[1] См.: Насонов А. Н. Монголы и Русь. М.; Л., 1940. С. 33.
[2] Митрополит Кирилл участвовал в возведении Александра на владимирский стол (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473). На северо-востоке Руси он находился и в 1255–1256 гг. В это время он провожал Александра Невского в поход в Финляндию, предпринятый в ответ на враждебные действия шведов и вассалов датского короля против Новгорода (Там же. Стб. 474; НПЛ. С. 81). См. также: Шаскольский И. П. Борьба... С. 206 и сл.
[3] См.: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 827.
[4] В письме короля Белы папе Иннокентию IV от 11 мая 1254 г. упоминалось о его попытках «вернуть» русских под власть папского престола (VMHH. T. 1. N 442). При этом, несомненно, был использован тот же аргумент, к которому прибегли польские князья.
[5] См.: DPR. T. 1. N 32.
[6] См.: АИТ. Т. 1. N 90.
[7] См.: VMHH. Т. 1. N 440. S. 229.
[8] См.: Ibid. Т. 1. N 454. S. 239–241.
[9] См. об этом в булле папы Иннокентия IV от 14 мая 1253 г.: DPR. Т. 1. N 32.
[10] VMHH. Т. 1. N 440.
[11] В оценке политики курии в эти годы между исследователями заметны разногласия. Если польский исследователь И. Уминьский полагал, что Иннокентий IV приложил максимум усилий для организации крестового похода против татар (Umiсski J. Niebezpieczeсstwo... S. 42), то, по мнению В. Т. Пашуто (Очерки... С. 259–260), курия сделала гораздо больше для организации крестового похода против пруссов. До организации крестового похода против татар дело не дошло, и этим был положен конец сближению Галицко-Волынской Руси с Римом.
[12] См.: PUB. Т. 1. Н. 2. N 1.
[13] См.: Ibid. N 2.
[14] См.: Ibid. N 4.
[15] Ibid. N 6.
[16] Ibid. N 7.
[17] См.: DPR. Т. 1. N 34.
[18] См.: Ibid. N 35.
[19] См.: LEKUB. T. 1. S. 440–441.
[20] См.: VMPL. T. 1. N 149. P. 77.
[21] См.: LEKUB. Т. 1. N CDVIII. S. 512.
[22] См.: Ibid. N CDL. S. 514. В соответствии с этим в написанной в конце XIII в. в Ливонии «Рифмованной хронике» говорилось о выступлениях русских «против христианства» и о том, что занятие крестоносцами Пскова «приносило пользу христианству» (Livlдndische Reimchronik. S. 48, 51; Ледовое побоище 1242 года. С. 202–203, 210–211).
[23] См.: VMHH. T. 1. N 440.
[24] См. записи в чешских анналах 50-х гг. XIII в. о куманах, убивших тысячи христиан и распинавших пленных «в поношение Распятию Христа» (Fontes rerum Bohemicarum. Praha, 1884. Т. 2. S. 290–291 (далее: FRB).
[25] VMHH. Т. 1. Р. 303; Пашуто В. Т. Очерки... С. 300.
[26] Regesta diplomatica nec non epistolaria Bohemiae et Moraviae. Pragae, 1882. P. 2. Vol. 1. N 71. P. 69.
[27] Ibid. Vol. 2. N 558. Р. 215.
[28] Ibid. N 596. Р. 230.
[29] FRB. Т. 2. P. 315.
[30] Regesta... P. 2. Vol. 1. N 271. P. 103.
[31] Ibid. Vol. 3. N 845. P. 344.
[32] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 936; Пашуто В. Т. Очерки... С. 300–303.
[33] Alexandreida / Vyd. Vбclav Vбћnэ. Praha, 1963. S.117–118.
[34] В самом начале XIV в. куявский князь Владислав Локетек, будущий правитель объединенной Польши, выдал за галицкого князя Юрия Львовича свою сестру Евфимию, за его брата Земовита вышла замуж сестра Юрия Анастасия, позднее дочь Юрия Мария стала женой мазовецкого князя Тройдена (Wіodarski В. Polska i Ruњ. S. 223, 227–228, 264).
