Какие выводы мы можем сделать из вышеприведенной выдержки? С одной стороны, «объем функции ничем не отличается ни от напряженности, ни от интенсивности труда (все они «мощности»), т.е. измеряется «затратами энергии в единицу времени при выполнении данной функции». А, с другой стороны, что касается общих «затрат абстрактного труда как величины «протяженной», то они не исчезают, остаются объективной характеристикой всего того, в чем хотя бы в какой-либо форме труд «накапливается» или осуществляется за некоторое время». Вот и пойми, что из себя представляет «объем функции» - сумма накопленного общественно необходимого труда или величина затрат труда в единицу времени, т.е. его напряженность? А несколькими страницами ниже А.С.Шушарин уже дает новое определение этому понятию, называя его концентрированным выражением «функциональной симметрии в сети промежуточной формой «закона положения функций» (Цит. изд. т.2. с.411).
Что это за новый «закон положения функций»? Читаем: «Промежуточная форма закона положения функций кажется формальной перелицовкой закона стоимости. И хотя речь идет о связях производства совершенно другой, логически ортогональной, природы, в этом нет ничего удивительного в силу некоторых изоморфизмов всех базовых взаимодействий. Но главное совсем в другом – по своей «неатомистической» логике функциональное взаимодействие сложней товара. Так, изложенный по промежуточной «аналогии» закон положения функций в отличие от закона стоимости даже (или тем более?) в абстрактной диспозитивной сети функций сам по себе (прямо-таки в полную противоположность закону стоимости) никак не выполняется. Если товаропроизводитель начинает работать «неэффективно» (в сравнении с другими – непроизводительно), то при продаже своих продуктов на рынке посредством знаков – денег, цен (как говорят неоклассики, сигналов рынка) он это мигом заметит и либо разорится, либо подтянется, что и означает проявление закона стоимости. Но если исполнитель функции работает неэффективно (для простоты сравнения – непроизводительно), то его потребители не имеют никакого влияния на нашего исполнителя (как не влияет работник «конвейера» на исполнителя предшествующей операции), а поставщики тем более по-прежнему обеспечивают нашего «неэффективного» исполнителя, ибо они тоже не «знают», что у него происходит, как не «знает» работник «конвейера», как идут дела в последующей операции. Короче говоря, функциональное взаимодействие вообще в своей основе является диспозитивным, но в то же время никак не сводится к диспозитивной сети» (Цит. изд. т.2. с.411).
Дальнейшие рассуждения А.С.Шушарин позволят нам ближе познакомиться с упомянутым законом. Однако до этого нам придется усвоить еще несколько новых понятий. Сначала мы узнаем, что означает «плановизазция»: «Технологизация (плановизация) реально начата уже при капитализме, в том числе в государственно-монополистических формах, выступающих «полнейшей материальной подготовкой социализма» (как он тогда понимался, а потому, точнее сказать, – линейной, отраслевой формы), но и уже при капитализме обнаружила при всех плюсах этого неявного начала обобществления средств производства признаки застойности, «бюрократизма» и пр., с чем мы и столкнулись вплотную. Поэтому в общественном масштабе все это и проявилось в «резкой», первопроходческой (эндогенной), если угодно, форсированной, линейной форме. По всем этим причинам сравнение социалистического производства с фабрикой (конторой, конвейером, автоматом) в той или иной форме известно давно. Но вот если такой, в чем-то и полезный, образ принять за суть, то и получаются глубочайшие ошибки» (Цит. изд. т.2. с.414-415).
