Известие о подписании Рапалльского договора произвело в Генуе эффект внезапно взорвавшейся бомбы. Посол США в Италии Р. Чейлд воскликнул в сердцах, что Ратенау потрясет мир2. В прессе поднялся невообразимый шум, на немцев посыпались обвинения в нелояльности и нарушении Версальского договора и даже измене Западу. Много писали о внезапности, "неожиданности" соглашения немцев и русских. По сообщениям прессы, невероятная буря небывалого возмущения и негодования поднялась в дипломатических кругах. Говорили о большой победе Советов и коварстве немцев, пошедших на раскол европейского блока3. Как вспоминал А. Эрлих, с позднего вечера 17-го и раннего утра 18-го апреля у всех на устах был договор4.
Особенно бурно реагировала на договор английская дипломатия, пресса и глава делегации в Генуе премьер-министр Д. Ллойд Джордж. Именно он строил большие, даже грандиозные планы, надеясь добиться такого успеха, который бы высоко вознес и его и Англию. Несколько позже Ллойд Джордж уверял, что в Генуе складывалась просто идеальная ситуация: встретились две нации, чтобы обсудить насущные вопросы в духе дружбы и справедливости. Могли бы в этом духе обсудить и репарационную проблему. Было сделано большое дело. Конференция соединила врагов и "установилась дружеская атмосфера". Но все погубила Германия, безрассудно подписавшая соглашение с Россией. Теперь все решения стали невозможными5.
Ллойд Джордж особо настойчиво работал над тем, чтобы навязать России кабальные условия Лондонского меморандума, используя для этого и Германию, которая должна была смиренно ждать, когда ее позовут "сесть на шею русским", но отнюдь не первой.
Теперь все эти планы рассыпались в прах. Более того, Рапалльский договор подорвал и без того хрупкое единство западных держав, сокрушил единый фронт против Советской страны. Вместо неравноправного союза Антанты и Германии в Европе появилась, по словам У. Черчилля, "такая дурная комбинация" Россия и Германия1. Английские дипломаты и журналисты старались оправдать своего лидера, изображая Рапалльский договор "случайностью", досадной "ошибкой" немцев, результатом козней советской делегации. Известный нам Д`Абернон утверждал позже, что большевики обошли немцев: германская делегация очутилась в тупике (или, скорее, полагала, что очутилась в тупике) и в момент отчаяния подписала договор. Германские делегаты позволили себя одурачить2.
Особенно раздражал английских политиков успех советской дипломатии. Тот же Ллойд Джордж уверял, что " … с тех пор Чичерин прочно обосновался в Берлине"3. Ллойд Джордж называл договор "недостойным поступком", первое время якобы даже не верил в него. Этого не может быть", - повторил он несколько раз4.
Подписание договора вызвало в Генуе взрыв гневной и даже злобной критики в адрес немецкой делегации и ее руководителей. Состоялось совещание стран-победительниц на вилле итальянского премьера Факты, где Л. Барту требовал, чтобы Германия и Россия аннулировали свой договор, а Ллойд Джордж предложил направить ноту коллективного протеста канцлеру Вирту5. 18 апреля такая нота 9 стран была ему вручена. В ней немцы обвинялись в том, что они тайно, за спиной своих коллег, заключили договор с Россией, и притом по тем самым вопросам, рассмотрением которых они были заняты в честном сотрудничестве с представителями других стран. Германия, таким образом, нарушила принципы работы конференции6.
Союзники решили созвать новую международную конференцию экспертов в Гааге, но уже без участия России и Германии, и продолжили, опять же без Германии, разработку плана создания международного консорциума для "восстановления" России. Советское правительство пыталось добиться приглашения в Гаагу для себя и для Германии, но безуспешно.
23 апреля состоялось совещание глав делегаций союзных стран. Ллойд Джордж хотел исчерпать инцидент. Снова, 23 апреля, направили ноту Й. Вирту. Но нота и декларация совещания оказались, как отметила пресса, "ударами по воздуху"7.
Рапалльский договор вызвал обострение отношений Англии и Франции. Пуанкаре в своих речах пугал призраком германо-русского военного соглашения, требовал аннулирования договора и практического роспуска генуэзской конференции. Ллойд Джордж стоял за продолжение конференции. Он резко ответил Пуанкаре, заявив в большой речи, что нельзя непрерывно держать Россию и Германию в подчинении1.Пошли разговоры даже о превентивной войне против Германии2.
В Генуе наступило глубокое остолбенение, - писал обозреватель Пинон, а "Саймс" характеризовала Рапалло как "чудовищный пинок" конференции. Телеграммы о договоре публиковались под заголовком: "Новый успех большевиков", "Союзников надули", а передовая "Таймс" от 19 апреля называлась "Обмануты".