[35] Monumenta Poloniae Historicae. Warszawa, 1970. Ser. 2. Т. 8. S. 113–114; «Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI–XIII вв. М., 1987. С. 184–185.
[36] Monumenta Poloniae Historicae. S. 116–117; Великая хроника... С. 188.
[37] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 852–855.
[38] Там же. Стб. 855. Предводитель русских в этом походе Остафий Константинович упоминается в другом месте летописи как убитый по приказу сына Миндовга Войшелка житель Великого княжества Литовского (Там же. Стб. 861).
[39] См. там же. Стб. 864, 867.
[40] Можно было бы предположить, что русские князья, дававшие обещания сандомирянам, сами были обмануты татарами, но хронист такого допущения не делает.
[41] См.: Ужанков А. Н. «Летописец Даниила Галицкого»: редакции, время создания // Герменевтика древнерусской литературы. М., 1989. Сб. 1: (XI–XVI вв.). С. 264 и сл.
[42] Об этом см.: Пашуто В. Т. Образование Литовского государства... С. 22 и сл.
[43] Тихомиров М. Н. Развитие исторических знаний в Киевской Руси, феодально-раздробленной Руси и Российском централизованном государстве (X–XVII вв.) // Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1955. Т. 1. С. 63.
[44] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 737.
[45] Даже захват Дрогичина орденом «добжиньских братьев», находившихся под патронатом Конрада Мазовецкого (1238 г.), не вызвал у летописца таких высказываний. Он ограничился словами: «Не лепо есть держати нашие отчины крижевникомь» (Там же. Стб. 776).
[46] На эту особенность летописи справедливо обратил внимание В. Т. Пашуто («Образование Литовского государства». С. 26, 31–32).
[47] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 809.
[48] Там же. Стб. 815.
[49] Там же. Стб. 834.
[50] Там же. Стб. 817.
[51] Там же. Стб. 843.
[52] Там же. Стб. 868.
[53] См., например: Лазарев В. Н. Искусство средневековой Руси и Запад (XI–XV вв.). М., 1970. С. 20.
[54] ПСРЛ. Т. 2. Стб. 846.
[55] См.: Там же. Стб. 880.
[56] Там же. Стб. 846.
[57] Там же. Стб. 853.
[58] Там же. Стб. 723.
[59] См.: Legendy a kroniky koruny uherskй. Praha, 1988. S. 146, 152.
[60] См.: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 854, 897.
[61] Там же. Стб. 814, 817, 837, 865.
[62] Там же. Стб. 827.
[63] См.: Dlugosz J. Annales seu cronicae... L. 5–6. S. 283.
[64] См.: Abraham W. Powstanie... S. 168–170.
[65] См.: НПЛ. С. 77–79.
[66] Там же. С. 80–83, 87.
[67] Там же. С. 80.
[68] См. там же. С. 84.
[69] Там же. С. 329.
[70] Там же. С. 91.
[71] Там же. С. 361.
[72] См.: Кучкин В. А. Монголо-татарское иго в освещении русских книжников (XIII — первая четверть XIV в.) // Русская культура в условиях иноземных нашествий и войн. X — начало XX в. М., 1990. Ч. 1. С. 110.
[73] Похвалу Александру Невскому см.: Бегунов Ю. К. Памятник... С. 172.
[74] Там же. С. 162, 166, 167.
[75] Там же. С. 169,172.
[76] Там же. С. 176.
[77] Имеется в виду магистр Ливонского ордена Андреас Вольвен.
[78] См.: Бегунов Ю. К. Памятник... С. 161–162.
[79] См.: Охотникова В. И. Повесть о Довмонте. Л., 1985. С. 47–66.
[80] Там же. С. 190–192.
[81] См. там же. С. 191–192.
[82] См. там же. С. 191.
