И чтобы увести читателя от соблазна интерпретировать общественные процессы через призму исторического материализма, А.С.Шушарин ему настойчиво внушал, что ни в коем случае нельзя доверяться экономическому догматизму: «Соответственно становится понятной страшная узость экономического догматизма – вся история, настоящее и будущее рассматриваются через призму одного гомогенного, монологического и одномерного вещественно-продуктового взаимодействия, рыночной «игры», товарной суеты, экономических отношений, отношений со средствами производства, собственности на них, т.е. только с точки зрения «капиталистически-посткапиталистического», или даже теперь на нашей ниве уже разрушительно-капиталистического среза бесконечно более богатого по содержанию строения социума и процесса общественного развития. В действительности же за рамками этого среза и вообще одного экономического «слоя», т.е. вся история, настоящее и будущее, в частности, первобытность, рабство, феодализм, «азиатские формы», былой социализм, в значительной мере и весь современный капитализм, и вообще многообразие культур, а равно и тем более все межобщественные отношения, мировой процесс, проблематика империй, войны и мира, экологии, НТР и т.д. в полилогии будут выглядеть совсем не так (иногда вплоть до противоположности), как они навязываются в своем раскрытии экономической парадигмой, в любой ее марксистской (революционной или планомиксной) или тем паче домарксистской, либеральной (экономиксной) версии. Эта же парадигма как фундаменталистская (либеральная) сейчас стала в формах политических действий просто разрушительной по отношению, в частности, к бывшему СССР, России и как следствие – ко всему миру» (Цит. изд. т.1. с.686).
Я долгое время не мог понять, в чем же причины противоречивости всего написанного А.С.Шушариным. И только завершая анализ первого тома его «Полилогии…», мне, кажется, я до них додумался. Во-первых, его многотомное произведение – это «размышления» вслух, т.е. он преподносит читателю не окончательные результаты своих рассуждений, а воспроизводит свой мыслительный процесс поиска и анализа, которому всегда свойственна противоречивость, сопоставление различных, порой диаметрально противоположных точек зрения. Во-вторых, работая с большим количеством источников, читая произведения многих авторов, он постоянно метался в поисках истины. Кто же из них прав? И вот под влиянием множества различных мнений, концепций и теорий, сложился его нервный, лихорадочный, многословный, эмоциональный стиль изложения. Этим можно объяснить и противоречивые оценки творчества К.Маркса, которого он сначала, видимо, принял за эталон. Однако под влиянием обрушенной на К.Маркса критики, которая не прекращается и по сей день, он не смог быть последовательным, противостоять натиску негативных оценок творчества великого мыслителя и, в конечном счете, решился не только на их искажение, но и приписал К.Марксу чуждую ему логику, а именно логику своей философии, видимо, спасая тем самым для себя престиж К.Маркса, а заодно и свой имидж.
Нередко А.С.Шушарин открывает для себя нечто уже хорошо известное науке, радуется этому, полагая, что он первооткрыватель и даже если и обнаруживает, что у той или иной идеи были авторы, достаточно продолжительная история, почему-то предпочитает присваивать открытому им общественному феномену новый термин.
Однако к чести А.С.Шушарина следует отметить, что он обнаружил двойственный смысл двух важнейших терминов, применяемых в марксизме, а именно, «производительные силы» и «производственные отношения». И в данном случае его усилия изменить терминологию представляются вполне уместными, хотя, на мой взгляд, не совсем удачными. Так, вместо марксистского философского термина «производительные силы» он предпочитает применять термин «производительные (плодотворные, жизненные) силы и ресурсы» (Цит. изд. т.1. с.577). А термин марксистской философии «производственные отношения» он продолжает называть в одних случаях так же, а в других случаях – «базовым взаимодействием» (даже «метабазовым взаимодействием»), вкладывая в него самое широкое содержание и выделяя в их составе «экономические отношения», которые он игнорировать просто не в состоянии, однако лишает их, как об этом говорилось выше, роли базисных в системе общественных отношений. Я в своей работе «К общей теории политической экономии» в параграфах 3.1 и 3.2. подробно доказываю необходимость уточнения терминологии исторического материализма и политической экономии. Правда, я предложил иные наименования философских понятий: вместо понятия «производительные силы» - «потенциал воспроизводства», а вместо понятия «производственные отношения» - «общественные отношения».
