«Разрушение множества сел, в которых жили предки Гитлера, не могло быть случайным: Гитлер хотел стереть все воспоминания о них! Многие историки были убеждены, что именно с этой целью был разрушен целый район, а его население выселено. Так, в одной публикации говорится: „Доллерсхейм и его окрестности уже не существуют! Их превратили в огромный полигон /…/. Все /…/ жители сейчас рассеяны по миру. /…/ Место рождения его отца и могила бабушки были уничтожены, снесены вермахтом. Неизвестно, обусловили ли выбор этой местности военные цели, но точно установлено, что приказ об оценке земли чиновниками кадастра… поступил уже в середине мая 1938 года, то есть через два месяца после оккупации Австрии…“ /…/
В период постройки полигона и позже поговаривали, что фюрер разрушает регион для того, чтобы уничтожить церковные книги»[sssssssssssssssssssssssssss].
Теперь понятно и отношение Гитлера к его деревенским родственникам, бросавшееся, естественно, в глаза его ближайшим соратникам в Третьем Рейхе, которых их собственные родственники одолевали разнообразными просьбами.
Эта ситуация нашла идиотское (извиняемся за справедливое в данном случае выражение!) объяснение у историков типа Мазера: «Живущие в Шпитале его дяди и тетки, двоюродные братья и сестры, племянники и племянницы после последнего отпуска [Гитлера] с фронта (с 10 по 27 сентября 1918 г.) больше никогда не видели его воочию. /.../ Гитлер избегал встреч с большинством из своих родственников не потому, что они были „недостаточно хороши“ для него, а из опасений, что они начнут жаловаться ему на что-нибудь или просить об одолжении, что могло вылиться ему во „вредную семейственность“. Это он постоянно ставил в упрек Наполеону I как грубую политическую ошибку»[ttttttttttttttttttttttttttt].
Но никаких политических ошибок тут не было и быть не могло – ни у Гитлера, ни со стороны родственников последнего: каких-таких одолжений могли бы домогаться шпитальцы, чтобы излишнее потакание им могло бы вылиться в политическую ошибку?!
Назначения на должность испанского или неаполитанского короля, как это проделывал Наполеон со своими родственниками?!
С августа 1908 Гитлер, повторяем, скрывается от всех прежних знакомых и родственников.
Не получает он и выплачиваемой ему «сиротской пенсии» – по 25 крон в месяц. Ее, тем не менее, продолжали ему начислять. Причем Иоахим Фест считает, что и пенсию «он получал обманным путем, как якобы учащийся в Академии» искусств[uuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuu].
С этой пенсией связано затем две последующие истории.
Когда в 1911 году от диабетической комы умерла горбатая тетушка Иоганна-младшая, то сестры Гитлера (старшая – Ангела Раубаль, овдовевшая в 1910 году и воспитывавшая троих своих детей, и младшая – Паула, которой в 1911 году было 15 лет и которую приютила старшая сестра) обнаружили записи покойной о деньгах, занятых Гитлером[vvvvvvvvvvvvvvvvvvvvvvvvvvv]. Получалось, что из 3800 крон, увезенных Гитлером, 600 приходилось на долю наследства, относящегося к Пауле (Ангела не была наследницей покойной). Они подали на Адольфа в суд – и тогда его без проблем нашли официальные инстанции. Адольф не пожелал объясняться и общаться с сестрами, но распорядился, чтобы 600 крон были переданы Пауле из накопившейся суммы его «сиротской пенсии», что и осуществилось.
Понятно, что и этот неприглядный эпизод биографы Гитлера постарались переиначить. Мазер писал: Гитлер «по собственной инициативе в мае 1911 г. отказывается от причитающейся ему до апреля 1913 г. ежемесячной пенсии по поводу потери кормильца в размере 25 крон в пользу своей сестры Паулы»[wwwwwwwwwwwwwwwwwwwwwwwwwww].
Так же трактует этот эпизод и Зигмунд[xxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxx].
На самом деле не было ничего подобного: Паула не получила ничего сверх законно причитавшихся ей указанных 600 крон (составивших объем «сиротской пенсии» самого Адольфа за два прошедших года), а «сиротская пенсия» Адольфа продолжала-таки ему начисляться вплоть до 20 апреля 1913 года (когда ему исполнилось 24 года) и ее остаток в размере 819 крон был получен Адольфом по его исковому заявлению из соответствующей государственной кассы 16 мая 1913 года (это – из прямого текста документа, фотокопия которого приведена в немецком издании книги Мазера[yyyyyyyyyyyyyyyyyyyyyyyyyyy]).
Происходило это уже в горячие дни, предшествовавшие бегству Гитлера из Вены.
Гитлеру, прятавшемуся от родственников и знакомых, не приходило, однако, и в голову прятаться от властей: он аккуратно прописывался на всех своих местах жительства в Вене – вплоть до мая 1913[zzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzz]. Очевидно, полиция его нисколько не беспокоила.
Некоторый разрыв имел место в конце 1909 года, когда Гитлер, порастратив имевшиеся денежные запасы и не рискуя их возобновить приездом в Шпиталь, оказался обитателем ночлежки для бездомных. Вот тогда-то Редль, похоже, и принялся за него всерьез.
