Частично отстроенный сектор «Центральная Беларусь" был в 1987 году открыт для посетителей. К настоящему времени фрагментарно воссозданы сектора "Поозерье", "Поднепровье", всего в эксплуатации и в различных стадиях реставрации находятся 40 памятников народного зодчества /церкви, народная школа, общинный амбар, корчма, ветряные мельницы, сельские усадьбы, гумна, кузница и др./. Это приблизительно шестая часть того, что предусмотрено научным проектом экспозиции вцелом. Отведенная по государственному Акту территория составляет 154 га. плодородных земель по левому берегу Птичи. Начата реализация проекта озеленения /Белорусский технологический институт, 1990/. Прогнозами ТЭО и Постановлениями Правительства весь музейный комплекс из более чем 250 памятников и около 50 тыс. этнографических экспонатов в 1995 году должен был быть окончательно завершен. Но перемены нынешнего бытия и некоторые иные причины отодвинули этот срок...
Уже изначально было очевидно, что реставрация запланированного количества памятников и объемы реставрационно-фондовых работ требовали первоочередного создания производственно-реставрационного сектора и инженерного обеспечения территории. Но ситуация сложилась так, что в 1982 году началась перевозка первых памятников, их реставрация и строительство временных производственных помещений, которые впоследствии /пилорама, столярный цех/ несколько складских и пара служебно-бытовых сооружений/ и стали тем, что составляет нынешнюю производственно-реставрационную базу музея. Необходимый же производственный, научно-реставрационный комплекс в 1991 году был спроектирован Белпроектом под названием: социально-культурный центр с коммунальной зоной. Он включает блоки административно-научных, реставрационно-фондовых и производственно-технологических блоков, пожарное депо, склады и т.д. Об объеме комплекса можно судить хотя бы по тому, что его главный фасад вдоль дороги Озерцо — Городище, имеет протяженность около 300 метров. Ныне совершенно очевидно, что у государства или спонсоров на скорую реализацию данного проекта средства вряд ли когда-нибудь найдутся. Тем не менее, в музеях в Киеве и Риге аналогичные комплексы существуют, правда, значительно меньших масштабах. Ныне расположенные производственные сооружения музея не имеют перспектив развития, т.к. противоречат идее заповедности природно-ландшафтной среды.
Не лучшим образом выглядит и ситуация с инженерным обеспечением территории. Уже несколько лет институтом Белпроект разрабатывается сводный проект инженерных сетей, ныне замороженный из-за отсутствия средств. Перспективы на его реализации из-за чрезвычайно- высокой стоимости и вовсе выглядят непредсказуемыми. А это значит, что невозможно вести речь о строительстве первостепенных объектов, таких, как пождепо, решать приспособление памятников /под пункт питания /действующая корчма/, под выставочные и служебные нужды и т.д./.
Правительственными Постановлениями 1976 и 1977 годов для строящегося музея, как объекта государственного, был определен и постоянный государственный подрядчик: НПО «Белреставрация». И справедливости ради, необходимо отметить, что именно "Белреставрация" с 1982 по 1989 годы перевезла и в какой-то степени реставрировала 37 памятников. С ликвидацией этого объединения и созданием главка по реставрации при Министерстве культуры реставрационные работы на территории музея практически прекратились. Последние семь лет здесь выполняются лишь ремонтные и доводочные работы /по крышам, столярке, внутреннему оборудованию/. А ведь речь идет о музее, где реставрационные работы, — важнейшая и неотъемлемая часть его существования. Музей-скансен — это лаборатория выявления, изучения и реализации глубоких исторических черт и приемов зодчества, как искусства. Материалы, конструкции, пропорции, формы, выполненные в памятнике — это летопись строительно-художественной культуры и ее эволюции. Облик памятника деревянного зодчества формируется множественными деталями, нюансами, тонкостями. Здесь важно всё: и размеры, и способ обработки бревна, и ширина доски, и естественная, натуральная пластика конструкций, их неровности, фактура, и живописность разновеликих остатков бревен в угловых сопряжениях /врубках/, и способ привязки кулей соломы в крыше и многое другое, благодаря чему две, на первый взгляд, одинаковые хаты все-таки, по-своему индивидуальны и неповторимы. Архитектурно-конструктивные особенности памятника должны быть тщательно изучены в ходе комплексных научных изысканий /стадия проекта/, заложены в проекте и неукоснительно выполнены в натуре профессиональными реставраторами под надзором научного руководителя объекта. С роспуском «Белреставрации" эта сторона деятельности музея практически остановилась, прекратилось и научное руководство /авторский надзор/ производством работ.
