Вы же, любимици, иже веру непорочну съблюдаете,— ради того яко многа мьзда вамь на небеси,— ходяще проповедайте высокымь проповеданиемь в Троици единбожество — Отца в Сыне, и Сына в Отци, и Духа Святаго. Отець бо безначален — того бо слово плоть бысть, да нас к Отцю приведет. Плоть приат бысть Христос, распятся и въкресе. Дух от Отца исходящь и на Сыне почивающь, а не от Сына исходящь яко ж блядут латына, и две начале исповедають. Слово бо Отчее Христос, и Дух Отечь, и Дух слово исходя. Слово бо от Отца, неисповеден бысть Христос, в начале от небытия в бытие вся приведе. Буди же слава Отцю безначалну, и Сыну безначалну, и Святому Духу ныне и присно, и в векы веком. Аминь.
[15] В рукописи исправлено из: болеромъ.
[16] Исправлено по Соф. 1454, в рукописи ошибочно: въ писа и ти.
[17] В рукописи Т исправлено из Р.
[18] В рукописи последняя буква исправлена из Ъ.
[19] Исправлено, в рукописи: колики.
[20] Далее в рукописи выскоблено: ву.
[21] В рукописи: Двослова.
[22] Исправлено, в рукописи: мучению.
[23] Написано по вытертому: мучению.
[24] Исправлено, в рукописи: пигр.
[25] То же.
[26] В рукописи исправлено из съблудше.
[27] Исправлено по Соф. 1454, в рукописи ошибочно: того.
[28] Исправлено, в рукописи: латыны.
[29] Исправлено: бескровней.
[30] В рукописи П исправлено из В.
[31] Написано писцом по выскобленному, очевидно, первоначально читалось: Витение 1454.
[32] В рукописи исправлено из победнага.
[33] В рукописи исправлено из Еустафия.
26 июня 1447 г.
Григорей, Божиею милостью архиепископ Костянтина града и вселенский патриарх, в богосозданнем граде Киеве живущим православным хрестияном, князю Александру Володимеровичю, и его княгини кери Настасии, и его детем, о Светом Дусе возлюбленым чадом нашего смирения, иже во всей Русской земле православным християном, возлюбленным сыном нашего смирения. Благодать и милость и мир и благословение душевным делом воздания и телесныя помощи высок дар, о еже есть от Бога на потребу, по Божьему закону бывши о всякой благодати спасителной молится наше смирение Вседержителю Богу.
Верный слуга Стецко князя Александра Володимеровича приездил к нам, и усты своими говорил нам, и лист принесл до нас и упрашивал нас о одиночестве нашем с латиною, на котором деле состалась глаголемая, во всей Руси многая разделения и несоглашения. И елико есмо ему поведали своими усты, подобно ему и вам поведати о пишимои нынешней благодати Божьи истиной правой, иже и того ради ходихом во Фряжскую землю, и много есмо о том обыскания чинили, абыхом знали которую веру имеет римьская церковь, и како соглашает и последует о всех святынях, и справославствует с Костянтиноградскою церковью, и во глаголемую веру во единого Бога исполнено ли есть. И добре соглаголют нам и свершену чают нашу службу божественую и крещение святое истинное, помазание святого мура от нас помазаемо истинное знамение и оболчение богоначално во Исуса Христа есть и всяко нашо добреишо исповедали. И испрашахом латину, как писано «Верую во единого Бога» у них, и исповедали к нам, еже есмо истолковали, и обыскали, и ни приложили есмо ни уложили всяких дел священных, яже от святых отец в преданных и явленных писанием, всех которых мы проклинаем, и они проклинают, а которых мы держым, и они держат. И испытали есмо и обыскали добре, и совокупихомся с ними и утвердихом одиночество, и мир святое церкви, и поминается у нас папино имя на святой службе, а они поминают нас, яко ж изначяла и из обычая церкви Божиих неподвижно. А еже глаголахом иначе, и не учинихом по благодати Божьи.
