Принятие унии в такой форме было успехом политиков курии, но очевидно, что успех не мог быть достигнут, если бы представители западнорусского епископата настаивали в Риме на принятии артикулов. То, что этого не произошло, исследователи уже в прошлом веке справедливо связывали с тем, что главную роль в контактах с папской курией в Риме играл хорошо знавший латинский язык владимирский епископ Ипатий Потий, который готов был пойти по пути сближения с Римом гораздо дальше, чем другие православные иерархи.
Причины подобной ориентации Потия достаточно хорошо известны благодаря подробному изложению его взглядов в ряде сочинений. В отличие от большинства епископов, составлявших 32 артикула, Потий видел в унии с Римом не только возможность для православной Церкви приобрести права и привилегии католической Церкви, укрепить власть и авторитет епископов в церкви, но и эффективное средство для борьбы с опасностью, угрожавшей Западнорусской Церкви со стороны протестантов. Он был убежден, что Западнорусская Церковь одна, сама по себе, не способна предотвратить эту угрозу и нуждается во всевозможном (и не в последнюю очередь в идейном) содействии со стороны католической Церкви. Перед лицом этой опасности разногласия между православными и католиками решительно отходили для него на второй план[29]. Позднее именно Потий и люди его круга, разделявшие его убеждения, стали опорой Брестской унии на православных землях Речи Посполитой. Разумеется, в конце XV в. в православном обществе мы не обнаружим архиереев на высоких церковных должностях с такими взглядами, как у Ипатия Потия, потому что отсутствовал тот фактор, который способствовал их формированию.
Но эти соображения не объясняют последующего хода событий. Если Потий, руководствуясь изложенными выше мотивами, пошел на уступки, содействовал заключению унии на желательных для Рима условиях, то почему это не встретило сопротивления со стороны большинства епископов, тем более что их представления об унии с Римом оставались по существу теми же, что и в конце XV в. Здесь следует принять во внимание следующее. Если программа западнорусских епископов осталась неизменной с конца XV в., то резко изменилась ситуация, в которой эта программа выдвигалась. В конце XV — начале XVI в. представители церковной иерархии были единственной группой православного общества, обеспокоенной положением православной Церкви в государстве и обществе и искавшей возможных путей для ее исправления (примером подобной попытки могут служить решения Виленского Собора 1509 г.). В конце XVI в. сложилась принципиально иная ситуация, когда обеспокоенность положением Церкви в обществе и положением в самой Церкви стали проявлять самые разные слои православного общества: низшее духовенство, дворянство во главе с просвещенными магнатами, мещанские братства. Попытка иерархии провести в начале 90-х гг. XVI в. реформу церковных порядков в своих интересах и в соответствии со своими представлениями, не меняя привычного образа жизни и не жертвуя на нужды церкви, встретилась с активным сопротивлением тех, кто подвергли открытой критике поведение епископов на церковных Соборах и противопоставили их проектам реформ свои, альтернативные[30]. В таких условиях уния с Римом становилась инструментом не только укрепления власти епископов в церкви (какой она была в представлении епископов и раньше), но и подчинения епископату тех сил в православном обществе, сопротивление которых он оказался не способным преодолеть. Так, в 32 артикулах подчеркивалось, например, что после заключения унии братства должны подчиниться власти епископов[31].
Рост общественной активности и интереса к проблемам духовной жизни и церковного устройства самых разных социальных слоев был неизбежен в условиях крайне высокой интенсификации религиозной жизни Речи Посполитой, которую принесла с собой Реформация. При таком положении резко возрастала объективная зависимость епископов от государственной власти и римского престола, ограничивалась их свобода действий по отношению к Риму. Эта свобода действий епископов еще более была ограничена, когда возникла угроза их детронизации с санкции константинопольского патриарха. Не случайно текст 32 артикулов завершала следующая статья: «...так как некоторые из наших по слухам отправились в Грецию, стараясь получить церковные должности, желая, приехав сюда, потом править и управлять духовенством и распространять над нами свою власть... просим, что Его корол. М. приказал своим старостам на границах следить, чтобы в панства Его К. М. не были впущены с такими полномочиями или отлучениями»[32]. Епископы искали защиты у короля, но было очевидно, что такая защита будет им обеспечена лишь в случае успешного завершения переговоров об унии. Так западнорусские епископы оказались вынуждены пойти по пути сближения с Римом гораздо дальше, чем намеревались первоначально.
Если подытожить все изложенное, то можно сказать, что сравнительное сопоставление двух исторических ситуаций — конца XV и конца XVI в. показывает, что уния стала возможной благодаря тем изменениям в объективном положении и образе мыслей основных участников событий, которые в жизнь Речи Посполитой и Европы принесла Реформация.
[1] Подробнее об этом см.: Бучиньский Б. Студii. III. Micaiлiв лист // Записки Наукового товариства iм. Шевченка. 1909. Т. 90. С. 20–21.
[2] Там же. С. 19.
[3] Дмитриев М. В. Генезис Брестской унии 1596 г. // Очерки по истории Украины. М., 1993. Вып. 1. С. 56–58.
[4] Обращаясь к папе и сравнивая его мудрость с живой водой, текущей из рая, а четырех Патриархов, «святых столпов восточной церкви»,— с водой четырех райских рек, составители послания определенно заявляли, что именно из этих четырех рек «измлада суще обыкохом пити... а прочих иных вод не обыкохом вкушати, сумнящеся к ней, яко противна суть естествам нашым, сего ради молим тя, владыко, ону воду первую пошли четвероструйных сих быстрынь» (Архив Юго-Западной России. Киев, 1887. Т. 7. Ч. 1. С. 219–220 (далее: Архив ЮЗР)).
