На 1933 год были увеличены планы по посеву сельхозкультур в соответствии с требованием Московского областного комитета партии. Особое внимание уделялось посевам льна, его должны были посеять на площади 8961 гектаров, зерновых культур планировалось посеять 12300 гектаров и посадить картофель на площади 2318 гектаров. В целом по району колхозы и единоличники должны были обработать 26307 гектаров земли. Цифра очень высокая. Зимой 1933 года бюро райкома поставило задачу по чистке рядов партии и окончательной ликвидации кулака. В районе стала работать специальная комиссия по чистке рядов ВКП(б), сельских ячеек. Были сформированы две судебно- следственные бригады, перед которыми была поставлена задача: в течение трех месяцев осудить всех кулаков. Комиссия принимала такие решения: исключить из рядов партии, считать хозяйство кулацким, перевести в сочувствующие, считать проверенным. Исключали из рядов партии по разным причинам; так, одна из колхозниц не смогла ответить, кто такой Сталин, хотя была ударницей труда и участницей похода «имени Кагановича» за высокий урожай. Уполномоченный в колхозе д. Марьино т. Леонов был исключен за то, что «с задачей по ликвидации кулаков не справился и сам попал под их влияние». При проверке МТС комиссия рекомендовала признать всю администрацию классово – чуждыми элементами, вредителями и осудить. При проверке «Заготмолока» комиссия установила, что в молоко наливают воду и предупредила, что при повторении сие будет признано « политически вредным действием». При проверке сельпо комиссия установила: «В сельпо идет полное разложение работников, систематическое пьянство, разврат, растраты. Пять бывших руководителей исключены из рядов партии и осуждены. В сельпо нет даже спичек. В Кесовой Горе 3 столовых, одна закрытого типа для партактива. Столовая № 2 представляет из себя что угодно, только не столовую. Сплошная грязь, антисанитария, отвратительное качество чая и продуктов. Торговля вином мешает возможности пользоваться ею колхозниками, а особенно колхозницам, так как столовая набита охмелевшей публикой. Хлеб очень плохой, часто недопеченный».
При проведении чисток и партдней главной задачей было выявлять кулаков и их семьи, что являлось основанием для ареста и высылки, чаще всего в Сибирь и Казахстан. В марте 1933 года при очередной чистке было выявлено более 50 кулацких хозяйств, из них в Павловской партячейке - 9, Федцовской – 4 , Васьковской и Борисовской по 2 хозяйства. Основанием для занесения в списки часто служили мелочные личные обиды и зависть. Обжалованию результаты чисток не подлежали. Из архивных документов можно сделать вывод, что беззаконие творили местные власти. Из Сонкова в определенные дни приходил специальный железнодорожный состав, который и забирал осужденных кулаков в точно назначенные дни. Людей свозили со всех деревень в Кесову Гору к приходу этого состава за два-три дня. Расписание знали только работники ГПУ, они давали указание милиции подготовить к намеченному дню партию раскулаченных. По сути это был конвейер, и, наверное, можно его назвать конвейером смерти. Очень часто до назначенного пункта часть людей не доезжала - умирали в пути от холода и голода. Чаще всего гибли старики и дети. Из района было увезено около 400 семей, самых трудолюбивых и грамотных. На Родину вернулось очень мало.
В 1932 – 1933 годах в районе была ликвидирована частная торговля. Любой частный торговец автоматически попадал под определение кулак. В списках они всегда были первыми на раскулачивание. Местные власти очень часто не признавали законов и творили, что хотели. 16 августа 1932 года Кесовогорский районный комитет ВКП(б) получил телеграмму от Московского областного комитета за подписью секретаря комитета Л.Кагановича «Об усилении темпов хлебозаготовок». Руководство района вместо того, чтобы организовать хлебозаготовки, выносит беспрецедентное решение:
«До выполнения общегосударственного плана хлебозаготовок, ссыпке семенных и страховых фондов никакой торговли хлебом быть не может. У колхозников, бедняков, середняков, кулаков хлеб будет конфисковываться, если они будут торговать хлебом. Всякая свободная продажа хлеба запрещается». По сути район вновь вернулся к продразверстке.
Особой заботой властей был лен. Практически все волокно шло за границу. Во времена НЭПа особых проблем со льном не было. Крестьяне, понимая выгоду от возделывания этой культуры, сдавали готовое льноволокно отличного качества, получая хорошую прибыль и встречную продажу промышленных товаров. До 1931 года в районе работал один льнозавод в Кесовой Горе. С началом коллективизации началось строительство Сутокского, Никольского и Троицкого заводов. На Кесовогорском льнозаводе в 1932 году работало 104 человека, заработная плата составляла около 50 рублей в месяц, из-за чего была большая текучесть кадров. Локомобиль работал на заводе с 1894 года и часто выходил из строя. Такие же проблемы были и на других заводах. Не хватало кадров, особенно специалистов, качество поставляемого сырья было низким. Часть рабочих была из числа заключенных. Вопросы льнопоставок рассматривались практически на всех заседаниях бюро райкома. Работу льнозаводов стало контролировать ГПУ по Кесовогорскому району.
