Введение
Введение
Для современного гуманитарного знания характерен повышенный интерес к проблемам народной культуры России XVIII в. - эпохи, переломной для русского общества. При изучении культуры «безмолвствующего большинства» большое значение имеет вопрос поиска источников. В этой связи одним из перспективных и актуальных направлений является исследование памятников низовой рукописной традиции XVIII в. Особое место среди них занимают «естественнонаучные» тексты: «народные» травники и лечебники1, в которых представления о природе неразрывно связаны с повседневными проблемами человека и магическими верованиями. Эти источники до сих пор не только мало изучены, но и практически не введены в научный оборот.
До XVI в. в русской (и шире - славянской) книжности не было собственно естественнонаучных сочинений, разнообразные сведения о мире природы включались в различные символико-толковательные и описательные произведения2.
В XVI в. на Руси появляются первые переводы специальных медицинских трудов, в которых присутствовали и описания свойств различных растений. В 1534 г. придворный лекарь Василия III Николай Булев перевел с немецкого языка по заказу митрополита Московского Даниила книгу «Благопрохладный вертоград, здравию сотворение»3. В 1588 г. для воеводы Фомы Бутурлина была переведена с польского «Книга таинственная о силах трав, камней и животных» Иеронима Спичиньского4, содержащая сведения о различных лекарственных средствах и способах лечения болезней5. Чуть позже появляются переводы травников «ученой» традиции, самые ранние из сохранившихся списков которых относятся к XVII в.6
Таким образом, с XVI в. можно говорить о сосуществовании в русской культуре двух комплексов «естественнонаучных» представлений: книжного, во многом имеющего
1 «Народными», «простонародными» и «простыми» их называли исследователи ХГХ — начала XX в., чтобы отличить от так называемых «переводных» травников и лечебников, содержание которых не оставляет сомнения в их заимствовании с Запада.
2 Белова О.В. Славянский бестиарий. М, 2000. С. 14.
3 Немецкий оригинал: Joham von Kube. Gard der Gesundheit (Hortus Sanitatis). Liibeck, 1492. Обычно перевод Булева называют «Травник Любчанина» (Булев родился в Любеке), но, строго говоря, это сочинение не является травником (Книга глаголемая «Прохладный вертоград». / Сост., предисл., вступ. ст., переводы, коммент. ТА. Исаченко. М., 1997. С. 8-9).
4 Польский оригинал: Spiczifiski Hier. О ziotach tutecznich i zamorskich. Krak6w, 1542 (Книга глаголемая «Прохладный вертоград». / Сост., предисл., вступ. ст., переводы, коммент. Т.А. Исаченко. М., 1997. С. 29).
5 Г5убов А. Заметка о травнике Троцкого воеводы Станислава Гажговта // Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1887 год. Кн. 3. М., 1887. С. 5.
6 См., например, БАН. Текущ. пост. 393. № 9407; БАН. 17.4.12; РГБ. Собр. Никифорова. № 369. Переводные травники «ученой» традиции остаются до сих пор практически не изученными, не всегда установлены оригиналы, с которых сделаны переводы, не описана традиция «ученых» травников в целом.
истоки в античной, византийской и западноевропейской традициях, и изустного, опирающегося на фольклорно-мифологические представления славян7.
Пограничное положение между этими двумя комплексами представлений занимали в XVII-XVIII вв. «естественнонаучные» памятники низовой рукописной традиции: «народные» травники и лечебники.
«Народные» травники представляют собой рукописные сборники непостоянного состава, состоящие из отдельных статей, посвященных описанию растений и их полезных для человека свойств. Самые ранние из сохранившихся до наших дней списков относятся к XVII в. , самые поздние - к началу XX в.
С точки зрения содержания травники чрезвычайно неоднородны, характерной чертой являются синкретизм, нерасчлененность представлений бытового, утилитарного и символического характера. Речь в них идет не только о реальных растениях и их использовании в бытовых и лечебных целях, но и о вымышленных растениях, а также о магическом использовании реальных растений, которым приписывались сверхъестественные свойства. Изучение функций растений дает ценный материал для изучения ментальности, верований, ритуальных практик, представлений о магических способах воздействия на личность, социальную действительность, а также представлений о любви, нечистой силе, отношении к природе.
Цели и задачи исследования. Основной целью исследования является изучение и описание тех фрагментов «народной картины мира» XVIII в., которые получили отражение в травниках (представления о реальных и вымышленных растениях, об их функциях в повседневной жизни человека).
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
1. Дать характеристику травников как особого типа сборников, выявить их разновидности.
2. Описать их бытование в России XVIII в. (географическое распространение, владельцы, формы использования).
3. Систематизировать и интерпретировать зафиксированные в травниках XVIII в. представления о растениях.
