Приступая к предпоследней главе второго тома, А.С.Шушарин, высоко оценил свои выдающиеся открытия в познании истории человечества, объявив себя первопроходцем в раскрытии сущности докапиталистических «градаций», отвлекаясь при этом от «действительной, далеко не «формационной» сложной логики истории» (Цит. изд. т.2. с.338). И он тут же выдал букет нелепых понятий и выражений, например, таких, как «необщественная форма собственности», «технологизированное звено отношений», «социальная сложность нагнетаемого состояния застоя в его линейной форме», «волнующая пустышка тоталитаризма» и т.п., которые, естественно, оказались «теоретически совершенно непрозрачными для марксистского мировидения» (Цит. изд. т.2. с.345). На самом деле, где уж марксистам понять, что означает «необщественная форма собственности». До сих пор марксисты (и не только они) считали, что собственность существует только в обществе. А вот А.С.Шушарин обнаружил ее и вне общества, например, в волчьей стае или в косяке сардин, не говоря уже о космическом пространстве (вспомним «звездное небо», как объект собственности»). Да и другие выражения, применяемые А.С.Шушариным, оказались не по зубам марксистам, находящимся в плену экономических догм, особенно в части понимания «технологизированного звена отношений» между людьми, скажем, в сфере нравственности (все-таки живем в двадцать первом веке!).
Однако шутки в сторону и пора всерьез обратиться к главной теме 11-й главы – социализму, который отныне и во веки веков следует, по мнению А.С.Шушарина, именовать не иначе, как «плановой, отраслевой или линейной формой».
Сначала нам предстоит понять, что из себя представляет «линейная форма». Это «нагнетаемое состояние «застоя», породившая «весь сонм негативов «всех сторон общественной жизни» социалистического общества (Цит. изд. т.2. с.343). Главное в процессе познания «плановой, отраслевой или линейной формы» - не попасться на удочку «экономизма» с тем, чтобы уяснить себе, что «в «чистой» линейной форме (новый «слоеный пирог») эндогенно сняты культурно-родовые (объект – общая жизнь), демографические (работник), территориальные («пространство производства»), экономические (средства производства) производственные отношения, которые, никуда не исчезнув, «вернулись в основания» или ушли в «инфраструктуру», но теперь уже попали под «освещение» линейной формы в виде соответствующих снятых деформаций. Но поскольку, тоже снятые, здесь экономические отношения (со средствами производства) для экономического мышления – это нечто совершенно неудобоваримое и даже немыслимое, то для сохранения своего реноме идейного держателя основ бытия экономизм и пускает в ход указанные мифы» (Цит. изд. т.2. с.360).
Под мифами А.С.Шушарин имел в виду, во-первых, трактовку обобществленных средств производства при социализме как государственной собственности, а также, во-вторых, господствующее в литературе заблуждение о «ничейной» общенародной собственности. Критика А.С.Шушариным этих мифов хотя и не безупречна, однако, в принципе совершенно правильная. Однако его вывод о том, что «…суть линейной формы в чистом виде уже постэкономична, в том числе и теоретически уже не имеет касательства ко всей экономической науке в сколько-нибудь строгом значении и смысле всей ее семантики» (Цит. изд. т.2. с.363) не выдерживает никакой критики. Мы в его теории линейной формы вновь сталкивается с уже выше рассмотренной проблемой содержания понятия «собственность». И здесь я просто вынужден привести подряд две цитаты, чтобы продемонстрировать понимание А.С.Шушариным этого понятия в новом контексте. Он писал: «…вспомнив безупречный «метод политэкономии» («позитивная критика»), про все ее содержание надобно крепко забыть, установив сначала доминирующий объект новой собственности в его предметности (так сказать, в неясности почти «божественной социальности»), но еще совсем не как отношение. Что именно, короче говоря, может быть узурпировано, если уже не общая жизнь, работники, «пространство производства», средства производства. Напомним также, что объектом отжившей собственности может быть не только вещь в обычном смысле, но и процесс» (Цит. изд. т.2. с.373). «Причем как политэкономия не занимается изучением средств производства («товаров») в их бесконечном многообразии (это предмет «товароведения»), точно так же и теория линейной формы, или «политическая технология» («политическая» все в том же артефактном смысле фразеологизма Монкретьена, но без «экономии»), не занимается изучением технологий в их бесконечном конкретном многообразии, а занимается изучением производственных отношений людей в связи с технологиями. Поэтому понятия «технология», «технологическое», «технологизация» будут нами последовательно рассматриваться в своих имманентных (неэкономических) значениях.
