Единственной возможностью преодолеть эти трудности представляется мнение о том, что эти ссылки в Деяниях являются анахронизмами67, но такой метод едва ли приемлем. Тот факт, что Павел назначал пресвитеров с самого начала своей миссионерской деятельности, является сильным свидетельством его желания создать рукоположенное церковное управление. Относительное отсутствие указаний на систему пресвитеров в других Посланиях Павла вызывает удивление, но церковь в Филиппах с ее епископами и диаконами подтверждает возможность существования системы рукоположения пресвитеров, предполагаемой в Деяниях. Кроме того, утверждение о том, что Павел послал за пресвитерами Ефесской церкви, когда проходил через Милит (Деян. 20.17), является косвенным указанием на то, что он утверждал их назначение, если не сам их назначал68. В Послании к Ефесянам, которое, как мы видели, было по всей вероятности послано церквам в Ефесе и Ликийской равнине, Павел говорит о "пастырях и учителях" в церкви, и они очевидно соответствуют сану пресвитера, функции которого были как пастырские, так и дидактические.
Поэтому неверно будет говорить, что Павла не интересовала организация церкви, хотя он и не настаивает на ее единообразии. Если же есть основания считать, что во время своей миссиионерской деятельности Павел основал церковь, то как можно думать, что в конце своей жизни, зная, что он должен передать свою работу молодым людям, его совершенно не интересовало, как его преемники должны выполнять свою задачу. Обладая огромным опытом миссионерской работы, Павел лучше всех мог определить условия для рукоположения и дать общие наставления относительно церковного порядка. Он был бы самым недальновидным из всех людей, если бы не сделал этого.
Утверждение, что система пресвитеров не могла существовать во времена Павла, основывается на двух неправильных концепциях. Первая предполагает, что основной функцией пресвитеров было передавать предание, и до некоторой степени это могло быть верно на более поздних стадиях развития Церкви. Но это не исключает возможности того, что сам Павел видел необходимость в такой авторитарной передаче. Крайне важно, чтобы учение Церкви передавалось в руки способных людей, и поэтому пресвитеры были самыми подходящими для этого. Только так можно было сохранить учение, и никак нельзя поверить, чтобы апостол Павел под руководством Святого Духа не думал бы о будущем Церкви. Вторая неправильная концепция основывается на предположении, что в конце своей жизни Павел не думал о передаче всего учения. Так как он сам получил предание от первых апостолов, совершенно немыслимо, чтобы он не видел необходимости в какой-то форме признанного учения. Он должен был понимать, что ни одна поместная церковь не сохранится без какой-то формы передачи предания. Пастырские Послания свидетельствуют в пользу того, что эта проблема заботила апостола69.
Но предполагает ли ситуация, описанная в Пастырских Посланиях, давно установленную церковь, что конечно еще было невозможно во времена Павла? Нельзя забывать, что церковь в Ефесе была основана за девять или десять лет до того, как Павел пишет Тимофею, и совет не рукополагать из новообращенных, конечно имел большое значение в такой церкви. В ранних общинах выбор пресвитеров на первых стадиях должен был быть строго ограничен, но в такой большой церкви, как Ефесская, в которой Павел трудился три года, практически важно было не рукополагать из новообращенных. Здесь необходимо заметить, что это особое требование ограничивается только Ефесом. Ситуация на Крите, где церковь несомненно была основана недавно, представляется совершенно иной, и поэтому Павел ничего не говорит о новообращенных. Это само по себе является косвенным подтверждением исторической достоверности Послания, которое не могло быть написано павлинистом в начале II века. Очевидно, когда Павел и Варнава поставляли пресвитеров в Галатийских церквах во время своего первого миссионерского путешествия, они должны были поставлять из "новообращенных" в смысле недавно обратившихся, так как иного выбора у них не было. То же самое касается и первых пресвитеров в Ефесе, но продолжать такую практику было бы нецелесообразно, как об этом говорит Павел в своем письме к Тимофею. Поэтому мы не можем согласиться с тем, что историческая ситуация Церкви в Пастырских Посланиях должна относится к более позднему периоду, т.е. после смерти Павла.
Нельзя согласится и с той точкой зрения, что Тимофей и Тит были епископами типа Игнатия и его времени70. Они несомненно обладали большей властью, чем пресвитеры, которых они должны были поставлять, и общие функции, которые они были призваны выполнять, осуществлялись епископами типа Игнатия, но это не значит, что эти функции относились к более позднему периоду. Все эти факты говорят о том, что Тимофей и Тит являлись посланниками апостола71. Нет свидетельств в пользу того, что Тимофей был назначен митрополитом Ефесской общины, а Тит - Критской. Они выполняли ту же функцию, что и раньше в Македонии и Ахай. Они должны были действовать главным образом как полномочные представители апостола язычников.
С этой точкой зрения нельзя согласиться и по другим причинам. Наставления относительно пресвитеров в Первом Послании к Тимофею и в Послании к Титу были бы странными, если бы во время написания этих Посланий уже существовали монархические епископы. Ничего не предполагает, что в каждой церкви назначался только один епископ. В Тит. 1.5 и далее слово "епископ" употребляется наряду со словом "пресвитер", а так как пресвитеры должны были назначаться в каждом городе, то не может быть и речи о монархическом управлении Церкви. Более того, ничего не предполагает преемственности сана епископа, как можно было бы ожидать, если бы эти Послания были написаны во втором веке.