Далее, А.С.Шушарин перед тем, как перейти к исследованию процессов управления в экономике вполне справедливо критикует идеи о тотальном планировании и совершенном устранении при социализме закона стоимости. В параграфе 11.3.4. «Иерархия управления (вторая иерархическая «номенклатура»); ультраструктура, знаковая сфера, полная форма закона положения функций» он раскрывает свое понимание сферы административного управления. Цитирую: «Короче говоря, соисполнение функций кроме «горизонтальной», диспозитивной сети нуждается в «вертикальной» структуре, в иерархии административного отраслевого управления, органы которого и имеют дело со всей не универсальной, а конкретно-существенной (адресной, локально-значимой) документной, материально-знаковой стороной функционального производства. А вот «административное управление, – писал Маркс еще в критике гегелевской философии права, – в собственном смысле, является труднейшим пунктом для анализа» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 268), к которому Маркс более не возвращался, обратившись к товару. Хотя, конечно, не мог и избежать этого вековечного явления: «Всякий... совместный труд, осуществляемый в сравнительно крупном масштабе, нуждается в большей или меньшей степени в управлении, которое устанавливает согласованность между индивидуальными работами и выполняет общие функции, возникающие из движения всего производственного организма в отличие от движения его самостоятельных органов. Отдельный скрипач сам управляет собой, оркестр нуждается в дирижере» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 23, с. 342) (здесь лишь обратим еще внимание на то, что Маркс не избежал понятия «функции», т.е. деятельного процесса). Но из всего многообразия явлений управления (организации, начальства, служб, бюрократий, чиновников, аппаратов, руководства и т.д.) нас здесь интересует только «онтология» управления в гомогенном функциональном взаимодействии, как абстракции или идеализации этого инвариантного базового среза реальности. (В этом понимании следует согласиться с П.П. Гайденко и Ю.Н. Давыдовым, что приходится иметь дело с типом «бюрократии», неведомым даже М. Веберу; да и вообще этот великий социолог был не в ладах с производственными отношениями.)… Поэтому мы стремимся уяснить управление только и только как объективную общественную форму или собственную ультраструктуру (если угодно, институт) функционального (технологического) взаимодействия, соисполнения, как примерно в «товаре вообще» уясняется только движение денег как объективной же формы в целом денежно-финансово-банковской ультраструктуры осуществления обмена. Но и не более того, ибо только так мы потом сможем понять, что в этих формах далее происходит» (Цит. изд. т.2. с.420-422).
В принципе с вышеприведенной трактовкой А.С.Шушариным сферы управления можно вполне согласиться. Однако далее, рассуждая об управленческой деятельности, он вновь начинает употреблять иррациональные выражения, называя эту деятельность «знаковым отношением людей». Почему именно знаковым? Об этом мы узнаем из следующих двух абзацев: «В самом общем виде материально-знаковое отношение функционального производства проявляется в потоке документов самых разных типов, классов, разновидностей, далеко не всегда количественных в простом численном смысле (например, кому, для кого и что делать), но как документов именно управленческих (а не специально-научных, чисто или конкретно технических, конструкторских, инженерно-технологических, поэтических или политических). Вот все это и есть, уже в наших терминах, технонимика производства. Среди беспредельного явления информации документы в таком их понимании и оказываются самой общей знаковой формой и сферой количественной (совершенно не обязательно численной) стороны всего функционального производства, его управления. Если рынок, так сказать, монетарен, то функциональность не «полумонетарна» (как у Я. Корнаи), а постмонетарна, документно-технонимична (но, повторю, конечно, не непосредственно технична или технологична с бездонностью этих пластов семиосферы).
Так, примерами текущих документов являются заказы (заявки), наряды (задания) на требуемые работы и накладные, фиксирующие их выполнение. Совокупность заказов в результате ритмически-непрерывного согласования образует планы, а совокупность накладных в результате непрерывного соисполнения функций образует отчеты, а все движение функционального производства и предстает как планомерное, логической сущностью которого и одновременно общественной формой соисполнения функций и является «плановый торг» как согласование посредством управления и в сфере технонимики. Обратим внимание, что и при капитализме хоть и нетипичные, но «институционализированные связи фирм», или длительные контракты, тоже являются соглашениями. Не говоря о внутрифирменных процессах, каковые сполна не рыночны, знаково не денежны, а документны» (Цит. изд. т.2. с.422-423).