IV. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В восприятии славянофильства и западничества в культурном сознании давно сложился симметричный стереотип: оба движения рассматриваются как однотипные, аналогичные, хотя и противостоящие друг другу; как две взаимно подобные фигуры идейных противников. В действительности, однако, они вовсе не симметричны во многих важных аспектах. Насущные потребности мысли, общества виделись им по-разному, и поэтому в центр у них ставились разные задачи: у западников – развитие, эмансипация общественного и, прежде всего, личного, индивидуального сознания, культивация свободной личности; у славянофилов – самоопределение русского сознания, его отчет себе в собственных основаниях, осмысление собственных начал, собственного исторического и духовного опыта. Видно, что эти задачи – разной природы. Первый круг, где к тому же предполагалось принятие готовых западных концепций личности и моделей общества, сводился, в основном, к проблемам социальной педагогики и просвещения, тогда как второй круг принадлежал топосу самосознания, глубоко философской проблематике. Именно поэтому Густав Шпет, стоявший сам на крайне западнических позициях, со всей определенностью утверждал: «Славянофильские проблемы… – единственные оригинальные проблемы русской философии»[64], из всех западников признав некоторое философское значение лишь за Герценом («Герцен вместе со славянофилами заправлял тесто русской философии»[65]). Мысль западников питает общественный, гражданский пафос, «религия великого общественного перевоплощения» (Герцен), и для их биографий типичен уход от философии «в общественность», как тогда говорили, – в публицистику, политику. Славянофилы никогда не пренебрегают «общественностью», но мысль их питает философский пафос, и никуда, никогда эта мысль не может уйти из топоса русского самосознания.
В итоге, в идейной жизни и культуре России надолго сложилось «разделение труда»: славянофильские тенденции преобладают в философском процессе, сфере творческой мысли; влияние западничества – в общественном движении и развитии. Напротив, покушаясь на философию, западники обыкновенно достигали лишь посредственных результатов (Шпет – исключение, подтверждающее правило), славянофилы же никогда не могли «увлечь массы» или предложить обществу реалистическую социальную программу. В этом свидетельстве истории отражается искусственность обеих доктрин, опирающихся на условные идеологические конструкты. Понятое как догма, как полнота истины, каждое из учений тут же обнаруживает явные несообразности, оказывается несостоятельным и устаревшим. Недаром все лучшие интеллектуальные достижения в обоих руслах – учение о соборности Хомякова, философский проект Киреевского, концепцию личности у Герцена – мы находили выходящими за рамки доктрин, не отвечающими догматическому западничеству или славянофильству. Но в то же время, каждое русло оказывается вовсе не устаревшим, а непреходящим, необходимым всегда – в качестве составляющего момента, одной из тенденций, граней всякой полноценной стратегии развития российской культуры.
Однако беда русской истории была в том, что оба учения не умели и не желали взглянуть на себя таким образом – как на необходимые, но частичные моменты самореализации культурного организма – живого целого, не охватываемого никакою догмой. Как выражались в старину, они не желали «признать правду друг друга» – отказаться от шор идеологизма, признать относительность своих догм и достичь «синергии», соработничества друг с другом. (Лишь ненадолго элементы такой синергии возникнут в культуре Серебряного века, мелькнут в идее Славянского возрождения…) Дальнейшее углубление поляризации общественного сознания было в порядке дня, оно с легкостью предвиделось и с неизбежностью надвигалось.
2007 г.
[1] См.: С.С.Хоружий. Опыты из русской духовной традиции. М., 2005. Id. Духовная и культурная традиция в России в их конфликтном взаимодействии. Курс лекций в Гос. Университете «Высшая Школа Экономики», 2006 (неопубл.).
[2] Надо, однако, отметить, что при всех различиях, две парадигмы все же не составляют прямой противоположности друг другу, бинарной оппозиции. Парадигма обожения церковна, она включает в себя догматические и сакраментальные предпосылки, а с ними и установку освящения (sanctification), связанную с таинствами Церкви и составляющую необходимый элемент литургической сферы. Но сакрализация не тождественна освящению, она гипертрофирует его и выносит далеко за пределы литургической сферы.
[3] И.В.Киреевский. Обозрение русской словесности 1829 года // Он же. Избранные статьи. М., 1984. С.44.
[4] Ко времени публикации этот взгляд Чаадаева успел сильно измениться: считая по-прежнему, что прошлого у России нет, он начинал видеть в этом возможности великого будущего и заявлял даже так: «Мы призваны… обучить Европу бесконечному множеству вещей… Придет день, когда мы станем умственным средоточием Европы» (Письмо А.И.Тургеневу, окт.-ноябрь 1835 г. // П.Я.Чаадаев. Полн.собр.соч. и избранные письма. Т.2. М., 1991.С.99).
[5] К.Д.Кавелин. Московские славянофилы сороковых годов // Он же. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989.С.338.
[6] Г.Шпет. Очерк развития русской философии. Первая часть. Пг., 1922. С.277.
[7] М.О.Гершензон. История Молодой России. М. – Пг., 1923. С.208-209.
[8] А.И.Герцен. Былое и думы // Он же. Соч. в 9 тт. Т.5. М., 1956.С.170-171.
[9] И.В.Киреевский. В ответ А.С.Хомякову // Полн. собр. соч. в 2-х тт. под ред. М.О.Гершензона. Т.1. М., 1911. С.120.
[10] Приведем для примера свидетельство католического богослова: в середине 20 в. происходит «своеобразная «ориентализация» католического богословия, которая достигла кульминации на II Ватиканском Соборе» (B.Petra. Catholic theology and the discovery of Orthodoxy in the 20th century. Talk presented at the Conference “The human subject and community in European philosophy and theology: Perspectives from East and West”. Florence, May 2006. (Unpublished).
[11] Письмо П.Я.Чаадаева И.С.Гагарину от 1 октября 1840 г. // П.Я.Чаадаев. Цит.изд. С.139.
[12] Ср. типичное суждение: «Славянофилы, продукт чисто московский…». Н.П.Колюпанов. Жизнь Александра Ивановича Кошелева. Т.1. Кн.1. М.,1889. С.580.
[13] А.И.Герцен. Цит.соч.С.156. Мурмолки – старорусский головной убор, который носили славянофилы, демонстративно возрождавшие ношение незападного, национального платья.
[14] Г.Шпет. Цит. соч. С.281. Заметим, что термин «интеллигенция» Шпет употребляет в широком значении социальной группы носителей просвещенного разума, но не в привившемся узком значении, предполагающем, по Г.П.Федотову, предикаты оппозиционности и беспочвенности.
[15] А.С.Хомяков. Мнение русских об иностранцах // Он же. Полн. собр. соч., изд. 3. Т.1. М., 1900. С.68.
[16] Он же. По поводу статьи И.В.Киреевского «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России». Цит. изд. С.242.
[17] К.С.Аксаков. Об основных началах русской истории // Он же. Полн. собр. соч. Т.1., изд.2. М., 1889. С.18. (Курс. автора).
[18] Любопытно сопоставить эти понятия Хомякова с концептами отрицательной и положительной свободы в современной западной политической философии, от Берлина до Роулза.
[19] А.С.Хомяков. Мнение русских об иностранцах. С.33.
[20] Там же. С.61.
[21] А.С.Хомяков. Послание к сербам. Цит. изд. С.381.
[22] Он же. О возможности русской художественной школы. Цит. изд. С.97.
[23] К.Д.Кавелин. Взгляд на юридический быт древней России // Он же. Цит. изд. С.50-51.
[24] Там же. С.39, 37.
[25] Там же. С.21.
[26] Там же.
[27] Там же. С.22.
[28] Там же. С.23.
[29] Он же. Письмо баронессе Э.Ф.Раден от 26 мая 1864 г. // Русская мысль. 1899, № 12. С.14.
[30] Он же. Взгляд на юридический быт древней России. С.66.
[31] Он же. Краткий взгляд на русскую историю. Цит. изд. С.164.
[32] Он же. Взгляд на юридический быт древней России. С.59.
[33] Разделение западников на либералов (Грановский, Кавелин, Боткин и др.) и радикалов (Герцен, Огарев, Белинский и др.) уже в 1845-46 гг. принимает форму прямого раскола.
[34] А.И.Герцен. С того берега // Он же. Собр.соч. в 30 тт. Т.6. М., 1955. С.319.
[35] Он же. Развитие революционных идей в России. Цит. изд. Т.7. М., 1956. С.244.
[36] В.Г.Белинский. Полн. собр. соч. Т.12. М.,1958. С.22. «Егор Федорович» – прозвание Георга Вильгельма Фридриха Гегеля в русских кружках.
[37] М.А.Бакунин. «Международное тайное общество освобождения человечества» // Он же. Избр. филос. соч. и письма. М., 1987. С.265. (Курс. автора).
[38] Он же. Письмо А.А. и Т.А.Бакуниным. Цит. изд. С.136.
[39] К.Д.Кавелин. Взгляд на юридический быт древней России. С.20.
[40] А.Н.Афанасьев. Народ-художник. Миф. Фольклор. Литература. М., 1986. С.295.
[41] Отметим тут проницательную, хотя оставшуюся неразвитой, интуицию о том, что в христианстве, не редуцированном к «логике», начала «предания» и «мистицизма» (а в наших терминах, «духовная традиция») ведут не к дуалистической, а целостной картине человека, общества и реальности. Именно такую картину пыталось развивать славянофильство, с которым Герцен перекликается во многих пунктах, преодолевая шоры идеологических оппозиций.