1. Первым является слабость критики источников. Хотя метод "истории форм" является не альтернативным, а дополнительным к критике источников, он обязан своим возникновением основному недостатку в рассуждениях критики источников. Критика источников рассматривает себя как литературную дисциплину и поэтому ограничивается имеющимися документами. В случае Матфея и Луки основные гипотезы, как мы показали, касались использования Марка и "Q". Критика источников не могла выйти за рамки этих документов. Единственное, что она могла сделать, это предположить существование ранней формы Евангелия от Марка (Прото-Марка /Ur-Markus/), которая оказалась неубедительной, или множества вариантов "Q", что значительно ослабило саму гипотезу. Сторонники "истории форм" предложили изучать происхождение как Марка, так и "Q", что явилось более плодотворным исследованием. То, что критика источников не могла дать документальной теории происхождения Марка, позволило школе "истории форм" предположить методы, позволившие сохранить первоначальное предание.
Критика источников оставила незаполненным пробел в 20-30 лет от смерти Иисуса до появления письменных документов и поэтому было совершенно естественным попытаться заполнить его. И какими бы умозрительными ни были эти попытки, их надо было предпринять, что и привело к возникновению школы "истории форм". В каком-то смысле школа "истории форм" пошла по тому же пути, что и традиционная теория источников, хотя этот факт мало кем признается, так как методы и результаты их различны.
Сам тот факт, что наши исторические данные о первых тридцати годах христианской истории столь ограничены, говорит о том, что приверженцы метода "истории форм" неизбежно должны были в основном полагаться на догадки, хотя не все они понимали, что так поступают. И действительно, попытка классифицировать евангельский материал по литературным формам считалась сугубо научной и продолжением лучших традиций критики источников. Сколь велика была степень догадок, станет очевидным, когда мы будем рассматривать разные виды этой теории.
2. Второй причиной возникновения школы "истории форм" явилось сомнение в историчности описания Иисуса у Марка. Так, Вильгельм Вреде2 считал, что структура Евангелия от Марка была построена самим автором в интересах того, что он назвал "мессианской тайной". По мнению Вреде Иисус открыл Свое Мессианство только после Воскресения, а это значит, что сообщение Марка об исповедании Петра нельзя считать историческим, и автор Евангелия от Марка сам расположил раннее существовавшие отдельные части предания по своему усмотрению. Несмотря на то, что теория В. Вреде подверглась сильной критике3, она несомненно оказала сильное влияние на ранних сторонников метода "истории форм", которые обратили внимание на отдельные части предания и подвергли сомнению структуру евангельского повествования и, следовательно, придавали мало значения контексту повествований и изречений.
Близкой к этой теории была теория И. Вельгаузена4, который считал, что первоначальное предание было дополнено редакторским материалом с точки зрения христианского богословия того времени. Эта концепция дала толчок появлению теорий, которые приписывают оформление материала и даже его происхождение христианской общине (о чем мы будем говорить ниже).
К. Л. Шмидт5 изучил структуру Евангелия от Марка более подробно и пришел к выводу, что это Евангелие является хронологически и также географически ненадежным. По этой теории восстановить биографические данные жизни Иисуса Христа сейчас невозможно.
Такие возражения против историчности Евангелия от Марка привели к необходимости проанализировать данные, касающиеся достоверности материала Марка, что и сделали представители школы "истории форм". Тем не менее, некоторые предложенные теории фактически еще в большей степени поставили под сомнение историческую достоверность евангельских повествований в целом6.
3. Третьей причиной появления направления "истории форм" было желание модернизировать Евангелия. Предположение, что большая часть материала канонических Евангелий отражает концепции мира природы и людей I века, которые устарели для современного научного знания, привело к возникновению движения пересмотра Евангелия применительно для людей XX века. Это, естественно, сосредоточило внимание на оригинальных литературных формах и заставило некоторых "историков форм" попытаться выяснить сущность Евангелия независимо от этих "форм" (например, повествования о чудесах). Иначе говоря, интерес к формам был главным образом связан с их переистолкованием и желанием представить материал, который можно было извлечь из них, в современном виде. Представителем этого направления был Карл Рудольф Бультман, который руководствовался своими философскими взглядами. Это привело к движению, известному как "демифологизация"7, которое пыталось толковать Евангелия, исключив из них все элементы, которые, как показал анализ форм, относятся к ситуации в Церкви I века. Неудивительно, что это движение привело к историческому скептицизму8. Однако неправильно было бы считать, что вся школа "истории форм" руководствовалась такими мотивами.
4. Четвертой причиной возникновения школы "истории форм" было желание поместить литературный материал Евангелий в их культурно-историческую ситуацию (Sitz im Leben). Этот исторический поиск был тесно связан с современной тенденцией придавать особое значение фону Евангелий. Этот поиск вполне допустим и правомерен, но он содержал в себе скрытую ловушку - тенденцию приписывать формирование материала практическим нуждам общины. Культурно-историческая ситуация, предполагаемая для отдельных частей предания, очень часто была чисто умозрительной. И этот фактор нельзя терять из виду при оценке возникновения и выводов школы "истории форм". Направления исследований, которые руководствовались научно обоснованными мотивами, стали развиваться в неисторическом направлении9.
