Вторая мировая война вновь дала толчок к развитию эпического кино, в произведениях которого с разных позиций осознавался смысл происшедших всемирно-исторических событий. В Советском Союзе это были фильмы М. Чиаурели «Клятва» (1946) и «Падение Берлина» (1950), в США — «Самый длинный день» (1962, режиссеры Э. Мартон, К. Аннокин и Б. Викки) — о высадке союзных войск в Нормандии.
И в дальнейшем всемирную известность получили — «Война и мир» С. Бондарчука (1966-67, премия «Оскар»), «Гибель богов» (1969) Л. Висконти, «Освобождение» (1970-72) Ю. Озерова, «Двадцатый век» (1976) Б. Бертолуччи — грандиозная фреска итальянской народной жизни на протяжении полувека, «Жестяной барабан» (1979, премия «Оскар» и Главный приз МКФ в Канне) Ф. Шлендорфа — о зарождении и победе фашизма в Германии.
Эпический кинематограф существовал и, несомненно, развивался…
Но что означает слово «эпос»?
Э п о с (греч. épos — в переводе на русский — «слово», «сказание»), то есть сказание о событиях, происшедших ранее, поведанных тем, кто об этом происшедшем знает.
Не отдельность человека (как в драме), но людская общность — именно это лежит в центре внимания эпического автора. Вот что говорит Гегель в «Эстетике»: «Содержание и форму эпического в собственном смысле слова составляют миросозерцание и объективность духа народа во всей их полноте, представленные как реальное событие (курсив везде мой — Л.Н.)»[119].
Своего полного выражения эпическая поэзия достигла в древних произведениях: «Илиада» и «Одиссея» (древняя Греция), «Рамаяна» и «Махабхарата» (Индия), «Библия» (древний Израиль), «Песнь о Нибелунгах» (Германия); у нас на Руси — «Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве», былины. По сути дела, каждый народ создал в далекие времена свой эпос, в котором дух этого народа воплощался во всей первозданной целостности и полноте.
Более поздние эпические произведения выражали сущностные черты той или иной нации (ее религиозного сознания, ее истории, особенности гражданского устроения) «только в определенных направлениях»[120], иногда достигая при этом высокого уровня полноты — «Война и мир» Л. Толстого.
В перечисленных выше кинокартинах, основанных на эпических сюжетах, «в отдельных направлениях» выражалась всеобщность национального сознания (с разным, конечно, уровнем проникновения в него).
Отсюда понятно: не всякое произведение, основанное на историческом материале, может считаться эпическим.
Вот, к примеру, в названиях фильмов «1612» (2007, режиссер В.Хотиненко) и «Александр. Невская битва» (2008, режиссер И.Каленов) значатся важнейшие события истории России. Но, к сожалению, не эти события оказались в центре внимания авторов данных картин. Почти всё сюжетное пространство в них отдано не событиям, а действиям подчеркнуто драматическим, а конкретнее – авантюрно-приключенческим: драки, истязания, преследования, сабельные поединки, превращения, подозрения, разоблачения – всё это сменяет друг друга в быстром темпе. Нет ни места, ни времени для того, чтобы зрители имели возможность, как в истинной эпопее, проникнуть в суть сталкивающихся исторических сил и в «объективность духа» русского народа.
В чем же, наконец, заключается особенность эпического действия?
Э п и ч е с к о е д е й с т в и е, как и действие драматическое, — это действие по отношению к автору объективное. Но, в отличие от драматического, оно состоит главным образом из движений исторических событий, а также из чувств персонажей, вовлеченных в них.
В таком случае схема эпического действия будет выглядеть так:
Схема № 31
Как писал С. Эйзенштейн об «Американской трагедии» Т. Драйзера, которую он собирался экранизировать: «Роман его — это девяносто девять процентов изложения фактов и один процент отношения к ним»[121].
Таково свойство истинно эпического автора:
Оно в стремлении быть объективным, в отсутствии с его стороны непосредственно выраженного личного взгляда на события и людей, о которых он повествует.
Подобное эпическое спокойствие находим мы у Гомера, у безымянных авторов исландских саг, у Нестора-летописца.
Законченный образ истинно эпического сказителя создал А. Пушкин в «Борисе Годунове» — в сцене «Келья в Чудовом монастыре (1603)»:
«П и м е н
(пишет перед лампадой)
Еще одно, последнее сказанье —
И летопись окончена моя,
Исполнен долг, завещанный от Бога
Мне, грешному. Недаром многих лет
Свидетелем Господь меня поставил
И книжному искусству вразумил;
Когда-нибудь монах трудолюбивый
Найдет мой труд усердный, безымянный,
Засветит он, как я, свою лампаду –
И, пыль веков от хартий отряхнув,
Правдивые сказанья перепишет,
Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу…»
(Курсив в монологе мой — Л.Н.)
Обратите внимание: подлинно эпический автор настаивает не только на отсутствии собственной интерпретации «правдивых сказаний», свидетелем которых он был, но даже на своей безымянности.