А партийные чистки продолжались весь 1933 год. В первую очередь рассматривали не хозяйственную деятельность колхозов, а искали врагов, которые мешают работе колхозов. 13 ноября 1933 года рассматривали деятельность партячейки коммуны с. Борисовское. Работу коммуниста т. Молокова, председателя коммуны, признали удовлетворительной, а его самого считать проверенным, так как четко знал шесть заповедей товарища Сталина. Но выступил член партячейки Губанов Г.Д., который за войну с Польшей 1920 года был награжден орденом Красного Знамени и часами. Он подверг резкой критике работу коммуны, заявив, что «овес остался неубранным, клевер даже не косили, картофель и лен сгноили в поле. Двор, где содержится 29 коров, весь занавожен, производит отталкивающее впечатление, кормов нет, коровы дичают. В коммуне поголовные пьянки и драки. Зачем нужна такая коллективизация». Председатель комиссии посчитал, что выступление Губанова является антисоветским, а сам он подкулачник. Бюро райкома после нескольких критических выступлений членов партии вынесло постановление, что
«любая критика колхозного строя расценивается как кулацкая линия и поэтому всякие дискуссии по этому поводу прекратить».
Все тяготы того времени легли на плечи простых крестьян. Практически ничего не получая на трудодни, они были вынуждены нести еще одно тяжкое бремя – государственные займы. В 1933 году сумма займа по нашему району составила 375 тысяч рублей, власти взяли повышенную сумму – 400 тысяч рублей. Из них на рабочих и служащих пало 47 тысяч, служащих по сельсоветам 24 тысячи. Колхозники и единоличники должны были подписаться на 329 тысяч рублей. Значительные суммы высчитывались на лотерею Осовиахима. Народ, доведенный до отчаяния, пытался воспротивиться, но подписка на заем и лотерею шла под лозунгом: «Кто не подписался, тот враг советской власти». Всю работу в этом направлении контролировал отдел ГПУ по Кесовогорскому району. В спецсводке райкому говорится: «Часть колхозников и единоличников прямо агитирует население не подписываться на заем. Колхозница Малинина: «Только и знают драть крестьянина, видимо, не будет конца». 16 мая 1933 года в Скрипниковском сельском Совете колхозник Авдеев выражался нецензурной бранью, говорил, что правительство обирает крестьян, дерет последнюю шкуру, нужно всех крохоборов отучать, чтобы они не обирали трудовое крестьянство. Потом ударил по лбу секретаря Совета Егоровой. О невыполнении плана по займу не могло и быть речи. Постановление райкома по этому вопросу было такое: «Прекратить всякие дискуссии о невыполнении заданий по сдаче сельскохозяйственной продукции и подписке займа». Этим постановлением запрещался выезд населения из района без специального разрешения.
Каждые десять дней на столе секретаря райкома лежала спецсводка оперативных работников отдела ГПУ по Кесовогорскому району. Два работника контролировали политические и экономические вопросы всего района. Они знали все, что происходило в самых отдаленных деревнях, раскрывали практически все уголовные преступления. Отлично поставленная агентурная работа позволяла знать, что происходило в аппарате райкома и Совете, милиции и других учреждениях района. Спецсводки отправлялись и в Москву. Коллективизация в районе практически закончилась к концу 1933 года.
И, рушась, немели колокола
История христианства насчитывает более тысячи лет. Сегодня можно по-разному относиться к религии, но, несомненно, одно: церковь играла главную роль в реализации основных моральных устоев общества, открывала школы и учила детей грамоте, помогала обездоленной части населения. Христианская церковь – это не просто религия, а в большей степени культурное наследие русского народа, его неповторимый колорит.
Каждая церковь на территории нашего района была уникальна по-своему, с разнообразной архитектурой, своей историей. Как правило, здания строились на средства знатных и богатых граждан наших деревень и сел. Вносили свою лепту и крестьяне. Церковные ограды были уникальны по своей красоте. Сегодня можно только представить красоту и мелодичность колокольного звона, который олицетворял мощь России, ее культуру, будущее. В этом материале речь пойдет о том, как уничтожались русские святыни на территории Кесовогорского района, о тех, кто отдавал приказы и распоряжения. Этот уникальный материал хранится в архиве п. Кесова Гора. Массовое закрытие церквей, передача их под складские помещения, клубы и другие хозяйственные цели совпали с началом коллективизации и образованием района как административно-территориальной единицы. Именно с 1929 года начался массовый террор в отношении людей и религии. В декабре 1929 года решением районного исполнительного комитета (председатель т. Смирнова, секретарь т. Назаров) передают часовни д. Гребни и Васьково под культурно-массовые цели, летнее помещение церкви Иоанна Предтечи села Кесова Гора - под склад зерна, а зимнее – под культурно-массовые мероприятия; под клуб – церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы в селе Воробьево. Церковные ограды разрешают сломать и использовать в строительстве ферм. 21 января 1930 года власти закрывают и передают часовню деревни Демшино, церковь Покрова Пресвятой Богородицы с. Березовец, церковь Рождества Христова с. Столбово под складские помещения. Церковь с. Суходол Архистратига Михаила закрывают, объясняя, что 70% верующих отказались от церкви. Надо сказать, что начало 1930 года было особенно трагичным для церковных святынь. 7 февраля закрывают красивейшую церковь Божией Матери Казанской в селе Золотково, церковь Воздвижения Креста Господня в с. Дубово. Причина закрытий - якобы отказ верующих посещать храмы. Вопиющий обман, потому что архивные документы говорят об обратном. Церковные ограды этим же решением отдают колхозам под строительство хозяйственных построек. По анализу архивных документов того периода можно сделать вывод о том, что население района начинает активно выступать против незаконных решений РИКа о закрытии и разрушении церквей.