4. Проанализировать на основе травников XVIII в. представления о проблемных сферах человеческой жизни: особенности частной и публичной жизни, представления о власти, любви, "профессиональных" и хозяйственных интересах, болезнях, нечистой силе.
7 Белова О.В. Славянский бестиарий. М., 2000. С. 26.
8 Например, рукописи ГИМ. Собр. Е.В. Барсова. №2219; ГИМ. Музейск. собр. № 2185; РГБ. Ф. 722. № 521.
9 Например, рукописи ГИАЭМЗ «Кижи». КП-4261/25, Там же. КП-4281/2; РГБ. Музейное собр. № 4265.
Хронологические рамки исследования ограничены XVIII веком. Списков «народных» травников XVIII в. сохранилось достаточно много, чтобы представить синхронный срез традиции, выделить основные типы травников. Кроме того, списки XVII в. достаточно редки, для этого времени более характерны травники «ученой» традиции. Списки ХГХ в., напротив, многочисленны, но представляют в некоторой степени уже «излет» традиции. В то же время именно XVIII в. достаточно хорошо изучен в плане историко-культурного контекста: мы имеем в виду прежде всего близкие жанры низовой рукописной традиции (особенно сборники заговоров и лечебники) и материалы о магических верованиях в России, сохранившиеся в следственных делах.
XVIII в, является специфической эпохой в истории магических верований в России, когда вследствие петровских преобразований магия и колдовство постепенно сходят на нет в высших слоях общества, но остаются актуальными в низовой традиции10.
Методологические основы исследования. В основу исследования положен принцип междисциплинарности (т.е. для анализа источников используются данные различных дисциплин: фольклорные, этнографические, исторические и т.д.).
Работа опирается на историко-антропологический подход, позволяющий перевести тему исследования из области истории естественных наук (ботаники и медицины) в область истории культуры.
Направление исторической антропологии, сформировавшееся в 1920-е-1940-е гг. во Франции вокруг журнала «Анналы», на сегодняшний день представлено целым спектром подчас несхожих историографических течений (например, новая социальная история, история повседневности, история ментальностей, микроистория и др.), которые объединяет несколько особенностей:
в центре внимания находятся люди прошлого, со своей особой системой ценностей, миропониманием, эмоциями;
интегративный подход (или «исторический синтез») - стремление к преодолению размежевания исторических дисциплин, сближение с соседними дисциплинами (лингвистика, семиотика, история искусства, антропология, фольклористика, демография и т.д.) с тем, чтобы обеспечить возможность целостного взгляда на свой предмет -общественного человека;
убежденность в том, что поведение людей в исторической перспективе обусловлено «теми нормами, образцами и ценностями, которые признаны в данном обществе как сами собой разумеющиеся»11, или ментальностью;
10 См. Смилямская КБ. Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России XVHI в. М., 2003; Лавров А.С. Колдовство и религия в России: 1700-1740 гг М 2000.
пересмотр и обновление источниковой базы, обращение к новым типам источников;
одну из ключевых позиций занимают исследования народной культуры, которая «представляет собой целостный сплав условий материальной жизни, быта и мироощущения, "материк" преимущественно устной культуры, почти не оставляющий по себе письменных свидетельств»12.
Представляется, что наиболее продуктивный и адекватный анализ «народных» травников возможен именно в рамках историко-антропологического подхода. На сходном материале он уже был опробован Ю.Е. Арнаутовой, исследовавшей антропологию болезни в Средние века и отметившей, что «все три аспекта целительной практики - в высшей степени условно назовем их "этнографический", "религиозный" и "собственно медицинский" - в реальной жизни составляли нерасторжимое единство», поэтому задача историка «в том, чтобы связать все нити воедино и представить по возможности полную картину существовавших в Средние века целительных практик и стоящих за ними представлений, рассматривая и оценивая их при этом не "извне", не с высоты нашего "научного мировоззрения", а "изнутри", со стороны субъективного восприятия их средневековым человеком»13.
Во многом близок историко-ангропологическому т.н. «антикваристский» подход, применяемый в исследованиях по истории культуры (В. Л. Рабинович, Н. И. Кузнецова). Сущность его заключается в том, что любой источник рассматривается в контексте своей эпохи, а не в контексте эпохи исследователя: «"Презентизм" и "антикваризм" - это специфические термины, в которых научное сообщество историков культуры зафиксировало две основные целевые установки, или интенции, историко-культурологического исследования: стремление рассказать о прошлом языком современности (презентизм) и желание восстановить картины прошлого во всей их внутренней целостности, без всяких отсылок к современности»14. Иными словами, если говорить об истории науки, презентизм переводит состоявшийся в прошлом научный факт на язык современной науки, а антикваризм объясняет, что значил этот факт для человека изучаемой эпохи.