[83] Там же. С. 192.
Результаты нашего исследования подтверждают правильность взглядов тех ученых, которые полагали, что, несмотря на раскол Церквей в 1054 г., отношения православных славян с их католическими славянскими (и неславянскими) соседями в целом определяла взаимная терпимость. Однако можно отметить, что уже в то время между состоянием этих отношений в Восточной и Юго-Восточной Европе существовали отличия. В кругах древнерусского православного духовенства и в кругах духовенства западных соседей Руси религиозная нетерпимость к представителям другой конфессии получила вполне определенное выражение, хотя во 2-й половине XI–XII вв. она еще не могла подчинить себе все общество и серьезно повлиять на развитие отношений между соседними государствами. Препятствовало этому, в частности, сознание общехристианской солидарности перед лицом язычников и мусульман.
В южнославянском мире (если не учитывать позицию духовной иерархии на болгарских землях, следовавшей установкам, принятым в Константинополе) не удается выявить какие-либо проявления конфессиональной нетерпимости в рассматриваемый период. Важным фактором, способствовавшим смягчению отношений, была общность не только литературного языка, но и фонда письменных памятников, которые влияли на формирование религиозного сознания и православной, и католической части южных славян. Играла определенную роль и провизантийская политическая ориентация латинского духовенства городов на Адриатическом побережье. Положение о том, что в южнославянском обществе в целом не было враждебного отношения к латинянам, может быть подкреплено ретроспективным анализом более поздних источников: благожелательные высказывания о римском престоле в написанном на Афоне Доментианом в середине XIII в. Житии Саввы Неманича дают представление о религиозной ориентации сербского монашества более раннего периода. Имело значение и то, что латиняне неоднократно оказывались политическими союзниками южных славян в их борьбе с экспансией Византийской империи. Эта разница исходных условий объясняет многое в последующей эволюции межконфессиональных отношений в разных регионах Европы; становится понятным, почему прежде всего на южнославянской почве предпринимались и оказывались наиболее эффективными попытки заключения церковной унии с Римом.
Анализ имеющихся данных о попытках заключения церковной унии с Римом подтверждает вывод ряда исследователей о том, что в унии были заинтересованы прежде всего правители, рассчитывавшие при содействии Рима решить стоявшие перед ними политические задачи. Духовенство в контактах с Римом играло пассивную роль. Даже там, где, как в Болгарии, такая уния существовала формально в течение нескольких десятилетий, не имели места существенные заимствования католических традиций. Все это говорит о том, что в православных славянских странах отсутствовали стимулы для серьезного духовного сближения с латинским миром.
Рассматривая процесс обострения межконфессиональных отношений на протяжении XIII в., следует констатировать, что его главной причиной и в Восточной, и в Юго-Восточной Европе была экспансия католического мира, которая направлялась папством и осуществлялась в виде то прямого вооруженного наступления, то миссионерской деятельности, приводившей в условиях роста конфессиональной непримиримости к новым столкновениям. Переход к такой политике был определен, как представляется, ростом начиная с 30-х гг. XIII в. унитаристских тенденций в политике папства, направленной не только на ограничение автономии поместных Церквей, но и на унификацию обрядов, что вело к усилению нетерпимости ко всем возможным отклонениям от образца. Эффективность папской политики была связана с тем, что, с одной стороны, могущественным группировкам светских феодалов на территории латинского мира она давала удобное идейное основание для экспансии, с другой — она могла опереться на поддержку Церкви, заинтересованной в упрочении контактов с Римом и на протяжении XIII в. повсеместно укрепившей свое положение в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. Именно во внешнеполитических актах, исходивших от пап во 2-й половине XIII — начале XIV в., враждебное отношение к православному миру достигло предельной остроты (объявление крестовых походов, пожалование православных земель католическим государям, подстрекательство католических подданных к восстанию против православного правителя). Враждебное отношение к латинянам на православной почве формировалось как ответ на такое же отношение со стороны католического мира.