А чтобы составить себе самый первый образ собственности на технологии, мы и пойдем в сторону, прямо противоположную подходу С. Глазьева. Причем даже в трояком смысле. Вот как бывает. Во-первых, для нас существенны не определенные технологии, а вообще (как у Маркса «средства производства» – объект собственности). Во-вторых, мы движемся не к их укрупненным пониманиям («уклады»), а совсем наоборот – к элементарному (фундаментальному). Ну, и в-третьих, хоть лишь для начала в порядке иллюстрации симметрии технологий как объектов отношений, мы специально обратимся не к новейшим («аэрокосмическим»), а опять же наоборот, к «архаическому» примеру. Но сперва еще о второй глыбе явлений, функциональности. Хотя здесь вся историко-научная работа тоже впереди» (Цит. изд. т.2. с.380-381).
Снова слышна прежняя песня, что собственность – это не отношение между людьми по поводу объекта собственности, а сам объект. Теперь узурпируются «уже не общая жизнь, работники, «пространство производства», средства производства», как это происходило в первобытной общине, при рабовладении, феодализме и капитализме, а процесс. Отныне политическая технологи,я как новая наука (теория линейной формы), будет заниматься «изучением производственных отношений людей в связи с технологиями». И не определенными технологиями, а вообще (?), т.е. чем-то фундаментальным, симметричным, объектом отношений. Но для того, чтобы все это понять, необходимо усвоить содержание еще одного фундаментального понятия – «функциональность». Проанализировав целый ряд источников, А.С. Шушарин пришел к выводу, что «строго говоря, выйти на исходное понимание собственности (объекта) через юридическое, смысловое, ценностное, богатства и семантику в принципе действительно вполне можно. Но это очень сложные пути. Тот случай, когда игра не стоит свеч» (Цит. изд. т.2. с.386). И вот А.С.Шушарин изобретает свой оригинальный метод исследования «образа собственности на технологии», с которым нам сейчас предстоит познакомиться. Метод этот называется «технология кирпичного завода всех времен и народов». Воспроизвожу рассуждения А.С.Шушарина в полном объеме, чтобы не упустить ни одной важной его мысли. «Представим себе, - писал А.С.Шушарин, - как это ни покажется странным, кирпичный завод, технически примерно одного и того же уровня в условиях рабовладения, феодализма, капитализма и плановой системы. Но вот общественные формы этих естественно-технически одинаковых процессов, а также отношения людей, собственность, ее объекты оказываются совершенно различными. При рабстве на этом заводе вообще никто не трудится, ибо рабы суть такие же орудия, как и печь для обжига, только в отличие от нее говорящие. И здесь еще несущественно, кому принадлежит завод как средство производства, ибо доминирующим объектом собственности являются сами рабы (работники), а следовательно, и актуальны демографические производственные отношения в связи с рабами, их приобретением, профессиональностью, использованием. При феодализме тот же самый завод реализует натуральную «кирпичную повинность» с жесткой зоной связей в данной местности. И здесь еще не столь существенно, кому принадлежит этот завод как средство производства, а важно, кому принадлежит местность, на которой живут уже не рабы, а крепостные, вынужденные работать на этом заводе, ибо более им деваться некуда – вся местность поделена, все к ней прикреплено. Объектом собственности здесь оказывается «живущая» зона кирпичной повинности этого завода, и актуальны территориальные производственные отношения людей в связи с «пространством производства». При капитализме все тот же кирпичный завод работает на рынок, конкурирует с другими заводами. Вот здесь самое важное – собственность на сам завод как средство производства, ибо ни рабов, ни прикрепленных к местности крепостных уже не существует и соответственно актуальны экономические производственные отношения. Наконец, в наших условиях тот же самый кирпичный завод вкупе с другими выполняет функцию выпуска кирпичей. Кому принадлежит этот «ничейный» завод как средство производства – в сущности теперь уже совершенно неважно просто в том смысле, что он уже не принадлежит частному собственнику. А вот что теперь важно, совсем иное – теперь вся суть в том, кому принадлежит само «кирпичное дело», т.е. данная («кирпичная») технология, соответственно и господствуют отношения людей в связи с этими технологиями. (Кстати говоря, именно Дело, и с прописной буквы, является исходным понятием в «теоретическом» наброске управленца Ю.И. Мухина. Небезынтересно еще заметить, что, так сказать, на 12-й год «перестройки» «трудовик» К.Сабирьянова обратила внимание на то, что в былой системе для работников «работа была поистине правом собственности». Работа, особо выделяю, т.е. не вещь, а процесс. Вот в свое время с производственными основаниями одного такого «права собственности» Маркс и разбирался в четырех томах.)