Острой проблемой на нынешнем этапе является и проблема создания заповедника в границах экспозиционной и охранных зон музея. Ценный ландшафт, привлекательность пригородной территории вблизи Волковического водохранилища — причина несговорчивости местных властей, руководителей хозяйств, земельных собственников, которые видят в заповеднике посягательство на свои меркантильные интересы. В силуэт исторических ландшафтов внедряются фасады стальных ангаров, трубы местных полукустарных предприятий, котеджей, особняков. Все это сопровождается захламлением и засорением пойм, тальвегов и балок, опушек редколесья. И законных рычагов воспрепятствовать всему этому нет, ибо ни охранные зоны, ни научное обоснование заповедника так и не были представлены в соответствующем порядке на утверждение Правительства и подготовку соответствующего Постановления. Между тем очевидно, что реализация для белорусского скансена идеи ландшафтно-этнографического заповедника, -- это путь в XXI век. Это путь к реанимации пригородной инфраструктуры, её ландщафтно-гидрологических, почвенно-дендрологических объектов, поселений /Строчица, Городище, Озерцо, Волчковичи/, дорог, культурно-социальной сферы /сакральных объектов, церквей, объектов воспитания и образования, зон отдыха и т.д. С дистанции в двадцать лет по-иному воспринимаются и некоторые положения научной концепции белорусского скансена. Мы не зря отметили, что принятие её прошло как-то незаметно, как бы само собой. А между тем решение научной проблемы историко-этнографического районирования Беларуси имеет длительную историю и неоднозначные ответы. Сектора-регионы, отраженные в структурах аналогичных музеев, это, как правило, исторические провинции конкретных стран: Дзукия, Аукштайтия, Судов, Жемойтия в Литве; Латгале, Земгале, Видземе, Курземе — в Латвии, Слобожанщина, Подолье, Полесье, Карпаты на Украине, и т.д. Если взять историю Беларуси за последнее тысячелетие, то мы найдем известия о таких регионах, как Гуровская земля, Полоцкая земля, Берестейская земля, Случчина, Пинщина /XII — XVI вв./. Полесье, Белая Русь /Подвинье и Верхнее Поднепровье/, Черная Русь, Литва / XVIII —XVI вв./. В XIX — начале XX веков известны были Полесье, в том числе Мозырьское и Туровское, Пинское, Случчина, Виленщина, Могилевщина. С научной точки зрения очевидно, что исторически культурно-этнографическое пространство Беларуси делится на восточную, западную, южную и северную провинции. Но научные параметры не отражаются в самосознании, в ощущении принадлежности к краю, земле, местности. Полешуки, например, осознают принадлежность к природно - ландшафтному региону Полесья, для жителей Поозерья или Поднепровья это половчина, витебщина, могилевщина. Здесь первостепенную роль играет фактор, определяющий исторический процесс развития культурно-бытовых особенностей и те исторические центры, вокруг которого шло формирование провинций и земель. А такими центрами являлись древние города. В свете высказанного деление Беларуси на Поозерье, Поднепровье, Центральную Беларусь является чисто научным изыском. Тем более, что большинство лингвистических и историко-этнографичсских признаков не вписываются в данную схему, а имеют свои регионы и ареалы /три основных языковых диалекта, основные типы дворовой застройки, многочисленные локальные вариации народного костюма, ритуалы, обряды, поверья и т.д./. Дискуссионность обозначенной проблемы подтверждается и тем, что на протяжении 60-х — 80-х годов выдвигались четыре версии историко-этнографического районирования Беларуси: три региона /северный, южный, и западный/ по Л.Молчановой и З.Соболенко/, вышеназванных шесть по В.Титову, четыре /Подвинье, Поднепровье, Поприпятье, Понеманье/ по М.Пилипенко.