К этому времени Редль, надо полагать, составил солидное досье на всю прежнюю жизнь Гитлера и, по своему обыкновению, предъявил все это беззащитному сироте: дело, как мы полагаем, оставалось лишь за вскрытием родительских могил. Но до этого не дошло, потому что Гитлер принял все условия Редля – а куда ему было деваться?
Произошло это в первой половине 1910 года, когда Гитлер и заселился, всерьез и надолго, в привилегерованном мужском общежитии, которое производит впечатление явного шпионского гнезда, контролируемого австрийской контрразведкой[aaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaaa].
Вот так-то Гитлер и сделался нашим Иксом – молодым и очаровательным проституткой-гомосексуалистом, выполнявшим хитроумные поручения Альфреда Редля.
Последний, спасший Гитлера от справедливой судебной расправы, и сделал этим своим актом свой основной вклад в дальнейшую историю человечества!
С кем конкретно проводил тогда свое время Гитлер – доподлинно не известно, однако и на этот счет имеются вполне определенные указания.
Когда позднее Гитлер «поселился в Мюнхене на квартире модного портного Поппа, тот, естественно, должен был обратить внимание на одежду квартиранта. И Поппу, и его семье бросилось в глаза, что у молодого Гитлера не было в багаже „ни одной затрепанной вещи. Его фрак, костюмы, пальто и нижнее белье были в приличном и ухоженном виде“.»[bbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbb]
«По данным Йозефа Поппа-младшего и Элизабет Попп (1966-67), Гитлер с удовольствием носил безупречный фрак, который Йозеф Попп-старший иногда готовил ему на выход. С началом первой мировой войны Гитлер тщательно упаковал его и оставил в квартире Поппа»[cccccccccccccccccccccccccccc].
Эгон Ханфштангль, 1920 года рождения, сын неоднократно цитированного Эрнста Ханфштангля, делится собственными впечатлениями: «Однажды Гитлер пришел к нам домой, чтобы выпить со мной и моей матерью чашку кофе. Когда мама поставила кофе на стол, он попросил у нее кусочек шоколада. Потом, засунув его в рот, он стал одновременно отхлебывать кофе. Эту привычку, объяснил он, он перенял у австрийских офицеров во время своих голодных лет, проведенных в Вене. Для Гитлера подобный способ пить кофе был равносилен понятию роскошного образа жизни»[dddddddddddddddddddddddddddd].
Все-таки интересно: о чем думают люди, которые пишут и читают такие строки?..
Зато мы теперь представляем себе, с кем вместе приходилось голодать в Вене Гитлеру, облаченному во фрак, – с австрийскими офицерами!
Но, как мы знаем, не только совместно с австрийскими офицерами!
Осенью 1910 года в Вене возник и полковник Занкевич.
Все это должно было иметь для Гитлера и иные, весьма серьезные последствия – вспомним про сифилис, гулявший в той компании.
Эрнст Ханфштангль, познакомившийся с Гитлером лишь в 1922 году, писал: «Подавленная гомосексуальность Гитлера, возможно, сформировалась тогда, когда он подхватил сифилис в Вене, примерно в 1908 году. С того времени, как мы познакомились, не думаю, что у него были какие-либо нормальные отношения с женщинами»[eeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeee].
Сам Ханфштангль, как легко понять, не мог быть первоисточником информации о событиях, происходивших с Гитлером в 1908 году – он мог слышать об этом лишь от других. Почему, тем не менее, эти сведения, исходившие от него, не следует элементарно игнорировать – это мы постараемся объяснить лишь в последующих публикациях, поскольку тематика 1922-1923 годов в общем-то выходит за рамки данной книги.
О сифилисе Гитлера имеются противоречивые сведения. Например, 12 декабря 1942 года личный врач Гиммлера доктор Феликс Керстен ознакомился с медицинским досье на Гилера, из которого якобы следовало: Гитлер в октябре-ноябре 1918 года «лечился в Пазельваке от потери зрения. /…/ Гитлер на войне стал жертвой отравляющего газа, из-за некомпетентного лечения некоторое время ему грозила слепота. Кроме того, некоторые симптомы определенно указывали на сифилис. Из Пазельвака он выписался с признаками явного выздоровления. В 1937 году снова появились признаки, свидетельствующие, что сифилис продолжает свою губительную работу, а в начале 1942 года появились недвусмысленные симптомы того, что Гитлер страдает от прогрессирующего паралича. Налицо были все признаки, кроме застывшего взгляда и путаной речи»[ffffffffffffffffffffffffffff].
В то же время при медицинском обследовании Гитлера в январе 1940 года стандартные реакции на сифилис (Вассермана и Кана) дали отрицательные результаты[gggggggggggggggggggggggggggg]. Но с обычными пациентами, не подозреваемыми на сифилис, таких анализов и не производят!..
Так или иначе, но гомосексуализм и сифилис стали непреодолимыми барьерами для нормальной сексуальной жизни молодого Гитлера, о которой к моменту провозглашения Третьего Рейха сложились уже вполне устоявшиеся мнения. Например: «Первый шеф гестапо Рудольф Дильс в 1933 году имел более точные сведения о личной жизни нового рейхсканцлера, которые он кратко резюмировал следующим образом: „«Ведь он не спит с женщинами?» – спросил меня умный психиатр, который был уверен, что одержимый своей идеей не может сохранить нормальные человеческие интересы. Я согласился“.»[hhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhh]