Эти «знаковые отношения» и «…есть тоже функции, но уже управления» (Цит. изд. т.2. с.424).
Далее А.С.Шушарин приводит формулу объема функции, включающего в себя два компонента – основной и управленческий труд. Он писал: «В общем работа бесконечно многообразных функций может отличаться большей или меньшей монотонностью, сложностью, степенью внутренней или обусловленной внешними причинами подвижности, изменчивости, а в целом приводит к объективно складывающейся необходимости соответствия большего или меньшего объема управленческой функции. Поэтому в общем случае функционального взаимодействия, если прибегнуть к символьной (еще далекой от любых математизаций) форме, объем функции (P) представляет собой сумму объемов основного (Q) и управленческого (Y) труда:
P = Q + Y (1)
В абстрактно чистом функциональном взаимодействии это «мощностное» соотношение (в простейших формах проявляемое в численностях) выполняется как для отдельных функций в сети, так и для всей иерархии, и даже в безразличии (относительности) выбора уровня горизонтального сечения, отделяющего управленческие и основные функции. Или, короче говоря, имеет место динамическое соответствие соисполняемых функций, включая функции в иерархии управления, ультраструктуре производства…Однако если в этом превращении положения функции в объем (в собственную величину) мы уже увидели не операциональную (только диспозитивную в сети, основную или промежуточную, без собственной ультраструктуры), а теперь уже полную форму закона положения функций, главную объективную «механику» образования объемов, их соответствий согласно общественно необходимому труду соисполнения функций, то остались далеки и даже совсем удалились от материально-знаковых форм» (Цит. изд. т.2. с.429). Вот, наконец, мы и получили объяснение сути формы закона положения функций.
Переходя к знаковым формам функций, А.С.Шушарин дает им следующую общую характеристику: «Помимо мириадов движущихся планово-отчетных (заказ-нарядных) текущих документов, с их диахроникой от измеряемой годами («пятилетками») в масштабах всего хозяйства до измеряемой часами в цеху, существуют и совершенно другого рода документы, например положение об отделе, о цехе, заводе, НИИ, об объединении, о главке, министерстве, Госплане, Совмине и т.д., а также многообразные должностные инструкции. В сравнении с текущими это документы относительно постоянные и «неподвижные». (Забегая вперед заметим, что именно эти документы отражают общую объективную диахронику, темпоритм функционального производства.) Все эти документы, в их, тоже огромных, конкретных многообразиях, будем называть инструкциями. Это своего рода стандарты самих взаимоотношений. Причем ясно, что такого рода инструкции, хотя бы и неписаные, неизбежны везде, где есть технологическая функциональность, начиная с первобытных охотников. Соответственно нам и надлежит разобраться с материальными структурами функционального производства, которые порождают и делают необходимыми все эти инструкции как собственные же неотъемлемые материально-знаковые формы» (Цит. изд. т.2. с.430-431).
Далее А.С.Шушарин очень сложно описывал свое понимание благосостояния, доходов экономических субъектов, придумывая свои термины, далекие от традиционно применяющихся и устоявшихся в экономической литературе. Вот что он об этих понятиях писал: «Расход абстрактного труда, заключенный в объеме функции, требует для самовозобновления вполне конкретного «прихода», т.е. объем функции выступает не только как положение функции среди других, но одновременно и как благосостояние или, лучше, благополучие (можно даже образно уточнить – процессуальное же «благополучение») агента функции. Это благосостояние (благополучие), редкостно хорошо отмечал В. Богачев, – явление слабоструктурированное, «неразложимое на абстрактные количественные предписания» и даже включающее саму производственную среду как тоже условие человеческой жизнедеятельности. Тем не менее благосостояние – это уже не относительная, а абсолютная сторона объема, т.е. общественная форма (абстрактное) жизнеобеспечения (конкретное) агента функции, безразлично, индивида, малого или огромного коллектива. Это благосостояние (благополучие), как определенная форма богатства, не продукты и пр., а тоже форма процессуальной субстанции, поток жизнеобеспечения. Вся сфера жизнеобеспечения здесь тоже функционализирована и представляет собой совокупность производственных конечных функций, которые и обеспечивают, вообще говоря, безразлично, через коллективы или индивидуально, удовлетворение жизненных потребностей – продовольственное и непродовольственное обеспечение, жилье, коммунальное и бытовое обслуживание, общепит, транспорт, связь, здравоохранение, отдых, туризм, спорт, учреждения культуры, воспитания, образования и т.д. Конечно, здесь перечислены явления, коррелируемые с другими взаимодействиями, но напомню, что базовые взаимодействия не область, сфера или даже «слой», а объективно-логический тип, или срез, бытия. Как и агенты всех других функций, агенты конечных функций получают от обеспечиваемых ими агентов (коллективов и лиц) текущие документы, фиксирующие для управления (учета, отчета, планирования, т.е. согласования) осуществление этого жизнеобеспечения. Строго говоря, когда мы покупаем в магазине продукты, то уплаченные за них деньги – это совсем не деньги (или не совсем деньги), а документы, выступающие в качестве закрытого нами обратимого наряда (т.е. лишь многократно используемого), свидетельствующего о том, что мы обеспечены магазином… Формой выражения благосостояния (благополучия) являются предъявительские потребительские инструкции («права»), которые совсем не сводятся к заработной плате (ставке, окладу и пр.) и вовсе не только потому, что есть еще формы так называемых общественных фондов потребления. Суть в том, что инструкции являются знаковым проявлением и документной формой адресных, сетевых связей производства и потребления. Поэтому к числу таких потребительских инструкций благосостояния (благополучия) относятся всевозможные ордера, талоны, направления, прикрепления, путевки, свидетельства всяких управленческих, профессиональных, квалификационных, отраслевых, научных, зональных, региональных, наградных, воинских, ветеранских, материнских, инвалидных, пенсионных, учебных и пр., а равно учрежденческих (данное подразделение, данное предприятие) привилегий, льгот, выплат, пособий и т.д., конечно, и деньги (зарплаты, надбавки, выплаты, доплаты, премии и т.д.), как просто обратимые, многократно используемые и относительно безадресные документы. (Поразительное дело, лишь на пятнадцатый год наших «обновлений» появляются исследования иерархических структур с неотъемлемыми, в частности, «льготами и привилегиями» в их социологически нейтральном понимании – Н.Л. Захаров). Все дело в том, что если в чистом «механистичном» товарном производстве в действительности всегда многомерное благосостояние находит соответственно и скалярное, одномерное («числовая ось»), безадресное (денежное) выражение (хотя в реальности тоже, конечно, никогда не сводимое к нему), то в функциональном производстве выражение благосостояния само по себе многомерно, потому по форме документно» (Цит. изд. т.2. с.431-433).
