Существенной стороной художественного метода Достоевского является внутренняя взволнованность, кровная заинтересованность самого автора в судьбах его героев. Он неизменно сопереживает все происходящее с его героями, до предела взволнован их судьбами, их поведением.
Сам Достоевский определил свой творческий метод как «реализм в высшем смысле», противопоставляя свой реализм натуралистической фактографии, механическому копированию действительности. Он создал характеры, не укладывающиеся в повседневные, обыденные рамки, показал исключительные сюжетные ситуации, далекие от будничного течения жизни. Необыкновенность персонажей и событий, за которую нередко упрекали писателя современные ему критики, отнюдь не являлась отступлением от реализма. Необычайное приобретает в художественном методе Достоевского огромную убедительность, оно обосновано внутренней логикой характеров и событий, особенно полно раскрывая духовный мир, психологию его героев. Сам Достоевский писал по этому поводу, давая ответ тем критикам, которые упрекали его в нарушении внешнего правдоподобия: «У меня свой собственный взгляд на действительность (в искусстве), и то, что большинство называет почти фантастическим и исключительным, то для меня иногда составляет самую сущность действительного. Обыденность явлений и казенный взгляд на них, по-моему, не есть еще реализм, а даже напротив. В каждом нумере газет Вы встречаете отчет о самых действительных фактах и о самых мудреных. Для писателей наших они фантастичны; да они и не занимаются ими; а между тем они действительность, потому что они факты. Кто же будет их замечать, их разъяснять и описывать? Они поминутны и ежедневны, а не исключительны»[6].
Своеобразие творчества писателя заключается в том, что он художник-мыслитель. Изображая реальную действительность, Достоевский стремился понять ее законы, всесторонне осмыслить жизнь, проникнуть в смысл существеннейших проблем развития человечества.
Мастерство Достоевского проявилось в умении создать увлекательную и емкую фабулу для решения трудных психологических коллизий, сложных идейных задач. Занимательность, напряженная динамика интриги в романе Достоевского сочетается с сопоставлением «за» и «против» проводимой в романе идеи, с воплощением ее в характере героя. Так, теория Раскольникова о праве «необыкновенного человека» «переступить через препятствия» раскрыта в самой фабуле, в сюжете романа, в характерах и внутренней, психологической борьбе его героя. Все события, все сюжетные нити романа, мотивировки поступков его героев неотрывно связаны с этими главными идеями, определяющими как сюжетное развитие действия, так и психологию персонажей.
Динамика, напряженность действия в романе Достоевского во многом сближают его с драматургическим произведением. Сценичность романа сказалась особенно в сжатости его во времени. Калейдоскопичность разнообразных событий развертывается в кратчайшее время. Основные события в «Преступлении и наказании» происходят на протяжении одних суток. Это еще больше усиливает динамичность и напряженность сюжетов Достоевского, события в его романе сменяются с лихорадочной быстротой, что сближает их с драмой, воздействие которой на его творчество необычайно значительно.
Драматизм романа Достоевского отнюдь не исчерпывается сюжетными коллизиями. В нем заложен глубокий внутренний смысл — трагедийность человеческих судеб. О романе Достоевского много писали как о романе-трагедии. Трагическая судьба человека в условиях жестких противоречий капитализма сказалась и в трагедийности всей художественной структуры романа.
Особенность творческой манеры Достоевского и в том, что человек, его характер, его внутренняя сущность раскрываются в минуты душевных потрясений, жизненных катастроф. Отсюда многократные исповеди героев: монолог Мармеладова, разговор Раскольникова с Соней, в котором он признается в совершенном убийстве. Всюду герои предстают как бы перед судом своей совести, «исповедуются» в самых тайных своих проступках, раскрывают свою душу. Необычайная интенсивность ощущений, тщательность в изображении мыслей и чувств своих героев придают реализму Достоевского специфически психологический характер, этот психологизм сохраняет свою социальную определенность и насыщенность.
