Единственный путь спасения у Гитлера и оставался – вступить добровольцем в немецкую армию.
Тогда это и не представлялось особенно опасным: немцы не посылали в августе-сентябре 1914 года необученных новобранцев на фронт, а пока обучат – должна была и война завершиться! Так думали тогда по всей Европе – никто не ожидал ужасов почти бесконечного продолжения войны.
Вот Гитлер и влип затем в четыре года окопного сидения, завершившиеся революцией, грозившей отнять у него все капиталы – поэтому он едва и не ослеп осенью 1918 года на нервной почве[ccccccccccccccccccccccccccccc]!
А с капиталами Гитлер сумел хорошо разобраться, не допустив их утраты при инфляции, поразившей военную и послевоенную Германию (а также и Австрию): свидетельство об этом – чуть ниже.
Заметим и то, что Гитлер, ставший уже опытным и заслуженным фронтовиком, был отличным кандидатом на учебу и повышение, широко практиковавшиеся в немецкой армии в связи с боевыми потерями офицерского состава, и тогда бы Гитлер мог завершить войну капитаном или майором – как большинство его позднейших ближайших соратников. Но он тщательно избегал этого, демонстрируя полное отсутствие честолюбия (это у Гитлера-то!): любая мандатная комиссия при приеме на военные курсы могла обнаружить его странное юридическое положение – и заняться его прояснением.
Фронт дал Гитлеру немалую школу мужества, окончательно сформировав характер этого решительного и смелого, хотя и импульсивного убийцы.
Там же Гитлер, повторяем, и вынужденно отучился от гомосексуализма. Но с тех пор Гитлер оставался практически бесполым существом.
Когда Гитлер в конце 1919 года всерьез задумался о политической карьере, то мало у кого на свете имелись для этого более веские основания: опыт убийств, усвоенный еще с детства, давал полную свободу от любых моральных барьеров, которых Гитлер начисто лишился; далее он имел уникальный трехлетний опыт непосредственного участия в политических и разведывательных интригах и имел возможность наблюдать с ближайшего расстояния удивительные действия величайших мастеров такой игры. Он был достойным учеником покойного полковника Редля, а год безвременья в Мюнхене и последовавшие четыре года окопной тоски позволили ему прочно усвоить полученные впечатления и продумать дальнейшие жизненные перспективы.
Дар оратора, внезапно обнаружившийся в 1919 году, тем более оказался бесценным подарком судьбы.
К тому же Гитлер оказался богат, благодаря тому же Редлю, притом богат тайно – как и сам Редль, а потому неподотчетен в своем богатстве и независим в поступках – и даже смело мог разыгрывать из себя почти что неимущего.
Вот только еще и любовь к автомобилям Гитлер тоже унаследовал у Редля: в 1923 году «ему нужна была машина для себя, чтобы добираться до собраний быстрее. Он подобрал себе одну машину, которая выглядела как конная коляска без верха, но вскоре поменял его на „зельв“, заплатив из средств, которые загадочным образом нашел сам в тайне от всех[ddddddddddddddddddddddddddddd]. Это был грохочущий монстр, его концы, казалось, движутся в разных направлениях, однако Гитлер считал, что это придавало ему дополнительное достоинство, и с тех пор не помню, чтобы он когда-либо пользовался трамваем или автобусом»[eeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeee].
После путча в ноябре 1923 года этот автомобиль был конфискован властями[fffffffffffffffffffffffffffff]. Но вышедший из тюрьмы Гитлер обзавелся другими машинами: «В 1925 году Гитлер приобрел „Мерседес-Компрессор“, один из самых дорогих и роскошных автомобилей того времени, и в то же время удовлетворялся маленькой мебилированной комнатой»[ggggggggggggggggggggggggggggg] – совсем так же, напоминаем, как и Редль!
Политические устремления Гитлера были вполне очевидны – и им самим, и его многочисленными единомышленниками руководила ненависть к тем, кто грозил их лишить даже остатков материального благополучия – к коммунистам и евреям, а в те годы среди коммунистов и в Германии, и в России действительно хватало евреев.
Левый политик и писатель Эрнст Толлер так расценивал в 1922 году самого Гитлера и его заурядное окружение: «Вокруг Адольфа Гитлера собрались недовольные мелкие собственники, бывшие офицеры, антисемитствующие студенты и уволенные со службы чиновники. Его программа примитивна и глуповата. Наши внутренние враги – марксисты и евреи, они виновны во всех несчастьях, они убивают из-за угла непобедимую Германию, а затем внушают народу, что Германия проиграла войну. Внешние враги – это французы, выродившаяся изнеженная раса, война с которой неизбежна, а потому необходима. Нордическая немецкая раса победит все другие расы. Для искоренения марксистов и евреев Бог призвал его, Адольфа Гитлера»[hhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhhh].
В 1923 году Гитлер в первый раз попытался захватить власть в Германии. Этот сюжет, казалось бы, досконально изучен, но, оказывается, остается совершенно неизвестной одна из главных составляющих плана Гитлера.