Единственный вывод, который можно сделать из всего сказанного выше, это то, что церковные проблемы Пастырских Посланий не выходят за рамки времен ап. Павла72. Но можно ли это же сказать и об ересях, упомянутых в них? Чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала рассмотреть данные, которые предоставляют нам сами Послания.
1. Главной характеристикой учения является не столько его ложность, сколько его неприемлемость. Павел говорит о "баснях и бесконечных родословиях" (1 Тим. 1.3-7), о "пустых спорах и словопрениях" (1 Тим. 6.3-5), "негодном пустословии и прекословии" (1 Тим. 6.20). Очевидно, главной хитростью этих учителей было просто пустословие, которое Павел даже не считает нужным опровергать73.
2. Учение это имело много еврейских характеристик, как это можно видеть из 1 Тим. 1.7; Тит. 1.10, 14; 3.9. Критские басни особо описываются как "иудейские", и можно думать, что в Ефесе они были такого же типа. Не утихали также споры о законе, хотя не ясно, какую они приняли форму. Особый интерес к родословиям так же показателен, учитывая, что евреи того времени уделяли особое внимание родословиям Пятикнижия.
3. Аскетические тенденции, которые Павел связывает с "учениями бесовскими" (1 Тим. 4.1-5), существовали в двух формах: безбрачии и воздержании от пищи. Так как в этом отрывке употреблено будущее время, то возможно, что такие тенденции еще не развились в этих церквах, но воздержание от пищи несомненно уже существовало в Колоссах. Так же возможно, что и противоположная тенденция к распутству, могла угрожать церкви, так как Павел просит Тимофея не участвовать в грехах других людей и хранить себя чистым (1 Тим. 5.22).
4. Единственной доктринальной ошибкой, о которой Павел прямо говорит в этих Посланиях, является отрицание надежды на воскресение. Два человека, Именей и Филит, отступили от истины, считая, что воскресение уже прошло, а это значит, что они фактически вообще отрицали христианское учение о воскресении (2 Тим. 2.17 и далее). В 1 Тим. 1.20 говорится, что человек по имени Именей и какой-то Александр "потерпели кораблекрушение в вере", но никаких подробностей об этом событии не дается. По крайней мере возможно, что это тот же Именей, что и в 2 Тим. 2.17, но утверждать этого мы не можем.
Едва ли можно считать, что эти данные указывают на "понятную и убедительную ересь", скорее наоборот. Распри и споры отнюдь не являются признаками понимания, как и пустословие. Тот факт, что апостол затрагивает только один важный доктринальный вопрос, и даже то, что подход лжеучителей к нему называет просто "негодным пустословием", не позволяет нам считать, что он относится к нему очень серьезно. Он главным образом хотел только, чтобы Тимофей и Тит не тратили на них своего времени. Поэтому он не считает нужным вступать с ними в спор, как он это делал в Колоссах74, где лжеучение уже пустило свои корни. Другой причиной, почему Павел обличает здесь вместо того, чтобы опровергать, является то, что он пишет людям, которые уже достаточно были сведущи в христианском учении и могли сами защитить себя, там, где это было необходимо. В Послании же к Колоссянам он предостерегает тех членов церкви, которые могли поддаться соблазну аргументов лжеучителя или лжеучителей и среди которых не было никого, кто мог бы дать христианский ответ на эти аргументы.
Некоторые ученые полагают, что автор Пастырских Посланий борется с развитым гностицизмом75. Однако, если согласиться с гипотезой, что павлинист II века пишет от имени Павла, то из этого должно следовать, что здесь есть какая-то связь с гностицизмом. Не будет преувеличением сказать, что предположение о связи Пастырских Посланий с гностицизмом II века никогда бы не возникло, если бы не появилась необходимость объяснить мотивы написания этих Посланий, когда авторство Павла было отвергнуто.
3. Доктринальная проблема
Большое значение, которое придается доктринальным различиям между этими Посланиями и другими Посланиями Павла, требует детального рассмотрения этой проблемы76. Во-первых, отсутствие великих павлианских тем требует ответа на следующие вопросы. Мог ли апостол Павел написать подобные три письма, не коснувшись своего учения об Отцовстве Бога или мистического единения верующего со Христом? Многие ученые не допускают этого. Но достаточно ли определенно выражена концепция Бога в Пастырских Посланиях? Величественное описание Бога в 1 Тим. 1.17 и 6.15-16, где он называется Царем веков, Царем царствующих, Господом господствующих, Единым премудрым, невидимым, бессмертным, содержит в себе как еврейские, так и эллинистические термины, которые создают впечатление величия, предполагающее недоступность. Но неправильно будет утверждать, что этот смысл величия и могущества Бога исчерпывает концепцию писателя. Если звание "Отец" встречается только в первом приветствии, то уверенность писателя в отеческом милосердии Бога и его человеколюбии повторяется несколько раз. Он называется Спасителем, а это звание применяется в других местах у Павла только ко Христу, указывая на Его искупительную работу (1 Тим. 1.1, 2.3, 4.10; Тит. 1.3, 2.10, 3.4). Он хочет, чтобы все люди спаслись и познали истину (1 Тим. 2.4), и поэтому явилась благодать Божия (Тит. 2.11 и далее). Его благодать и человеколюбие описываются в Тит. 3.4, Его провиденциальная забота - в 1 Тим. 6.17. Его ниспослание даров на своих служителей в 2 Тим. 1.6-7, Его дарование богодухновенного откровения - в 2 Тим. 3.16, и Его благословение Павла на проповедование Благой Вести (1 Тим. 1.1, 2 Тим. 1.1, Тит. 1.1). Все это не является признаками неопределенности, а как раз наоборот.