У меня отсутствует какое-либо желание придираться к формулировкам А.С.Шушарина, но у него действительно отсутствует дар писать просто о сложных вещах, а порой он это делал противоречиво и неточно. Возьмем, к примеру, первое предложение из вышеприведенной выдержки. ««Расход абстрактного труда, заключенный в объеме функции, требует для самовозобновления вполне конкретного «прихода», т.е. объем функции выступает не только как положение функции среди других, но одновременно и как благосостояние или, лучше, благополучие (можно даже образно уточнить – процессуальное же «благополучение») агента функции». Вместо того, чтобы написать, что работнику требуется доход для воспроизводства самого себя и своей рабочей силы, он ошибочно приравнивает потребность человека только к возмещению расхода абстрактного труда, заключенного в объеме некоей функции, проще говоря, работы. Но хорошо известно, что любой работник затрачивает немало энергии и помимо работы, что также требует возобновления. И зачем его потребности в доходе называть каким-то вымученным словом «благополучение», а самого работника именовать «агентом функции»? Или к чему в отношении обычных денег, используемых в товарном производстве при социализме писать «…деньги – это совсем не деньги (или не совсем деньги), а документы, выступающие в качестве закрытого нами обратимого наряда (т.е. лишь многократно используемого), свидетельствующего о том, что мы обеспечены магазином»? Только для того, чтобы быть оригинальным? Или существует для словотворчества более серьезная причина, состоящая в том, чтобы создать свою концепцию о социализме типа тех, которые он изобрел для рабовладельческого и феодального обществ. Или то и другое вместе взятое?
Различного рода формы доходов, в виде заработной платы и получаемых из общественных фондов потребления, он предпочитает называть потребительскими инструкциями. Продолжая развивать тему о «знаковых формах», А.С.Шушарин излагает свое видение о «предъявительских инструкциях трудостояния» (для непонятливых он разъясняет, что речь идет о трудообеспечении и о «статусах). «…в основе всех этих относительно постоянных инструкций в их многообразиях, - писал А.С.Шушарин, - самыми инвариантными «документами», обслуживающими функциональное производство, и являются невидимые, но образующие самую глубокую и твердую знаковую (если угодно, образно-смысловую) реальность статусы функций коллективов и лиц, собственно и проявляющиеся (как в «следах») в предъявительских и императивных инструкциях. Статусы присущи всем коллективам (подразделениям, предприятиям, объединениям и т.д.), в том числе органам управления, а как ранги – и всему (в том числе незанятому) населению; но прежде всего занятому в виде простых должностей непосредственных исполнителей, должностей руководителей, представляющих (оформляющих, выражающих) соответствующие коллективы, а в конечном счете соисполняемые технологии. Статусы и есть основная знаковая (смысловая) форма бытия технологий, и как следствие, коллективов и лиц» (Цит. изд. т.2. с.435-436). На следующей странице А.С.Шушарин пояснил, что он относил к статусам: ««Денежным» проявлением статусов действительно являются тарифные сетки, ставки, должностные оклады, пенсии, пособия и т.д., а для коллективов – выступающие в формах «числовых инструкций» фонды заработной платы, другие выплаты и формы оплаты труда. Но все это знаковые формы не вещественно-продуктовых (не стоимостных, не товарных, «не ценовых»), а потоковых субстанций благосостояния (благополучия), всегда неотделимых и от каких-то неденежных форм или многомерных адресных связей» (Цит. изд. т.2. с.437). И еще: «Статусы в качестве объективного знакового (смыслового) выражения объема функции являются, образно говоря, невидимыми в текущем (документном) обращении, но лежащими в его основе золотыми «деньгами» функционального производства. Только «деньги» не движущиеся как вещи, а «прикрепленные» к агентам производства как исполнителям технологий сообразно действию закона положения функций. Именно статусы обслуживают соисполнение всех функций посредством управления («производство золота») и замыкают объемы функций между собой в целое и на работу конечных функций. (Золото как материальный знак – лишь просто металл, вещь, за которой, как мерой стоимости, скрыт самый обычный труд золотодобычи.) В функциональном производстве, как процессуальном, «универсалией» выступает тоже процесс (не вещь), тоже некоторая технология как сама материально-знаковая деятельность, т.е. и особый (специальный), но и самый обычный управленческий труд, имеющий дело с документами, в том числе «оформлением» статусов (точнее, инструкций), складывающихся, конечно, независимо от самого управления в материальном соисполнении функций, прежде всего в самой диспозитивной сети» (Цит. изд. т.2. с.438).