. Они делали это, будучи прерасно осведомленными о том, что с трудом проникая через железный занавес, западные разведорганы не могли организовать сбор информации, необходимой для того, чтобы доказательно утверждать о наличии у русских такого намерения.
Подготовленный в марте 1953 г. обзорный отчет ЦРУ под названием «Разведка в советском блоке» содержал откровенное признание: «Адекватность разведывательных данных о советском блоке варьирует от достоверных и точных в одних областях к неадекватным и фактически несуществующим в других. Мы не имеем надежных, полученных изнутри, сведений о стратегическом мышлении в Кремле»[11].
Вообще, весна 1946 года стала важной вехой в перестройке военно-политического планирования США в духе холодной войны. Окончательно определившись с выяснением целей и характера «советской угрозы», планировщики Пентагона принялись за оформление военной составляющей новой доктрины «сдерживания». Главной стратегической задачей теперь объявлялось недопущение физического выхода советской мощи за ее нынешние пределы. Для этого было необходимо создать единую структуру военного командования, провести «ремобилизацию» промышленности, нарастить атомный потенциал, разработать эффективные планы войны с СССР с использованием атомного оружия, расширить систему зарубежных военных баз. В перспективе впервые говорилось о возможности сколачивания военного блока в Западной Европе, пока – в качестве ответной меры на вероятные советские действия. В случае если восточноевропейский блок станет реальностью, сплочение западноевропейских стран в единый блок с военной точки зрения объявлялось не только желательным, но и необходимым.
Президент Г. Трумэн объединил предложения о целенаправленной координации мер по использованию западных ресурсов и непосредственному нажиму на СССР и восточноевропейские государства в так называемой «доктрине Трумэна» от 12 марта 1947 г. Правительство США впервые систематически и в полном объеме связало традиционное, распространявшееся на все районы планеты понятие национальной безопасности Соединенных Штатов с послевоенным противостоянием двух противоположных общественных систем.
Поводом для выступления Трумэна были события в Греции, где в те годы шла гражданская война между коммунистами и роялистами, и советские предложения о пересмотре договора, регулирующего доступ в пролив Дарданеллы, контролируемый Турцией.
В феврале 1947 года английское правительство уведомило Вашигтон, что в связи с ухудшившимся финансовым положением Великобритании оно не сможет продолжать оказание финансовой и военной помощи Греции и Турции. В правящих кругах США Грецию и Турцию рассматривали как поле принципиального столкновения демократии и коммунизма. К тому же обе эти страны занимали важное геополитическое положение в Восточном Средиземноморье, на подступах к ценнейшим запасам нефти и к стратегическим коммуникациям. Заместитель государственного секретаря США Дин Ачесон отмечал, что помощь Греции и Турции представляла собой не благотворительность, а средство защиты американского образа жизни.
Президент Трумэн просил Конгресс одобрить предоставление американской помощи на сумму в 400 млн. долларов, которую предлагал направить Греции и Турции, поскольку там США также усматривали необходимость противостоять советскому давлению. Обе палаты Конресса одобрили выделение помощи.
Греческое партизанское движение рассматривалось Трумэном в общеевропейском контексте как проявление коммунистического экспансионизма. Трумэн утверждал, что «самому существованию греческого государства сегодня угрожают террористические действия нескольких тысяч вооруженных партизан, возглавляемых коммунистами», и поэтому Соединенные Штаты Америки должны «помочь свободным людям отстоять свои свободные институты и свою национальную целостность против агрессивных движений, которые стремятся навязать им тоталитарные режимы»[12].
Нацизм и коммунизм в речи Трумэна были сплавлены воедино – в некое абстрактное зло, отрицающее ценности либеральной представительной демократии. И поэтому далее необходимость активного вмешательства США в процессы, происходящие далеко от американской территории, обосновывалась угрозой миру, американским национальным интересам, и национальной безопасности США. В своей речи американский руководитель сформулировал эту мысль предельно четко: «Это не более чем простое признание того факта, что тоталитарные режимы, навязанные свободным народам путем прямой или непрямой агрессии, подрывают основы международного мира и, следовательно, безопасность Соединенных Штатов. Поэтому, сердцевиной внешней политики США должна стать «поддержка свободных народов, которые сопротивляются попыткам вооруженного меньшинства совершить переворот или давлению извне»[13].
Трумэн не ограничивал, однако, действие своей доктрины одним регионом – Восточным Средиземноморьем. Он распространял ее фактически на весь мир, заявив о намерении США повсеместно брать под свою защиту «свободные», т.е. капиталистические, страны, оказывать им поддержку против угрозы со стороны «тоталитарных режимов», в том числе «непрямой агрессии», т.е. против борьбы прогрессивных сил в самих этих странах.
Доктрина Трумэна была, по существу, первой в послевоенной истории попыткой Вашингтона четко провести и силой удерживать «линию неприкосновенности» капиталистического мира под эгидой США.
В то же время Трумэн сделал ряд публичных заявлений, сопутствующих его речи 12 марта (например, в Байлорском университете, штат Техас, 6 марта), в которых в различных выражениях изложил, по существу, одну и ту же установку – на «непримиримую борьбу» с любыми «неамериканскими» экономическими и политическими системами, т.е. прежде всего с СССР и другими встающими на путь социализма государствами, а также со всеми угрозами «свободе предпринимательства» (т.е. национализацией, установлением народно-демократических режимов и т.д.) в капиталистическом мире.
Текст речи Трумэна готовился под общим руководством заместителя государственного секретаря Д.Ачесона. Главная идея речи – показать, что существует задача глобального «сдерживания коммунизма», и США готовы взять на себя соответствующие обязательства.
Доктрина Трумэна не столько привела к мобилизации и сплочению Запада вокруг Америки, сколько встревожила человечество. Она была резко осуждена Советским Союзом и рядом других стран, в том числе западноевропейских, мировой и даже частью американской общественности и конгресса. «Ни одно официальное заявление, - писал об этой доктрине профессор Д.Флеминг, - не могло быть более широкоохватывающим. Где бы ни возникало коммунистическое восстание, США будут подавлять его. Куда бы ни попытался толкнуться Советский Союз вовне, в любом пункте вдоль его огромной периферии США противодействовали бы ему. США брали на себя роль всемирного антикоммунистического полисмена»[14].