После конференции Германия уступила, хотя поставки угля были несколько сокращены. Немцы подписали протокол, предложенный союзниками. Позиция Ратенау снова привела к столкновению со Стиннесом, который позволил себе грубые националистические и антисемитские выпады, оскорблявшие достоинство Ратенау - человека.
В Спа Ратенау пытался, используя свои прежние связи, установить деловые контакты с английскими и французскими финансистами, предложив идею западноевропейского консорциума, но безуспешно. Именно после неудач в Спа Ратенау, как считает Кеслер, начал думать о необходимости искать контакты с восточными соседями3.
Германские промышленники уклонялись от выплаты репараций. Стиннес вел бешенную агитацию против выполнения мирного договора и решений конференции в Спа. Германское правительство упорно саботировало требования Антанты, в частности, на Парижской и Лондонской конференциях экспертов в январе и феврале 1921 года4. Союзники отклонили немецкие претензии, требовали выполнения всех условий и прибегали к силовым методам (оккупация ряда германских городов и т.п.). Вторая Лондонская конференция (апрель-май 1921 г.) выставила новую сумму репараций, снизив ее с 226 до 132 млрд. золотых марок. 5 мая Германии вручили ультиматум с требованием принять новую схему выплаты репараций и выполнить все условия Версальского договора1. Немцы пытались как-то ослабить требования союзников, но те не уступали ни в чем. Кабинет Ференбаха ушел в отставку. Президент Ф. Эберт с большим трудом уговорил лидера католического центра доктора И. Вирта образовать 10 мая новый Кабинет, который опирался бы на коалицию социал-демократов, партии Центра и демократов. Новое правительство приняло ультиматум союзников.
В состав Правительства Вирт включил Вальтера Ратенау2.
Еще в начале 1921 года правительство послало Ратенау в Лондон для подготовки новой конференции, поскольку "его имя за границей производило хорошее впечатление"3. Теперь он был приглашен в состав правительства Й. Вирта на пост министра восстановления. Это не было случайностью. Канцлер Вирт и Ратенау, несмотря на разницу в возрасте (Ратенау был на 12 лет старше Вирта), в социальном происхождении4 и в партийных взглядах, были духовно очень близки. Они сходились не только в оценке репарационной проблемы, но и отлично дополняли друг друга. Й. Вирт имел привычку оставаться с Ратенау после заседаний и обсуждать с ним финансовые и репарационные проблемы5.
"Наша современная работа с Виртом, ─ писал Ратенау, ─ очень трудна, потому, что страна ждет, что новая политика, которую мы торжественно начали, даст очевидные результаты, но существуют опасности, которые затрудняют понимание политики"6.
Назначение Ратенау министром восстановления приветствовала либеральная пресса. Социал-демократические газеты отнеслись скептически. Определенные промышленные круги опасались реализации идей Ратенау о "планомерном ведении хозяйства", а националистические газеты нашли повод для грубых антисемитских нападок.7
Приход правительства Вирта знаменовал успех сторонников " политики выполнения". Вирт считал, что сейчас бесполезно спорить с Антантой по поводу дееспособности Германии. Он видел выход в том, чтобы "попытаться практически продемонстрировать Антанте, что может, а что не может преодолеть Германия, доведенная до крайности"8. Такой же точки зрения придерживался и Ратенау: "Я вступил в "кабинет выполнения" и мы должны найти путь вновь воссоединиться с миром"9.
"Политика выполнения", ─ писал Л.И. Гинцберг, ─ могла рассчитывать на успех лишь в случае мобилизации необычайно крупных средств, учитывая то обстоятельство, что никаких налогов было недостаточно для выплаты репараций. Поэтому был предложен план "вторжения в основные ценности немецкой экономики". Предполагалось конфисковать в пользу репарационного фонда равномерно по всем категориям (земельные собственники, домовладельцы, владельцы промышленных и торговых заведений, включая банки) 20% стоимости их имущества. В правительственной программе предлагалось обложить особым налогом на оборот корпорации1.
Предлагаемые меры были необходимы, но, естественно, не стали популярными и встретили сильное сопротивление, прежде всего открытых сторонников "катастроф". Они решительно, даже резко осуждали это предложение, клеветали на авторов, посылали проклятия и угрозы. В народных массах также распространялось негативное отношение к такой политике.
Встретив сопротивление в стране, Вирт и Ратенау стали искать выхода за рубежом, пытаясь ослабить гнет ежегодных репарационных платежей.
В качестве ближайшей задачи Ратенау ставил замену выплаты репараций золотом натуральными поставками (в экономическом смысле более выгодный вид оплаты для Германии). В октябре 1921 года он вступил в контакт с французским министром восстановления крупным промышленником Л. Лушером и "выторговал" "Висбаденское соглашение", по которому в течении четырех лет Германия должна была поставлять Франции угольную продукцию, речные суда и красители на 7 млрд. золотых марок в счет репараций2. Такое решение затронуло интересы угольных магнатов (прежде всего Стиннеса), так как сокращало их возможности свободного маневра поставками и ценами на уголь. Стиннес писал Ратенау: "Как мог доктор Ратенау, такой интеллигент и знаток бизнеса, заключить договор в пользу противника?! Я открыто заявляю, что соглашение и его инициатор будут подвергнуты критике"3.
Объективно оценивая "Висбаденское соглашение", правительственные круги считали его первой дипломатической победой над Антантой. Соглашение послужило стимулом для германского производства. Ссылаясь на позицию профсоюзов, Ратенау даже добился от Лушера права германских профсоюзов контролировать цены на этих поставках4. "Висбаденское соглашение" поощряли германских монополистов к саботажу репарационных платежей. Правительство Вирта, внеся 31 августа 1921 года 1 млрд. марок золотом в фонд репараций, запросило мораторий, что вызвало осложнение франко-германских отношений.
На посту министра восстановления Ратенау пробыл недолго. 20 октября 1921 года он вышел из правительства в знак протеста против отторжения Верхней Силезии с большей частью угольных шахт1. Однако услуги его как компетентного эксперта по вопросам репараций нужны были правительству, которое в конце ноября 1921 года снова направило его в Лондон для переговоров по вопросу о репарациях. В Лондоне тогда же находился Стиннес, пытавшийся наладить переговоры с английскими фирмами. Соперничая с ним, Ратенау развил бурную деятельность, встречался с премьер-министром Ллойд Джорджем, советниками министерства иностранных дел Англии, предпринимателями и банкирами2. Он также усиленно пропагандировал идею международного консорциума по восстановлению России. По мнению Ратенау, в него помимо Германии должны были войти Англия, Франция, Италия, Бельгия. Для Германии он требовал 50% участия, чтобы выплатить репарационные платежи. Английские представители (в частности, министр торговли сэр Р. Хорн) дали предварительное согласие на создание консорциума. Последовали строго конфиденциальные переговоры премьера Англии с германскими представителями Г. Стиннесом и В. Ратенау, с участием министра торговли Р. Хорна. Ллойд Джордж 2 декабря три часа беседовал с Ратенау в особняке одного из лондонских богачей. "Германия, ─ говорил Ратенау, ─ спасла мир от большевизма", но ей грозит полный крах: "радикалы справа и слева". Угрозу можно предупредить, объединив промышленников и финансистов Англии и Германии, Европы и Америки, а также эксплуатацией ресурсов Советской страны. Обе стороны пришли к единому мнению: надо немедленно "открыть Россию". Практически речь шла об организации международного синдиката для "экономической реконструкции России", т.е. консорциума, о котором думал Ратенау3.
Существует мнение, что идею консорциума выдвинул представитель крупных промышленников, друг и партнер Ратенау по АЭГ Юлиус Дейч осенью 1921 года. Схожий план предлагали Г. Стиннес и английский капиталист Л. Уркварт. Стиннес обсуждал его в Лондоне в декабре, но неудачно. Ратенау добился большего успеха, связав консорциум с предложением восстановить экономические отношения с Россией. Британское правительство поддержало консорциум, на англо-германской основе и против германо-американской. Франция была решительно против самой идеи. Один французский журнал писал : "Это их великая идея. В этом вопросе в Германии сходятся все ─ военные и штатские, люди правых взглядов и левые, Людендорфа объединяют со Стиннесом и Ратенау. Эта идея о России, предназначенной для колонизации1. Отрицательную позицию по отношению к консорциуму заняла Советская Россия, рассматривая его как враждебную акцию. Именно по поводу этой идеи международного консорциума, считал Г. Линке, разошлись Ратенау, с одной стороны, Вирт и А. Мальцан ─ с другой. Последние не считали возможной ее реализацию и по экономическим, и по политическим соображениям, имея в виду отрицательную реакцию Советской республики2. Нам такое утверждение представляется неверным. Оно преувеличивает роль России в то время. Ее реакция имела значение, но куда более весомым оказалось негативное отношение Франции и США. Франция опасалась быстрого подъема Германии и возрождения России. США возражали против проекта, в котором не было места американскому капиталу. Получив одобрение в Лондоне, идея консорциума не получила дальнейшего развития.