[5] Характерно, что в первой версии условий унии, предложенной западнорусскими епископами, говорилось лишь о готовности признать папу Римского верховным пастырем — главой церкви (Documenta unionis Berestensis eiusque auctorum (1590–1600) / Coll. A. G. Welykyj. Romae, 1970. N 19. P. 36–38). Лишь после контактов и переговоров с латинским духовенством в новом варианте условий унии епископы проявили готовность принять предложенную греческими богословами на Флорентийском Соборе компромиссную формулу об исхождении Святого Духа от Отца через Сына. Эта уступка сопровождалась пояснением, что разногласия между римлянами и греками по вопросу об исхождении Святого Духа происходят из-за взаимного непонимания сторон и слишком эмоционально выраженного желания, чтобы их «не принуждали к иному исповеданию» (Ibid. N 41. s. 61). Очевидно, что у них не было никакой убежденности в правильности именно католического учения об исхождении Святого Духа от Отца и Сына.
[6] К достижению этих двух целей должно было привести осуществление условий, составляющих основную часть 32 артикулов.
[7] В конце XV в. имело место подтверждение великокняжеской властью западнорусской обработки «Устава Ярослава» (см.: Древнерусские княжеские уставы XI–XV вв. / Изд. подг. Я. Н. Щапов. М., 1976. С. 137–138). В конце XVI в. ряд важных мер, направленных на укрепление власти епископов предусматривался решениями Брестского Собора 1591 г. Подробнее об этом см.: Флоря Б. Н. Брестские синоды и Брестская уния // Славяне и их соседи. Вып. 3: Католицизм и православие в средние века. М., 1991. С. 61 и сл.
[8] Помимо процитированного выше текста можно указать и еще одно место в том же послании, где говорилось, что спор между православным «русским народом» и местной латинской церковью должны разбирать вместе присланные папой представители «греческой» и «римской» церквей, но так, что «каждый их своея церкви обычай и устав непорушимо съблюдение да имуть» (АрхивЮЗР. Ч. 1. Т. 7. С. 215).
[9] Documenta unionis. N 41. P. 63.
[10] Ibid. N 45. P. 81.
[11] Об этом см.: Halecki О. From Florence to Brest (1439–1596). Hamden (Connecticut), 1968[2]. P. 101–102.
[12] Из ответа папы Александра VI на грамоту великого князя ясно следует, что Александр Ягеллончик энергично поддерживал инициативу митрополита Иосифа, см.: Documenta Pontificum Romanorum historiam Ucrainae illustrantia / Ed. A. Welykyj. Romae, 1953. vol. 1. N 104. s. 180 (далее: DPR).
[13] Об этом см.: Ammann A. M. Zur Geschichte der Geltung der Florentiner Konzilentscheidungen in Polen-Litauen: Der Streit ьber die Gьltigkeit der Griechentaufe // Orientalia Christiana Periodica. Roma, 1942. t. 8. N 3/4; Sawicki J. «Rebaptizatio Ruthenorum» w њwietle polskiego ustawodastwa synodalnego w XV i XVI wieku // Pastori et magistro: Praca zbiorowa wydana dla uczczenia jubileuszu 50-lecia kaplaсstwa Jego Excelencji ksiкdza biskupa Piotra Kaіwy. Lublin, 1966.
[14] См.: АрхивЮЗР. Т. 7. Ч. 1. С. 209–210, 215–216.
[15] Это следует из ответа папы Александра VI на послание виленского епископа (см.: DPR. vol. 1. N 102. P. 175–176).
[16] Ibid. P. 176.
[17] Monиak J. Florentine Ecumenism in the Kyivan Church. Rome, 1987. P. 251.
[18] Об этом см. записи, имеющие враждебный характер по отношению к «схизматикам», желающим сохранить свои обряды, в книге, которую вел Эразм Чиолек во время посольства: Kutrzeba S., Fijaіek J. Kopiarz rzymski E. Cioіka //Archiwum Komisyi Historycznej. Krakуw, 1923. Ser. 2. t. 1. S. 75 (далее: Archiwum KH).
[19] Анализ этого сочинения см.: Ammann А. Zur Geschichte... // Orientalia Christiana periodica. 1942. T. 8. N 3/4. s. 311–312; Monиak J. Florentine Ecumenism... P. 235–252.
[20] Об этом см.: Плохий С. Н. Папство и Украина: Политика римской курии на украинских землях в XVI–XVII вв. Киев, 1989. С. 47–48.
[21] Halecki О. From Florence... P. 102–103.
[22] DPR. vol. 1. N 102, 104.
[23] Ammann A. Zur Geschichte... // Orientalia Christiana periodica. 1942. T. 8. N 3/4. s. 309.
[24] О поведении папской дипломатии при подготовке Брестской унии см.: Плохий С. Н. Папство и Украина. С. 51 и cл.
[25] Это ясно следует из отзывов католических теологов о предложенных условиях (см.: Documenta unionis. N 137. P. 193–194; Thomas a Jesu. De procuranda salute omnium gentium. Antverpiae, 1613. P. 334–345). Подробный анализ этих отзывов см.: Дмитриев М. В. Генезис Брестской унии // Очерки по истории Украины. С. 62 и сл.
[26] В ней упоминалось лишь обращение епископов к папе от 12 июня 1595 г. (см.: Documenta unionis... N 145. P. 219).
[27] Documenta unionis... N 143. P. 214–215; N 144. P. 215–216.
[28] Ibid. N 145. P. 225.
[29] Ibid. N 41.
[30] Подробнее см.: Флоря Б. Н. Брестские синоды и Брестская уния // Славяне и их соседи. Вып. 3.
[31] Documenta unionis... N 41. P. 65.
[32] Ibid. N 41. P. 66.