Хочу отметить, что мои «нехорошие» слова относятся лишь к ряженым шутам гороховым, но никак не к истинным подвижникам — монахам, искренним послушникам, обитателям скитов,— эти люди находились и находятся на Пути, и они непременно придут к Господу, потому что Он — один, и к Нему ведут многие земные и небесные дороги.
Во время путешествия в Арзрум Пушкин в июле 1829 г. создает свои стихи, овеянные идеалами ваххабизма, которые дорабатывает и переписывает набело уже в Болдино 17 октября 1830 г.
Стамбул гяуры нынче славят,
А завтра кованой пятой,
Как змия спящего, раздавят
И прочь пойдут и так оставят.
Стамбул заснул перед бедой.
Стамбул отрекся от пророка;
В нем правду древнего Востока
Лукавый Запад омрачил —
Стамбул для сладостей порока
Мольбе и сабле изменил.
Стамбул отвык от поту битвы
И пьет вино в часы молитвы.
Там веры чистый луч потух:
Там жены по базару ходят,
На перекрестки шлют старух,
А те мужчин в харемы вводят,
И спит подкупленный евнух.
Но не таков Арзрум нагорный,
Многодорожный наш Арзрум:
Не спим мы в роскоши позорной,
Не черплем чашей непокорной
В вине разврат, огонь и шум.
Постимся мы: струею трезвой
Одни фонтаны нас поят;
Толпой неистовой и резвой
Джигиты наши в бой летят.
Мы к женам, как орлы, ревнивы,
Харемы наши молчаливы,
Непроницаемы стоят.
Алла велик!
К нам из Стамбула
Пришел гонимый янычар.
Тогда нас буря долу гнула,
И пал неслыханный удар.
От Рущука до старой Смирны,
От Трапезунда до Тульчи,
Скликая псов на праздник жирный,
Толпой ходили палачи;
Треща в объятиях пожаров,
Валились домы янычаров;
Окровавленные зубцы
Везде торчали; угли тлели;
На кольях скорчась мертвецы
Оцепенелые чернели.
Алла велик. Тогда султан
Был духом гнева обуян.
Это стихотворение проникнуто духом нашего сегодняшнего дня, когда в Анкаре и Стамбуле идут бурные споры о религиозном пути Турции, и Пушкин в этом вековом споре остается на стороне чистого ислама. (Кстати, ваххабиты, из которых российские СМИ сделали жупел, чтобы пугать своего обывателя намеками, что некими «ваххабитскими» фанатиками взорваны жилые дома в Москве,— как будто никому не известно, кем они на самом деле были взорваны,— это всего лишь (если использовать православную аналогию) исламские староверы, и дай Бог русскому и другим народам бывшей российской империи хоть когда-нибудь достичь того уровня благоденствия, в котором живут арабы в стране, где это направление ислама является государтвенной религией.
Пушкину посвящены сотни томов серьезных литературоведческих исследований и еще столько же всякой любительской белиберды, но нигде вы не найдете даже попытки разобраться в исламской сущности этого стихотворения, потому что уже в его первой строке открывается иной мир, и его русскоязычный читатель попадает на совершенно неизвестную ему Землю Аллаха. Думаю, что, если бы был выполнен хороший перевод этих пушкинских строк на арабский язык, то ни у одного мусульманина не возникло бы сомнений в том, что они написаны правоверным.
Пушкин понимал, что напечатать это стихотворение в России невозможно, и лишь через пять лет после его написания включил его в текст «Путешествия в Арзрум» («Современник», 1836, № 1) в сильно сокращенном виде и удалив дважды повторявшуюся в его полном тексте знаменимую исламскую формулу «Алла велик!» (Аллаху акбар). Чтобы еще более обезопасить себя, Пушкин объявляет свои стихи «началом сатирической поэмы, сочиненной янычаром Амином-Оглу», которого, естественно, в природе не существовало. Поэт надеется на читателей, коих введенное для цензуры слово «сатирический» не собьет с толку, поскольку ничего из того, что можно было бы отнести к «сатире», нет даже в сокращенном тексте этого страстного стихотворения, не говоря уже о его полной редакции. На сообразительность читателя рассчитывал он и составляя «Примечания» к «Подражаниям Корану»: «Нечестивые, пишет Магомет (глава «Награды»), думают, что Коран есть собрание новой лжи и старых басен». Мнение сих «нечестивых», конечно, справедливо»,— сообщает Пушкин цензору, а последующие слова уже адресованы читателю: «но несмотря на сие, многие нравственные истины изложены в Коране сильным и поэтическим образом». Пушкин надеялся, что читатель поймет, что в «собрании новой лжи и старых басен» по определению не могут содержаться «многие нравственные истины», в том числе — и поведанные им нам в его коранических стихах. Мы это поняли.
Он милосерд: Он Магомету
Открыл сияющий Коран,
Да притечем и мы ко свету,
И да спадет с очей туман.
А. Пушкин
Пушкин был далеко не единственным русским гением, чувствовавшим привлекательность мусульманского мировосприятия. Вспомним по этому поводу автора «Ходжи-Мурата» и знаменитой суфийской притчи «Смерть Ивана Ильича» Льва Николаевича Толстого, собравшего высказывания Мухаммада из Сунны (приводятся в Приложении в этой книге), вспомним, с какой симпатией поминал Чехов жизненный уклад крымских татар...