Для Достоевского характерна публицистичность стиля, его полемическая заостренность. Ведь герои его неустанно спорят друг с другом, даже сами с собой. Их речи нередко бессвязны, торопливы, эмоционально взволнованы. Раскольников говорит отрывисто, не выбирая выражений, с предельной искренностью. Именно искренность, отказ от всякой приукрашенности, стремление хотя бы и бессвязно, но правдиво выразить свои мысли и чувства, часто недостаточно ясные для них самих, отличают язык героев Достоевского. Их речи усилены синтаксически нагнетанием, повторами, перебиваются голосами других персонажей.
5. Портретная живопись в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»
Ф.М. Достоевский разработал особый тип философского, психологически углубленного реализма, основанного на обостренном внимании к наиболее сложным и противоречивым формам жизни и общественного сознания его эпохи, на умении достоверно раскрыть в них отражение ее основных, глубинных противоречий.
Стремясь к глубокому психологическому раскрытию характеров персонажей, Достоевский подчиняет этой задаче и портретную характеристику героев.
Каждая черта поэтики Достоевского, каждая деталь — портретного искусства, светотени или интерьера — служат художественному единству целого, выражению идеологического содержания романа и такому изображению реального мира, как его воспринимает художник.
Писатель дважды прибегает к портрету Родиона Раскольникова. На первых страницах романа он как бы мельком говорит о Раскольникове: «Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен». После убийства Достоевский опять дает портретную характеристику героя: <...> Раскольников <...> был очень бледен, рассеян и угрюм. Снаружи он походил как бы на раненого человека или вытерпливающего какую-нибудь сильную физическую боль: брови его были сдвинуты, губы сжаты, взгляд воспаленный. Говорил он мало и неохотно, как бы через силу или исполняя обязанности, и какое-то беспокойство изредка появлялось в его движениях».
Принцип двойного портретирования связан с авторским замыслом и идеей романа. Герои Достоевского переживают сложную идейную катастрофу, которая изменяет всю их нравственную сущность. Совершенное Раскольниковым убийство жестоко ранило душу героя, что и проявилось во втором портрете.
Сопоставляя две портретные характеристики образа Сони: первую, во время причащения умирающего Мармеладова, и вторую, когда она пришла пригласить Раскольникова на поминки, можно выделить выразительную особенность — одежда описывается как бы сама по себе: «Из толпы, неслышно и робко, протеснилась девушка, и странно было ее внезапное появление в этой комнате, среди нищеты, лохмотьев, смертей и отчаяния. Она была тоже в лохмотьях; наряд ее был грошовый, но разукрашенный по-уличному, под вкус и правила, сложившиеся в своем особом мире, с ярко и позорно выдающейся целью <...> Из под <...> надетой мальчишески набекрень шляпки выглядывало худое, бледное и испуганное личико с раскрытым ртом и неподвижными от ужаса глазами», «замечательные голубые глаза» (и в этой красоте глаз Раскольникова и Сони залог их будущего соединения и воскресения).
А вот второй портрет: «Это было худенькое, совсем худенькое и бледное личико, довольно неправильное, какое-то востренькое, с востреньким маленьким носом и подбородком. Ее даже нельзя было назвать и хорошенькой, но зато голубые глаза ее были такие ясные, и когда они оживлялись, то выражение лица ее становилось такое доброе и простодушное, что невольно привлекало к ней». Не важно, что неправильны черты лица, - зато глаза излучают тепло души.
Люди, лишенные сложных душевных переживаний, раскрываются писателем только через их внешность, что является формой выражения отношения писателя к герою. При описании костюма Лужина Достоевский говорит, что «<...> все это даже очень шло к лицу Петру Петровичу». У него замечательная шляпа, но Лужин «уж слишком почтительно» с ней обращается. «Все платье было <...> хорошо», но «все было слишком новое и слишком обличало известную цель». Все описание построено по принципу контраста, противопоставления, снимается внешний лоск с героя, обличаются его отрицательные черты характера, а о глазах — ни слова.
Портрет Мармеладова: «Это был человек лет уже за пятьдесят, среднего роста и плотного сложения, с проседью и с большой лысиной, с отекшим от постоянного пьянства желтым, даже зеленоватым лицом и с припухшими веками, из-за которых сияли крошечные, как щелочки, но одушевленные красноватые глазки. Но что-то было в нем очень странное; во взгляде его светилась как будто даже восторженность, - пожалуй, был и смысл, и ум, - но в то же время мелькало как будто и безумие».