Дело было так: «Осенью 1923 года Гитлер съездил в Цюрих и вернулся оттуда, как говорили, „с сундуком, набитым швейцарскими франками и долларами“.
Это слова из показаний в Рейхстаге бывшего морского офицера Гельмута фон Мюкке, который входил во второй эшелон руководства НСДАП, а в июле 1929 года выступил с открытым письмом о методах финансирования партии»[iiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiiii] – никаких объяснений этот эпизод не получил, но и опровергнуть его нечем.
Теперь-то понятно, что происходило в 1923 году?
Гитлер попросту подкупил политическое руководство Баварии, и был уверен затем, что эта братия решительно поддержит его выступление, казавшееся со стороны жалкой авантюрой! А они, получив деньги, нагло предали кредитора!
Это был тяжелейший удар, но Гитлер сумел оправиться от него и начать все сначала – духу ему было не занимать, а деньги, по-видимому, исчерпались не до дна.
Но эти же люди, ранее подкупленные им, не смогли осудить его за попытку переворота: и судьи, и свидетели обвинения выглядели весьма жалко на процессе над Гитлером в Мюнхене в апреле 1924 года!
Это не спасло в дальнейшем баварских лидеров от расправы: Гитлер жестоко рассчитался с ними в 1934 году.
Гитлер перестал прятать свое богатство лишь после 1928 года – и произошло это в связи с радикальными переменами и в его личных обстоятельствах, и в общеполитической ситуации в мире и в Германии.
Перемены эти начались после выхода Гитлера из тюрьмы.
В феврале 1925 года Гитлер воссоздал запрещенную в 1923 году Национал-социалистическую рабочую партию.
С осени того же года он удачно распродал значительный тираж первого тома своей «Майн Кампф»[jjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjjj]: «Появившаяся в продаже „Майн кампф“ раскупалась с большим успехом, но не потому, что все хотели прочесть ее, а потому что каждый уважающий себя член НСДАП должен был иметь это программное произведение национал-социализма на своей книжной полке»[kkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkkk].
«Из 55 000 членов 1923 года НСДАП сумела к концу 1925 года привлечь в свои ряды примерно половину, двумя годами позже их стало 100 000»[lllllllllllllllllllllllllllll].
Но в то же время прояснялось, что успехи национал-социализма уходят, казалось бы, в безвозвратное прошлое: с 1925 года в Германии восстанавливалась нормальная экономическая ситуация.
Уже первые шаги воссозданной Гитлером партии продемонстрировали ничтожность ее практического влияния: ядро нацистского движения сохранялось и даже наращивалось, но к нему перестали прислушиваться извне. Генерал Эрих фон Людендорф, выступавший партнером нацистов во время путча в ноябре 1923 года, а в апреле 1925 поддержанный ими на общегерманских президентских выборах, «не набрал даже одного процента голосов»[mmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmmm].
Выход «Майн Кампф» и энергичная деятельность самого Гитлера, несомненно, способствовали затем росту популярности НСДАП, но Гитлер был лишен возможности использовать основной свой пропагандистский дар: в Баварии и в большинстве других германских земель в последующие годы действовал запрет на его публичные выступления[nnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnnn].
Далее популярность Гитлера и его книги продолжали катиться все ниже и ниже – это определялось дальнейшим укреплением всей экономической ситуации в Германии: «В 1928 году доходы населения превысили уровень 1913 года почти на 20 %, значительно улучшилось социальное положение, а количество безработных сократилось примерно до 400 000 человек»[ooooooooooooooooooooooooooooo].
Понятно, что экстремизм выходил из моды: «О вере в необратимость улучшений жизни в Германии и недооценке роли НСДАП свидетельствовало принятое весной 1927 года правительствами Саксонии и Баварии решение об отмене запрета на выступления вождя партии»[ppppppppppppppppppppppppppppp]. После выборов 1928 года этот запрет был отменен и в других землях[qqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqqq].
«10 декабря 1926 года выходит 2-й том „Майн Кампф“, но и тут автор остается без ожидавшегося шумного успеха. Если 1-й том был продан в 1925 году в количестве почти 10 000, а год спустя к ним добавилось еще около 7 000, то в 1927 году оба тома находят только 5 607 покупателей, а в 1928 году и того меньше – всего лишь 3 015»[rrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrrr].
В мае 1928 года НСДАП получила на выборах в Рейхстаг всего 810 тысяч голосов, хотя и завоевала при этом 12 парламентских мест из 491[sssssssssssssssssssssssssssss].
Затем популярность Гитлера и НСДАП и вовсе упали практически до нуля.
Внезапный экономический кризис всей капиталистической системы, угрозой прихода которого был некоторый экономический застой, замаячивший с начала 1929 года, разразился крахом Нью-Йоркской биржи 24 октября 1929 и возродил своими последствиями политическую активность и популярность всех экстремистских движений по всему Западному миру.