Руководящие круги Германии судорожно искали средства и пути, чтобы встать с колен и, опираясь на какую-либо из великих держав, вернуть свой прежний статус. Но Запад был решительно против таких устремлений и бдительно следил за маневрами Берлина.
Таким было международное положение Германии. Перед ее дипломатией стояли труднейшие задачи и она старалась их решить, играя на противоречиях между странами и пугая угрозой "большевистской революции".
Внешнеполитическая обстановка была тесно увязана с внутригерманскими проблемами. Политическая жизнь страны представляла сложное и противоречивое переплетение самых острых проблем.
В этой жизни В. Ратенау хотел найти свое новое место и упорно добивался продвижения к вершинам власти. Сразу же после окончания мировой войны Ратенау оказался в трудном положении. Он не пошел вслед за остатками империи, отверг старый строй и принял Веймарскую республику. Но утвердившиеся в ней политические силы считали Ратенау чужим.
Несмотря на явное желание Ратенау участвовать в политике, ему достаточно резко было отказано в этом социал-демократами. Он был взбешен и даже опубликовал ряд контрреволюционных статей, не вызвавших особого интереса.
Желание Ратенау "быть на виду", участвовать в политике было велико. Он обдумывал политические вопросы, искал средства и новые подходы для возрождения Германии, и одновременно ─ поле приложения своих сил. Он пропагандирует давнюю мысль, что руководить обществом должны не "карьеристы и дельцы", но способные люди, не имеющие личной жизни, движимые не корыстными, а только духовными интересами, целиком отдающими себя делу. Не трудно заметить в этом портрете черты самого Ратенау. Он остался на позициях индивидуалиста-интеллектуала, закрывая для себя дорогу в политическую жизнь.
Однако оставались его профессионализм, широкий кругозор, знание международной экономики, его старые связи в деловом мире Европы и Америки. Он считался человеком с космополитическими взглядами, умеющим мирно решать спорные вопросы и смягчить оппонентов. Существовавшие в Германии тогда правительства нуждались в таких людях, прежде всего, в знатоках экономических проблем и дипломатии, имевших выход в лагерь недавнего врага ─ Антанты.
Перед Германией тогда стоял самый большой и больной, важный вопрос ─ о выполнении Версальского договора, в особенности выплата гигантской контрибуции в 20 млрд. марок золотом, а затем огромных репараций. Многое здесь зависело от сроков, темпа и формы выплат, т.е. от вопросов тактических, решение которых было тесно связано с умением говорить об этом с победителями-союзниками. Ратенау имел международную известность и связи в европейском деловом и политическом мире. Теперь об этом вспомнили и Ратенау совершил поездку в Англию, где пытался облегчить положение Германии, используя прежние знакомства.
После разгрома Капповского путча по требованию профсоюзов была возобновлена деятельность комиссии по социализации, в которую вместе с В. Висселем, Р. Гильфердингом, К Каутским и др. вошел Ратенау. Это был симптоматический факт, поскольку ранее социалисты наотрез отказывались сотрудничать с ним. В комиссии Ратенау представил свой план преобразования экономики в духе государственно-монополистического капитализма и вместе с социал-демократом Р. Гильфердингом внес проект горизонтального концерна, который объединил бы все угольные тресты в "государственный трест" при сохранении частичной самостоятельности отдельных предприятий1. Фактически речь шла об установлении государственного контроля за шахтами.
Проект вызвал страшное негодование Г. Стиннеса (члена Народной партии), который расценивал его как личный выпад. В свою очередь, Стиннес стоял за образование "вертикального концерна", который объединил бы производителей и потребителей угля, а также объединил бы энергетическое и транспортное хозяйства. Это было начало конфликта двух крупнейших предпринимателей, за которыми стояли различные группировки монополистической буржуазии2.
Чутье и опыт политика подсказали Ратенау, что центральной проблемой германской политики является вопрос о репарациях. Он видел в нем два аспекта: внутренний ─ кто будет нести тяжесть уплаты репараций и внешний ─ как вести себя с победителями, подчиняться ли их диктату или сопротивляться, угрожая крахом экономики и революцией.