Последняя тенденция связана с основным предположением школы "истории форм" о том, что культурно-историческую ситуацию (Sitz im Leben) надо искать в периоде после Пасхи, а не до нее. Такое предположение исключает всякую возможность неразрывности между этими двумя периодами и ведет к неизбежному акценту на Христе веры, а не на Иисусе истории. Но как утверждает Шурман10, исследования "истории форм" не могут и не должны ограничиваться ситуацией (Sitz im Leben) после Пасхи. Признание этого факта придает категории Sitz im Leben более твердую и надежную основу.
Прежде, чем перейти к критическому разбору школы "истории форм", мы кратко остановимся на основных ее теориях.
А. Теория миссионерской проповеди
Мартин Дибелиус" начал с предположения, что предания в ранней Церкви были обусловлены миссионерскими нуждами. Это значит, что он исходит из того, что он считает раннехристианским методом проповеди, и переходит к анализу текста Евангелий. По его мнению предания существовали прежде всего в проповедях, и самые ранние их формы были поэтому обусловлены керигматическими требованиями, которые впоследствии были дополнены более совершенными формами, обусловленными другими практическими целями.
1. Парадигмы
Это были краткие повествования, заканчивающиеся изречением, и часто имеющие целью показать важность этого изречения. Примером их являются исцеление расслабленного и эпизод с колосьями.
2. Новеллы или рассказы о чудесах
Это были повествования, имевшие целью показать, что Иисус был чудотворец. По мнению Дебилиуса они отличаются от первых тем, что не содержат изречения и носят более светский характер.
Кроме того, если парадигмами пользовались проповедники, то новеллы создавались сказочниками. Примером их являются исцеление прокаженного и усмирение бури.
3. Изречения
Это собрания изречений, составленные с целью катехизации. Они отличались от изречений в парадигмах тем, что существовали отдельно от повествований.
4. Легенды
Это неудачное название, так как оно сразу же предполагает что-то неисторическое. По классификации же Дибелиуса они относятся к повествованиям, рассказывающим нечто необычное о святых людях. Например, повествования о рождении.
5. Мифы
К ним Дибелиус относит повествования о крещении, искушении и преображении, в каждом из которых он видит взаимодействие между, как он назвал, мифологическими персонажами.
Исходя из различного характера форм по такой классификации, Дибелиус считает, что существовали три типа христианских служителей - проповедники, учителя и рассказчики. Однако различие это является выводом из анализа Дибелиуса, но оно не подтверждено независимыми историческими данными. И действительно, трудно признать возможным любой метод определения различия между разными видами деятельности, если нет никаких данных, подтверждающих существование класса людей, которые бы занимались только рассказами об Иисусе и не проповедовали Евангелия12.
Б. Теория христианского воображения
Почти одновременно с теорией Дибелиуса появилась несколько схожая с ней теория Р. Бультмана13. Она была более радикальной и имела больший резонанс, чем теория Дибелиуса. Она оказала такое сильное влияние на изучение Евангелий, что мы остановимся на ней более подробно.
1. Чтобы по достоинству оценить взгляды Бультмана, прежде всего необходимо отметить, что его взгляды сформировались под определяющим влиянием либеральной школы, которая считала поиски исторического Иисуса важнейшей задачей христианской веры14. Главными представителями такого подхода можно считать А. Гарнака и Г. Ю. Гольцмана15. Бультман учился у Гарнака, и естественно, что его взгляды сыграли большую роль в формировании мировоззрения Бультмана в годы его становления. Его реакция против исторического Иисуса либеральной школы в пользу более динамичного Христа веры была вызвана разочарованием в либеральном Иисусе. Он считал, что если веру поставить в зависимость от поисков исторического Иисуса, то она будет зависеть от исторического исследования со всеми вытекающими отсюда последствиями. Разочарование Бультмана привело его к поиску такого подхода к Евангелиям, который бы освободил его от необходимости исторических доказательств. Только такой подход, по его мнению, может быть самым простым путем к вере. Кроме того, на его неисторический подход оказала влияние философия экзистенциализма. Будучи под сильным влиянием Мартина Хейдеггера, Бультман считал самым важным элементом в христианской вере такую встречу со Христом, которая, по его мнению, требует решения принять Его. Если самой важной становилась экзистенциальная встреча, то исторического доказательства не требовалось. Здесь важно заметить, что неисторический подход Бультмана к евангельскому материалу основывался только на его предположениях. Иными словами, в соответствии со взглядами Бультмана, само по себе историческое исследование становится не более чем академическим упражнением.