В связи проблемой наименования понятий нельзя не обратить внимания на совершенно, мягко, выражаясь, опрометчивые и несправедливые высказывания А.С.Шушарина. Так, например, на стр. 589 первого тома он безапелляционно заявляет, что так называемые «неэкономические отношения» (в марксизме – отношения надстройки) «теоретически не изучены «ни в едином слове». Допустил он и язвительное замечание в адрес категории «экономические потребности», а науку о них презрительно назвал наукой «о жгучих желаниях и удовлетворениях от их исполнения», курсом гедонизма (Цит. изд. т.1. с.591). Эти и подобные им высказывания А.С.Шушарина свидетельствуют не только о его высокомерии, но я не побоюсь этого слова, - и о его безграмотности.
Итак, подведем итог написанному А.С.Шушариным в первом томе, посвященному рабочей гипотезе и предпосылкам полилогии.
Безусловно, труд А.С.Шушарина нельзя назвать ординарным. Он действительно стремился к тому, чтобы совершить четвертую революцию в истории развития общественного сознания. На этом пути он, вне всякого сомнения, достиг определенных положительных результатов. В то же время далеко не со всеми его выводами и нововведениями можно согласиться.
К числу положительных сторон первого тома я отнес бы следующие:
1. Утверждение о том, что социализм в СССР был и что он до сих пор существует в Китае и Вьетнаме, а также его вывод о том, что природа былого социализма до сих пор научно мало исследована. Он пришел к верному выводу, что социализм, преодолев собственные противоречия, осуществит исторический шаг раскрепощения человека и производства.
2. Правильным является вывод о том, что «западная система» является капиталистической.
3. Верным является вывод о том, что человечества как общества еще нет, и если общество не сложится, то человечество не выживет.
4. Совершенно верно рассуждает А.С.Шушарин о влиянии массового сознания на исторический процесс, а также о формировании массового сознания.
5. К чести А.Шушарина следует заметить, что он обнаружил двойственный смысл важнейших терминов истмата: «производительные силы» и «производственные отношения».
Отрицательными сторонами, на мой взгляд, являются следующие:
1. Крайне противоречивая, непоследовательная и не корректная оценка состояния социологической науки. Практически тотальное отрицание А.С.Шушариным каких-либо научных достижений в гуманитарной сфере. В связи с этим вспоминаются слова Джона Стюарта Милля в его сочинении «О свободе», где он отстаивает плюрализм в науке хотя бы по той причине, что отвергнутая кем-либо точка зрения может оказаться истинной, а отрицать это значит считать себя непогрешимым. Конечно, А.С.Шушарин признает, например, вклад К.Маркса в социологию (правда, с оговорками и подчас с необоснованной в его адрес критикой), ссылается на мнение других философов и социологов. И тем более недопустимы такие выражения, как, например, «порча» социальных наук и даже всех социальных «слов» предстает как хаотически тотальная» (Цит. изд. т.1. с.66).
2. Неоправданная «модернизация» А.С.Шушариным устоявшихся и научно обоснованных понятий исторического материализма, выдаваемая им за развитие теории, а на самом деле нередко являющаяся или искажением сути того или иного понятия, или же простой игрой слов (например, «эгокультурность», «когнитология» вместо «гносеология» и т.д.). И вообще следует заметить, что использование иностранных слов в русском языке оправданно только в том случае, если в нем отсутствует тот или иной термин. Чрезмерное увлечение заимствованными и заумными словами очень затрудняет понимание смысла написанного. К сожалению, это явление стало нередким. Можно подумать, что сложность бытия провоцирует исследователя к поиску соответствующих, как ему представляется, выразительных средств, преодолевающих неуклюжесть и неадекватность «старых» понятий. Однако «закодированные» идеи рискуют остаться недоступными для понимания многими читателями. Все-таки, я в этом убежден, важным качеством слова является его простота и общедоступность. Недаром в народе говорят: «Кто ясно мыслит – тот ясно излагает».
3. А.С.Шушарин так и не определил, что он понимает под «неодиалектикой» и «полилектическим материализмом» в отличие от диамата и истмата, ломясь к тому же в открытую дверь, пытаясь связать воедино онтологию, гносеологию и методологию.
4. Отказ от «формационной периодизации истории», введение вместо нее понятия «главной последовательности» привело его к искаженному пониманию исторического процесса, к сведению ее только к череде революционных кризисов. В конце концов, он вынужден был все-таки признать наличие формаций, хотя бы номинально, ввести механистическое понятие «статика», оторвав от массива саморазвивающихся (согласно объективным закономерностям) формаций процесс созревания в их недрах революционных скачков.