Ратенау подошел к репарации не только как экономист и предприниматель, но как философ и политик, видевший эту проблему в контексте европейской и мировой жизни. В июле 1919 года он писал: "В нашем отчаянном положении необходимо найти "двигательный центр", благодаря которому все может измениться. Мы должны урегулировать отношения с Францией, скорректировать мирный договор, вернуть Германии моральный авторитет, обратить внимание на внутренние проблемы1.
Выступая перед специальной комиссией рейхстага по репарационным вопросам, Ратенау говорил о необходимости перехода к "государственно-разумной политике". "Репарация ─ мера не только материальная, а нравственная, поскольку ее смысл примирить народы"2.
Бетхер пишет, что Ратенау составил "психологическую программу действий" с тем, чтобы выявить настроение союзников и вынудить их спокойно подойти к требованиям Германии3.
В решении репарационной проблемы Ратенау избрал "политику выполнения", полагая, что она могла бы помочь в "наведении мостов" с Англией и Францией. Ратенау, конечно, понимал, что эта политика является мирной ревизией Версальского договора. Понимали это и бывшие победители. Но Англия шла на восстановление экономики Германии как противовеса гегемонистским планам Франции на европейском континенте. Франция требовала строгого выполнения Версальского договора и ежегодной выплаты репараций в 2 млрд. золотых марок, оккупации трех немецких городов и обложения особым налогом германской торговли. Французский премьер А. Бриан говорил, что намерен взять Германию твердой рукой за шиворот и обуздать германский реваншизм4.
Немецкая дипломатия старалась играть на различных подходах двух противников. Фактически такая политика раскалывала Европу и европейскую экономику.
У В. Ратенау был иной подход. И здесь он придерживался своих идей интеграции Европы, предвосхищая современное развитие Запада. Он хотел оживить свой старый проект создания союза "Срединной Европы", преобразуя его в план создания консорциума, в котором объединятся европейские державы, а целью будет восстановление России с тем, чтобы она стала покупать товары Германии, оплачивая их золотом и валютой, которые, в свою очередь, шли бы на уплату репараций.
Впервые этот проект был представлен им на конференции союзников по репарациям и разоружению Германии, проведенной 5-16 июля 1920 года в бельгийском городе Спа, где когда-то была ставка германского верховного командования. Конференцию, по словам Д. Ллойда Джорджа, отравляла атмосфера враждебности5. Впервые после подписания Версальского договора велись переговоры между странами-победительницами и Германией. Германия надеялась смягчить условия Версальского договора и послала очень представительную делегацию во главе с рейхсканцлером К. Ференбахом, министром финансов Й. Виртом и министром иностранных дел В. Симонсом. В числе экспертов были Ратенау и Стиннес. В делегации были и генералы ─ военный министр Гейслер и командующий рейхсвером фон Сект. Конференция очень горячо обсуждала вопрос о разоружении Германии. Союзники потребовали немецкую армию перевести на добровольческую основу, сдать излишки вооружения и военного имущества, угрожая в случае невыполнения оккупировать новые германские территории1. Немцы уступили. Затем на конференции был рассмотрен репарационный вопрос. Союзники потребовали объяснений сокращения поставок немецкого угля в счет репараций и денежных взносов. Германская делегация пыталась оправдаться в весьма примирительном тоне. 10 июля неожиданно выступил Г. Стиннес, речь которого сразу же окрестили "угольным ультиматумом". Он заявил, что Германия не даст ни угля, ни денег и товаров для выплаты репараций даже перед угрозой новой оккупации. Речь вызвала возмущение представителей Антанты. Напуганы были и немецкие делегаты. Как пишет А. Норден, потребовалась вся энергия и ловкость Ратенау для того, чтобы не допустить разрыва, которого желал Стиннес2. Союзники однако устояли и не приняли возражений германской стороны, включая и провокационное выступление Стиннеса. Он имел сильное влияние на немецкую делегацию, но она в конечном счете поддержала Ратенау.