Известие об этом договоре, - вспоминал Бергман, - подействовало как удар молнии среди ясного неба. "Кто не пережил этого, не может иметь представления о возбуждении и горечи в кругах участников конференции". "Возбуждение было неописуемо", - подтверждает Кесслер3. "Резонанс этой новости был огромен. Что поразило большую часть публики - это почти дерзкая смелость, с какой было проведено дело", - писал английский журналист Миллз4.
Бушевала французская пресса. Газета "Матэн" задавала вопрос: нет ли в этом договоре тайных статей о поблажках и льготах в пользу АЭГ, руководителем которой недавно был Ратенау?5 Газеты сожалели о германском признании России де-юре, пугали созданием славяно-тевтонского союза. Признавалось всеми, что давление Антанты на Россию и Германию ушло в прошлое6.
Пока в прессе бушевала буря, вызванная подписанием договора, союзники в Генуе должны были решить непростой вопрос: что делать с Германией? О России речи не было. Любое официальное заявление в ее адрес означало бы на практике ее признание, что тогда считалось еще невозможным. Германия была признанным субъектом международных отношений, была "своей" западной державой. Ее надо было наказать за неожиданный и дерзкий шаг. Ллойд Джордж предлагать сделать это ее исключением из работы "русской" комиссии, конференции и всех других комитетов и подкомитетов, поскольку Германия своим "коварным поведением" исключила сама себя из круга держав, рассматривающих русский вопрос7.
А. Эрлих вспоминает: 20 апреля стало известно, что накануне Ратенау "привел на аркане" канцлера Вирта к Ллойд Джорджу, который внешне демонстрировал "великое возмущение" заключением за его спиной Рапалльского договора, хотя уже были известны заявления Ратенау о том, что Ллойд Джордж знал о переговорах немцев и русских. В позе разгневанного государственного мужа, представлявшего британского льва-победителя, Ллойд Джордж потребовал от Вирта "перечеркнуть" договор с русскими или не появляться больше в первом (политическом) комитете конференции1.
Затем Ллойд Джордж устроил пресс-конференцию, на которой в самой резкой форме осудил "коварство немцев". Этот "разнос" вызвал, однако, неожиданную реакцию. Одна из газет поместила статью по поводу выступления премьера. В ней говорилось, что конференцию в Генуе, сильно захромавшую после Рапалльского сюрприза, Д. Ллойд Джордж окутал густым лондонским туманом. Затем этот метавший громы и молнии премьер … сменил постепенно гнев на милость, и печать на следующий день оценила его речь так: для немцев она послужила утешением, для Советов - надеждой, для Франции - предупреждением2.
Удивление, симулированное Ллойд Джорджем, - не без сарказма писал журнал "Форин эфферс", - "в связи с договором было слишком наигранным, чтобы кого бы то ни было обмануть".
Уже были известны заявления Ратенау о том, что он и Вирт три или четыре раза обращались к Ллойд Джорджу, но без успеха, что они неоднократно обсуждали с британскими делегатами отношения с русскими. Газеты сообщали о контактах немцев с ближайшими советниками английского премьера Уайзом, который будто бы мог и не доложить информацию немцев своему шефу3. Итальянские газеты проявили к этому вопросу особый интерес, тем более что журналисты вспомнили о визитах Джаннини к немцам накануне подписания договора в Рапалло. Одна из них поместила 18 апреля статью, в которой спрашивала: "Знал ли Ллойд Джордж о Рапалльском договоре; Ратенау вчера (17 апреля) заявил лицу, заслуживающему полное доверие, что английское правительство было в курсе переговоров, давно уже начавшихся между немцами и русскими, в частности, Ллойд Джордж систематически осведомлялся о всех важных шагах, имевших место в пятницу, субботу и воскресенье. Поэтому его заявления о том, что он ничего не знал, являются неправдоподобными4.
"Иль Мондо" сообщила, что посол Англии в Германии был все время в курсе развития советско-германских переговоров. Ратенау будто бы сам заявил, что немцы четыре раза обсуждали свой договор с британскими делегатами и, следовательно, не может быть и речи о нарушении доверия.
Французская "Матэн" спрашивала: верно ли, что Мальцан сообщил британскому послу в Берлине текст договора за полмесяца до его подписания?. Правильно ли, что Ратенау подтвердил торжественно, что уведомлял сэра Бэзила Бланкета о заключении договора уже в воскресенье вечером? Не советовал ли в официальном порядке итальянский министр иностранных дел Шанцер договориться русским и немцам между собой и этим создать прецедент для итало-советского соглашения по образцу Рапалло? Не подпишут ли подобный договор Чехословакия, Польша и другие?1 Все эти вопросы волновали общественность, но ответа на них она не получила.