Отдельным объектом необходимо включить Борисоглебскую /Коложскую/ церковь и Старый Замок в Гродно /в границах охранных зон/.
Таким образом, явственно определяется на первой очереди реализации проекта трехугольник Брест - Гродно — Минск. Направление Минск - Браслав делает актуальной задачу строительства туристической железнодорожной линии Минск - Заславль — Молодечно-- Вилейка -- Нарочь.--- Поставы — Браслав.
На последующих этапах проекта актуальным может быть соединение зоны памятников направления Пинск — Клецк /с подключением Копыля—Узды/ - Несвиж в единый меридиан от Браслава до Пинска /Беларуский меридиан/, равно как и создание в перспективе маршрута от Витебска до Гомеля /Днепровский меридиан/.
Критерии отбора первоочередных памятников истории и культуры для включения в СЭЗ являются:
Репрезентативность, воплощение вклада культуры Беларуси в сокровищницу мировой цивилизации.
Связь с международными маршрутами туризма и объектами сервиса.
Способность стимулировать развитие в провинции (локальном районе) традиционных форм культуры, сохранение природно-экологической среды, обеспечивать решение местных социально-экономических проблем в результате инвестирования в рамках проекта.
Угроза разрушения, или значительная утрата первоначального облика историко-культурных ценностей, в первую очередь материальных недвижимых.
F. Единственный и неповторимый белорусский
«скансен» – Белорусский государственный
музей народной архитектуры и быта. –
«20 лет спустя»
Еще в XIX веке, когда Виленская учебная округа, Северо-Западное отделение Императорского русского географического общества и другие научные, церковные и административные учреждения взялись за изучение памятников этого региона Российской империи на предмет выявления "подлинных" доказательств «исконно-русского» происхождения края, стала очевидна роль в мощном пласте культурного наследия Беларуси памятников деревянного, народного зодчества. Коллекции акварелей И.Пешки, Я.Дамеля, Н.Орды, Д.Струкова, И.Трутнева запечатлели богатейшее наследие той архитектуры, которая совершенствовалась и зрела в народном бытии веками и потому сохранила яркие самобытные, этнические, национальные черты, представленные в широком региональном разнообразии.
В конце XIX -— начале XX веков работу по фиксации памятников продолжают ученые краеведы, профессиональные этнографы, архитекторы. В работах Е.Романова, А.Сежпутовского, И.Сербова, А.Харузина, Н.Никифоровского присутствуют не только описания, но и обмеры и фотоснимки памятников деревянного зодчества. Значительный вклад в дело изучения проблемы был сделан членами научно — краеведческого общества при Виленском университете: Миняшем, Ремером, Клосом, Булгаком. Особо следует отметить долгую и плодотворную деятельность в области фиксации памятников архитектуры известного фотографа первой половины XX в. Яна Булгака. Его дело успешно продолжали подготовленные им фотографы на возглавляемом в Виленском университете отделении художественной фотографии. Картотека Яна Булгака насчитывавшая около десяти тысяч негативов и, к великому сожалению целиком погибла в Вильнюсе в годы войны. Несколько сот отпечатков хранится в фондах Национального архива Литвы.
Накануне и в годы первой мировой войны памятники культовой архитектуры Беларуси фотографируют братья Базункевичи. Альбомы с несколькими сотнями их фотографий были в 60-е годы приобретены фундаментальной библиотекой Академии наук Беларуси.
В начале XX ст. памятники народного зодчества Беларуси активно изучает профессор Варшавского университета Ян Клос. Результатами его ðàáîòû стали не только материалы фиксации памятников, но и многочисленные проекты зданий, разработанные на основе локальных традиций для Браслава и некоторых других городов и местечек. Во второй половине 30-х годов народную архитектуру Белорусского Полесья изучает со студентами профессор Варшавского университета Зигмунд Дмоховский. Опубликованные им "штудии" содержат многочисленные обмеры дворов, жилища, хозяйственных построек Столинского Полесья, целых кварталов застройки Кажан-Городка.
