Итак, величайшим открытием А.С.Шушарина, призванным совершить переворот в социологии, является понятие «общая жизнь людей» во всех ее красках. И без всякой там экономики! Например, питание является неэкономическим процессом жизнедеятельности, в состав которого он включил ее добывание и приготовление (См. цит. изд. т.2. с.105). Для вящей убедительности все еще сомневающихся читателей в фундаментальности открытия А.С.Шушарина я вынужден привести еще одну довольно длинную цитату, в которой он во всей полноте и красоте раскрывает смысл нового понятия «собственность». «Общая жизнь не есть обычная вещь, не есть она и сама жизнь во всем неисчерпаемом содержании, а есть внеиндивидуальный, внесубъективный (объективный), внесубъектный (объектный), т.е. являющийся самым глубоким, объект обстоятельств производства и присвоения как течение или процесс жизни человеческих организмов. (Но это уже не биологические, а именно социально-биологические существа; в противном случае человека с равным успехом можно считать и абиотическим образованием, ибо законы химии, физики ни в каком организме не нарушаются; так сказать, человек – химическое существо, что уже явно нелепо, хотя без химических реакций ни один ген не шевельнется.) Процесс жизни человеческих организмов, общая жизни как объект – процесс и состоит в том, что люди просто сообща и есть люди, что они именно как люди родятся, дышат, говорят, едят, пьют, одеваются, чувствуют, работают, отдыхают, развлекаются, любят, ненавидят, радуются, страдают, размышляют, умирают. Древнейший вопрос «Быть или обладать?» и подсказывает, что в рациональном осмыслении быть и значит, прежде всего, обладать (присваивать, пользоваться) просто общей жизнью, культурой вообще, или просто культурой человеческого события. Причем если, например, язык (вообще) является свидетельством того, что общая жизнь суть непрерывный процесс (даже общечеловеческий) со своего рода ареально полевой (не «атомистичной») типологией, то, скажем, родство (в широком, не только единокровном смысле) характеризует еще общую жизнь, как имеющую объективно-образную фактуру с реальными и даже жесткими структурами» (Цит. изд. т.2. с.105).
Как вам нравится его мысль, что общая жизнь «не есть обычная вещь, не есть она и сама жизнь»? Или что человек является абиотическим образованием? Или такое поистине великое высказывание: «как люди просто сообща и есть люди»? Или то, что отныне объектом собственности являются процессы рождения людей, их дыхание, их «говорение», их питание и потребление напитков и т.д. и т.п. вплоть до процесса умирания. Подводя итог определению понятия «собственность», А.С.Шушарин писал: «Итак, похоже, теперь можно понять, что своего рода абсолютная социальная фундаментальность и одновременно невещная, процессуальная, объективно-образная «неосязаемость» общей жизни и образует до сей поры в основном иррациональные и дорациональные (но иногда «впечатляющие») формы ее осмысления» (Цит. изд. т.2. с.107). Надеюсь, что сам А.С.Шушарин все-таки понимал смысл им написанного.
Кстати, если читатель затрудняется определить, относится тот или иной объект к собственности, то А.С.Шушарин дает нам в руки элементарно простое правило. Достаточно связать что-то или нечто с местоимением «мой». Например, Вы представляете кому-то свою супругу и произносите обычную в этих случаях фразу: «Будьте знакомы, моя жена Наталья Павловна». И супруга сразу же становится Вашей собственностью. Или достаточно Вам произнести: «Вот мой дом, в котором я живу» и он станет тот час Вашей собственностью. Или Вы говорите на торжественном собрании: «Пусть процветает моя Родина» и она, т.е. вся страна превращается в объект Вашей собственности и т.д. вплоть до Вселенной, в которой Вы имеете счастье жить.
Комментируя первую строку таблицы, я задал два вопроса, на которые ожидал получить ответ в новой главе. Этими вопросами были следующие: «Почему теория должна называться политическим социогенезом? И сводится ли ее суть только к простой культурологии?» Ответ А.С.Шушарина на эти вопросы таков: «Понятно, что пока все эти слова – непонятные, еще пустые и необычные названия, но такова уж логика движения от метафор эндогенных изоморфизмов к предметной сущности, т.е. к эскизу теории кризиса и преодоления первобытности, или простой (абстрактной) культурологии, или «политического социогенеза» («политического», конечно, не более чем во фразеологизме «политической» экономии после А. Монкретьена)» (Цит. изд. т.2 с.107). Не знаю, как вы, читатели, но я пока внятного ответа на свои вопросы не получил. Придется еще подождать.
А теперь наступило время понять, что означает понятие «социально-биологическое взаимодействие». Суть его, по А.С.Шушарину, такова: «Социально-биологическое взаимодействие – это самое фундаментальное, самое повседневное, повсеместное и наипростейшее «акультурное» (в смысле универсальное, «общекультурное») взаимодействие действующих, говорящих, «природопользующих» людей, именно как человеческих (тем самым и осоциаленных) организмов; это взаимодействие людей вообще или просто людей. Эти взаимодействия пронизывают для любых времен, стран и народов всю жизнь, любое ее мгновение, но кажутся, с одной стороны, незаметными, ибо в обычной нашей жизни давно предстают совершенно естественными, повсеместными, грубо говоря, как проявляемые со всей «равноправностью» даже в отношениях с преступниками, можно сказать, окончательно не потерявшими человеческого облика, не ставшими зоологической нелюдью. Хотя даже и эту публику в нынешние времена появились намерения в разряд людей зачислять.