Приложения
Лев Толстой
Изречения Магомета, не вошедшие в Коран
Магомет спал под пальмою и, внезапно проснувшись, увидел перед собою своего врага Дьютура, занесшего над ним меч. «Ну, Магомет, кто спасет теперь тебя от смерти?» — вскричал Дьютур. «Бог»,— отвечал Магомет. Дьютур опустил меч. Магомет вырвал его и вскричал в свою очередь: «Ну, Дьютур, кто спасет теперь тебя от смерти?» — «Никто»,— отвечал Дьютур. «Так знай, что тот же Бог спасет тебя»,— сказал Магомет, возвращая ему меч. И Дьютур сделался одним из вернейших друзей пророка.
О, Господи! даруй мне любовь к Тебе; даруй мне любовь к тем, кого Ты любишь; сделай так, чтобы я мог исполнить дела, заслуживающие Твоей любви; сделай так, чтобы любовь Твоя была для меня дороже меня самого, дороже семьи моей и богатства.
Говорите истину, хотя бы она была горька и неприятна для людей.
«Помогай брату своему мусульманину, не разбирая, кто он: угнетатель или угнетенный»,— сказал Магомет. «Но как же можем мы помогать ему, если он угнетатель?» — спросили пророка. Магомет отвечал: «Помогай угнетателю удерживаться от угнетения».
Бог сказал: «Тому, кто творит доброе дело, Я воздам вдесятеро,— и более того, кому пожелаю; и тому, кто творит злое, будет такое же возмездие, если Я не прощу ему; и кто хочет приблизиться ко Мне на одну пядь, к тому Я приближусь на локоть, а кто хочет приблизиться на один локоть, к тому Я приближусь на двенадцать локтей; кто пойдет ко Мне шагом, к тому Я побегу; и кто предстанет предо Мною, исполненный греха, но верующий в Меня, пред тем Я предстану, исполненный готовности простить его».
О, Господи! Удержи меня в бедности при жизни моей и позволь мне умереть бедняком.
Когда человек из малого достатка, приобретенного собственным трудом, оказывает посильную помощь другому, то это бывает самой угодной для Бога милостыней.
Никто не пил лучшего напитка, как человек, проглотивший гневное слово во имя Бога.
Никто не может быть истинно верующим, если он не желает своему брату того же, чего желал бы себе.
Ад скрыт за наслаждениями, а рай — за трудом и лишениями.
Бог говорит: «О, человек! только следуй Моим законам, и ты сделаешься подобен Мне; и скажешь: «Да будет»,— и будет так»*.
Не умерщвляйте своих сердец излишней пищей и питьем.
Ангелы сказали: «О, Боже! есть ли что-либо из сотворенного Тобою более крепкое, чем камни?» Бог сказал: «Есть; железо крепче камней, ибо оно разбивает их». Ангелы сказали: «О, Господи! есть ли что-либо из сотворенного Тобою более крепкое, чем железо?» — «Есть,—сказал Бог: — огонь крепче железа, ибо он плавит его». И ангелы сказали: «О, Господи! есть ли что-либо из сотворенного Тобою более крепкое, чем огонь?» Бог сказал: «Есть; вода крепче огня, ибо она останавливает и гасит огонь». Тогда ангелы сказали: «О, Господи! если ли что-либо из созданного Тобою более крепкое, чем вода?» Бог сказал: «Есть; ветер крепче воды: он волнует и гонит ее». Они сказали: «О, Господи! есть ли что-либо из созданного Тобою более крепкое, чем ветер?» Бог сказал: «Есть; дети Адама, дающие милостыню; люди, скрывающие от левой руки то, что они подают правой, преодолеют всё».
Бог говорит: «Я был никому не известным сокровищем. И Я пожелал быть известным. И вот Я создал человека».
Не злословь никого. И если кто-нибудь станет злословить тебя и выставлять на вид пороки, какие он знает в тебе, не разоблачай пороков, какие ты знаешь в нем.
То, что законно,— ясно, и то, что не законно,— тоже ясно; но есть сомнительное между тем и другим. Когда представится тебе такое сомнительное, воздержись и ничего не делай.
Кто милостив к созданиям Божиим, к тому милостив Бог; потому будь милостив к человеку на земле, к доброму ли, к злому ли,— а быть милостивым к злому значит удерживать его от зла.
Магомет, спрошенный о том, в чем состоит высшая вера, отвечал:
«Делайте всем людям то, что вы желали бы, чтобы вам делали люди, и не делайте другим того, чего вы не желали бы себе».
Испытание искренности каждого верующего мусульманина заключается в том, чтобы оставлять без внимания всё то, что находится не в его власти.
Бог устроил прямую дорогу с двумя стенами по ее сторонам, с отворенными воротами в них, прикрытыми занавесками. В начале этой дороги стоит распорядитель, который говорит: «Идите прямо по дороге и не сворачивайте в сторону». А выше этого распорядителя стоит другой, который говорит всякому, направляющемуся к воротам: «Не входите в эти ворота, иначе вы наверное упадете». И вот дорога эта есть жизнь; открытые ворота на ней — это дела, запрещенные Богом; занавески, которыми прикрыты ворота, это границы, поставленные Богом; первый распорядитель есть слово Божие, а второй — Бог, пребывающий в сердце каждого верующего.