Обширный материал по народной архитектуре Беларуси бил собран и опубликован Зигмундом Глогером. Его ценность в широте охвата явления: культовые, общественные сооружения, имени и фольварки, народное жилище, интерьер, бытовая утварь. В двадцатые годы бегущего столетия, в ходе этнографической экспедиции, организованной российским институтом этнографии им.Н.Н.Муклухо-Маклая под руководством Н.И.Лебедевой вдоль русла реки Птичь были выполнены фотофиксации и ценные зарисовки усадеб и жилища нынешних Червенского, Слуцкого, Бобруйского и Глусского районов. Народное жилище и архитектура Белорусского Полесья нашли отражение в крупных научных монографиях Чеслава Петкевича, Казимира Мошинского Беларуси а целом —Е.Бломквист. В последние десятилетия проблема подробно разрабатывается в трудах Е.Чижиковой, Л.Молчановой, В.Гуркова, О.Косминой, С.Сергачева, В.Трацевского, а так же автора этих строк.
Тот огромный пласт народно-традиционной культуры Беларуси, который был открыт в XIX — XX столетиях художниками, краеведами, этнографами, «любителями старины», учеными, выявил воочию, что в данном регионе Европы испокон веков существует уникальная среда обитания, сформировавшаяся в результате сочетания природно-экологического и антропогенного факторов. И эта среда гармонична, сформирована на традиционных принципах духовного благоговения перед природой, бережного и благодарного отношения к ее дарам. Язык, мифология, народная песенность и поэзия белорусов проникнуты образами природы. Не менее ярко феномен природной среды присутствует и в материальной культуре: в сохе и гончарном круге, колыбели и хлебной деже, жилище и соломенной крыше над ним. Наиболее мощно и выразительно симфония природной среды звучит в памятниках деревянного эодчества. Их формы как бы произрастают из местных ландшафтов, усиливая их акценты, гармонизируя окружение, поэтизируя его.
Идею создания музеев под открытым небом можно сравнить с идеей зарождения парков. И в том, и в другом случае в основе лежит стремление к воссозданию среды, раскрывающей истоки эволюции пространства обитания человека. В неразрывности культуры и природной среды европейцы убедились со времен Великих географических открытий, воочию ощутив, что экзотические культуры существуют в не менее экзотической среде, будь то экваториальные тропики, или торосистые льды арктических побережий. То же ощущение вызвало и обращение в прошлое, к далеким античным временам, культура которых, проникнутая гуманизмом и человечностью, как бы бросала упрек нравам средневековья. Именно Возрождение, Ренессанс положили начало взглядам на среду обитания, как на колыбель народов, на земной Эдем. XIV--XVI столетия для Европы — это эпоха живописи, насыщенной пейзажами, это зарождение музыки, проникнутой звуками природы, это строительство дворцов в окружении чудных парков, это, наконец, обращение к предметам традиционно-бытовой культуры, народного декоративно-прикладного искусства, как полноправным ценностям, имеющим может быть и некоторое явное преимущество перед другими, заключается в том, что они ярко отражали отличительные признаки конкретного народа, народности, нации, служили своего рода эталоном представительности баварцев и саксонцев, нормандцев и бретанцев, басков и т.д.
Поскольку образцы народного искусства: костюм, плетение, росписи, ажурные кузнечные изделия всегда были проникнуты знаковыми системами и символами, отображающими мировоззрение и мироощущение, построенных на природных образах, то уже в XVI — XVII веках владельцы раритетов традиционной культуры поняли, что последние в отрыве от среды: природного окружения, интерьера не воспринимаются, утрачивают свое эмоциональное значение. Ведь недаром, когда швейцарский писатель Чарльз Бастетен в XVIII веке увидел в датском замке Фреденсберг выставку традиционного костюма, организованную на манекенах в парковой среде, то ему тут же захотелось «...создать на берегу моря, в тенистом сосновом лесу английский парк, где стояли бы дома лапландцев, дома с фарерских островов, покрытые соломой, позеленевшие дома исландцев с домашней утварью и орудиями труда...» В XIX веке макеты и реконструкции народных усадеб, жилищ уже широко присутствуют на международных выставках разных рангов: 1867 года в Москве и Париже, 1873 — в Вене.
Создатель крупнейшего в Европе зоологического парка вблизи Гамбурга, Карл Тагенбек, в последней трети прошлого столетия создает новые, антропо-зоологические экспозиции. И вскоре калмыки и индейцы, эскимосы и нубийцы, лапландцы и готентоты с домашней утварью и орудиями труда, разборными жилищами кочуют по столицам Европы, создавая своеобразные, временные музеи под открытым небом на их площадях.
Первым приближением этнографической экспозиции к музею под открытым небом следует признать выставку в Будапеште 1886 года, посвященную тысячелетию Венгрии. Тут экспонировалось целое село из 24 усадеб из различных регионов страны.