С другой стороны, это же самое фундаментальное базовое взаимодействие является и крайне абстрактным как в смысле «объективной нереальности», или «нереальной объективности», всякой социальной симметрии, так и по причине имманентно слабой объективной структурированности и одновременно, несмотря на базовую гомогенность, высокой внутренней «размерности» (Цит. изд. т.2. с.109).
Разъясняя далее для малопонимающих читателей суть этого фундаментального понятия, А.С.Шушарин предупреждает, что оно бесконечно далеко по плоти, духу, сути, лексике и пр. от всего экономического, и в то же время оно безмерно жизненно, повседневно. (Цит. изд. т.2 .с.111). Например, используем в качестве примера его гениальную мысль о питании. Само питание – это процесс, являющийся объектом Вашей собственности, но он, хотя и повседневный, однако ничего общего с экономикой не имеет, ибо пища, которую Вы потребляете, согласно полилогии А.С.Шушарина, бесконечно далека от базового «социально-биологического взаимодействия». Не очень понятно? Тогда почитайте следующее предложение, возможно, оно поможет Вам уяснить суть «социально-биологического взаимодействия»: «Действительно, например, питание и общение, детство и материнство, воспитание, домашнее хозяйство, быт и др. непосредственно связаны именно с социально-биологическим взаимодействием. Но, строго говоря, его невозможно вычленить, оно есть всюду, оно исключительно богато по содержанию, но существует только в своей холистичной, но абстрактно-гомогенной типологичности «объективной нереальности» социальной симметрии» (Цит. изд. т.2. с.111-112).
Величайшие мыслители в лице К.Маркса, Э. Дюркгейма, Д. Лукача, А Ж.-П. Марата и др. пытались разобраться в содержании данного понятия, но им это оказалось не по зубам. Одному А.С.Шушарину удалось «раскусить» его суть. Вкратце она такова: «Короче говоря, обширнейшая объемность, но и относительная гомогенность (ортогональность всем другим) этого «толстого слоя», означают, что это и есть некоторая глубочайшая «универсалия» социального бытия, самая фундаментальная или, можно сказать, околоматематическим языком, абсолютно необходимая, хотя и недостаточная, для самого существования людей, т.е. одна симметрия, или социально-биологическое базовое взаимодействие» (Цит. изд. т.2. с.113).
Я вначале полагал, что новое понятие, введенное А.С.Шушариным в оборот, является синонимом понятия «общественное отношение». Но я ошибался. А.С.Шушарин, насколько я его понимаю, во-первых, исключает из своего нового понятия все экономическое, а во-вторых, включает в него и биологическое взаимодействие людей, например, процесс деторождения.
А.С.Шушарин никак не может оставить в покое столь уважаемого им К.Маркса, продолжая и далее приписывать ему всякие несуразности. Так в следующем параграфе он обвинил К.Маркса в том, что тот все перепутал и отношения людей в обществе свел к товарному обмену. Не верите? Так почитайте в оригинале это нелепое обвинение: «В качестве одного механизма именно вещественно-продуктового взаимодействия Маркс выявил обмен вещами (вещественный обмен), совершаемый людьми в их узком и определенном качестве агентов этого обмена…С тех пор, можно сказать, обмен («товарообмен» или продуктообмен) и понимается, как чуть ли не единственный тип универсальной связи. Конечно, упоминаются, например, культурные, научные и пр. связи, но они прямо-таки меркнут по своей значимости. Но ведь не может того быть, чтоб самая сложная из «материй» характеризовалась лишь одним «солидным» типом связей. Чушь заведомая» (Цит. изд. т.2. с.114). Эту «чушь заведомую» придумал сам А.С.Шушарин, приписав ее К.Марксу. И с помощью такого испытанного приема он снова заимел выдуманный им объект для критики «экономизма» и исторического материализма.
. Далее А.С.Шушарин демонстрирует совершенно невероятную неграмотность в столь презираемой, ругаемой и унижаемой им экономической науке. Он утверждает, что так называемые услуги выпадают из сферы обмена. Вот его язвительное замечание на сей счет: «…скажем, поездка на такси (да и любая другая), внешне оформляемая вполне деньгами по счетчику, не имеет ни малейшего отношения к обмену, ибо указанную поездку физически невозможно приобрести, забрать, так сказать, и взять с собой. Указать же, что здесь имеет место «услуга» – значит лишь отделаться вещеподобным словцом, все с тем же «обменным» привкусом» (Цит. изд. т.2. с.115). Ему, изучившему «Капитал» от корки до корки, следовало бы знать, что в рыночном хозяйстве услуга является товаром, за который положено платить. Его познания в экономике можно сравнить только со знаниями академика В.Л.Иноземцева, которого он часто признает как своего верного союзника в критике «экономического догматизма».