А коли придет к вам преосвященныи митрополит киевский и всея Руси и всечестный кардинал кир Исидор о Святем Дусе возлюбленный брат и сослужебник нашего смирения, научит и накажет вас о всем словом и делом, верующих всех во благость Христову нерушимо блюдомую и соблюдаемую Божию благодатью в веки веком. А инии ж гаголаша вам лживо и неподобно, иже суть разорители церкви Божии, тии суть и отлучены от нас, а и вы их не приимаите, что убо тии глаглют вам, мзды для верны являючись, абы есте того деля чтили и даровали их. Аще бы котории митрополити и владыки, или котории иноци, не приимайте их во православье.
А иже которий епископ оставя свою епископью и дерзнет на чюжуи епископьи без повеления своего митрополита, преступник есть и извержен есть сану своего, и соблюдаитесь и вы от таковых людеи. И яко имеете Бога хранителя и его благость и помочь и его благословение и милость и молитва и благословение нашего смирения да есть с вашим православием.
Писано у Цариграде, месяца июня 26 день.
В работах историков и теологов прокатолического направления постоянно присутствует то молчаливо подразумеваемый, то открыто формулируемый тезис о традиционном тяготении украинского и белорусского общества к духовным традициям католического мира. Именно такая ориентация, с их точки зрения, определила и интерес в этом обществе к идее унии Церквей в варианте, предложенном католической стороной на Флорентийском Соборе. Представляется поэтому важным попытаться выяснить на сохранившемся рукописном материале, какова действительно была среда духовных контактов между украинским и белорусским обществом и католическим миром в конце XIV–XV в., какие из созданных в этом мире произведений привлекали к себе внимание украинского и белорусского общества.
Переводы с латинского, польского и чешского языков, выполненные на восточнославянских землях Великого княжества Литовского и Польского королевства в XV — начале XVI в. (верхней границей служит середина 10-х гг. XVI в., когда Ф. Скорина приступил к переводу библейских книг), составляют заметный компонент кириллической книжной культуры этого региона. Корпус этих переводов явно уступает по объему другим компонентам местной книжной культуры, таким как: 1) корпус оригинальных и переводных сочинений, восходящих к книгописной традиции Киевской Руси, возрожденный в письменности XV в.[1]; 2) корпус переводов с греческого, выполненных болгарскими и сербскими книжниками на протяжении конца XIII — 1-й трети XV в., и оригинальных памятников этих литератур, попавших на Русь в результате «второго южнославянского влияния»[2]; 3) оригинальные сочинения (летописи, жития святых, поучения, послания), созданные в различных центрах Северо-Восточной Руси (прежде всего, в Москве), Новгороде и Пскове, ставшие достоянием западнорусской книжности к 1-й четверти XVI в.[3] Он вполне сопоставим, однако, с чрезвычайно небогатой собственной региональной литературной традицией этого времени[4] и с кругом переводов с древнееврейского и арабского языков, которые принято связывать с «ересью жидовствующих»[5]. При этом значение переводов с латинского и западнославянских языков выходит за рамки региональной (хотя и в широких границах) традиции, поскольку по крайней мере часть их (примеры см. ниже) получила известность (и при этом довольно рано) и в книжности Московской Руси.
Исследование и даже выявление этой группы переводных памятников сопряжено с целым рядом трудностей. Основная заключается в недостаточной изученности украинской и белорусской рукописной традиции XV–XVI вв., которая в свою очередь объясняется чрезвычайно малым числом опорных памятников, содержащих указание на время и место создания: до середины XV в. такие рукописи исчисляются единицами[6]. В условиях широчайшего распространения в восточнославянской письменности XV–XVI вв. среднеболгарской орфографии диалектные особенности, известные по памятникам предшествующих эпох, резко нивелируются, что создает для исследователей дополнительные трудности. Правда, рассматриваемые переводы отличаются, как правило, специфической лексикой (полонизмами и богемизмами, идущими от оригинала или от переводчика), но локализовать конкретные списки удается лишь в исключительных случаях. Насколько известно, ни один из этих переводов не содержит прямого указания на время и место его исполнения. Хронологическую привязку приходится осуществлять по косвенным признакам, нередко в пределах четверти столетия, и даже шире.
Предлагаемый здесь перечень не претендует на исчерпывающую полноту — будущие находки в древлехранилищах безусловно его пополнят. Однако маловероятно, чтобы они принципиально изменили характеристику корпуса.