Увы, создателям эпических произведений нового времени подобная бесстрастность удается в меньшей степени: в «Войне и мире» Л. Толстого или в «Иосифе и его братьях» Т. Манна авторы не могут удержаться от выраженного отношения к историческим событиям и лицам. То же самое мы наблюдаем и в эпических фильмах — таких как «Александр Невский» С. Эйзенштейна, «Освобождение» Ю. Озерова или «Огнем и мечом» (1999) Е. Гофмана.
Ингмар Бергман завидовал тем тысячам мастеровых и художников, которые воссоздали Шартрский собор (эпическое действие!). В статье «Как делается фильм» он писал: «Имена их остались неизвестными, и никто до сих пор не знает, кто же построил Шартрский собор». И в самом конце статьи знаменитый на весь мир режиссер заявляет, что он «хотел бы быть одним из строителей храма, что вознесется над равниной»[122].
Повествовательное действие
Исторически повествовательный род литературы выделился, как мы уже говорили, из рода эпического. На смену эпическому сказанию пришли романы, повести, новеллы, рассказы.
В кинематографе повествовательный вид сюжета занял ведущие позиции после Второй мировой войны — с конца 40-х и до 60-х гг. прошлого века. Мир был поражен итальянскими фильмами, созданными в стиле неореализма, с их подробным рассказом о каждодневных трудностях в жизни простых людей.
В этих фильмах не было:
- драматического единого конфликта,
- героя, стремящегося к цели, несмотря ни на что,
- экстраординарных событий, напряженного действия,
- митингов, демонстраций, сражений.
А было:
- предельное жизнеподобие,
- тонко воссозданная атмосфера времени и места действия,
- любовно-пристальный взгляд на реалии обыкновенной жизни маленького человека.
Какое единое драматическое действие и какие исторического масштаба события вы найдете в фильме сценариста Ч. Дзаваттини и режиссера Витторио Де Сика «Похитители велосипедов» (1948, премия «Оскар»)? Бедный человек, у которого украли велосипед — единственное, чем он мог заработать на пропитание своей семьи, ходит в поисках пропажи по городу вместе со своим маленьким сыном. Встречается с разными людьми, а велосипед так и не находит. Отдельные эпизоды и сценки в картине были скреплены остро ощущаемым зрителями любовно-сочувственным отношением авторов фильма к своему попавшему в беду герою. Признаки повествовательного сюжетного построения можно было найти и в других неореалистических фильмах, таких как «Умберто Д» (1951) В. Де Сика, «Дорога надежды» (1950) П. Джерми, «Рим, 11 часов» (1952) Дж. Де Сантиса и во многих подобного рода картинах.
Фильмы, в основе которых лежал повествовательный сюжет, появлялись в кинематографе других стран и ранее. В советском кино: картины М. Донского по трилогии М. Горького «Детство» (1938), «В людях» (1939), «Мои университеты» (1940) (кстати, по признанию итальянских неореалистов работы М. Донского оказали на них существенное влияние). Черты повествовательного построения сюжета преобладали в фильмах сценариста Е. Габриловича и режиссера Ю. Райзмана: «Последние дни» (1937), «Машенька» (1942); в картинах С. Герасимова «Семеро смелых» (1936) и «Учитель» (1939). Можно вспомнить и американские фильмы тех лет: «Хлеб наш насущный» (1934) К. Видора или картины Дж. Форда «Гроздья гнева» (1940) и «Как зелена была моя долина» (1941).
Но в итальянских неореалистических фильмах рассматриваемый нами вид сюжета воплотился наиболее последовательно и ярко. Это привело к тому, что связанное с ним направление в мировом кинематографе стало в 50-е гг. главенствующим.
В Японии, например, возникло движение «независимых». Режиссеры, входящие в него, не скрывали того, что находятся под влиянием итальянского неореализма, только свой стиль некоторые из них называли «реализмом без слез». Вершинами этого направления в японском кино того времени можно считать «Токийскую повесть» (1953) Я. Одзу и, конечно, «Голый остров» (1960) К. Синдо.
Неореализм оказал сильнейшее влияние и на послевоенное поколение молодых советских кинематографистов. Фильмы «Луржда Магданы» (1955, приз МКФ в Канне) режиссеров Т. Абуладзе и Р. Чхеидзе, «Весна на Заречной улице» (1956) Ф. Миронера и М. Хуциева, «Человек родился» (1956) В. Ордынского, «Дом, в котором я живу» (1957) Л. Кулиджанова и Я. Сегеля, «Дело было в Пенькове» (1958) С. Ростоцкого, «Баллада о солдате» (1959) Г. Чухрая — рассказывали об обычной жизни обычных людей; их сюжеты основывались не на драматических, а на повествовательных действиях.
Новая система сюжетосложения встречала в нашей стране сопротивление со стороны кинематографического начальства и сторонников взгляда на природу фильма как на исключительно драматическую. Молодых сценаристов и режиссеров обвиняли в подражательстве иностранцам — итальянским неореалистам, в «мелкотемье», в «дедраматизации», в «бесконфликтности», в отсутствии в их работах «крупных характеров». Многие замечательные замыслы по этой причине так и остались, увы, неосуществленными.