В 1947 г. М. Уилер высказал мнение, что города долины Инда были разрушены ведийскими ариями. Мнение это было основано на том, что в Ригведе глава пантеона — бог грозы и войны Индра славился разрушением крепостей (рur) врагов (dasa/dasyu — термины, под которыми подразумевались как враждебные племена местного населения, так и демоны). Эпитет puramdara – «разрушитель крепостей» определял прежде всего Индру, который своей дубиной грома пробивал вражеские крепости, а также бога огня Агни, сжигавшего их своим пламенем. В Пенджабе не было обнаружено других укрепленных городов, кроме Хараппы. Из этого делали вывод, что те описания дасов/дасью, которые встречаются в Pигведе, — а определяются они как «черная кожа», низкорослые, безносые (т. е. с плоскими носами), с враждебной речью, лишенные богов и жертвоприношений (т. е. не поклоняющиеся арийским богам), лишенные закона и т. п. — нужно относить к населению Хараппы и других индских городов.
Мнение Уилера было поддержано рядом ученых. В упоминании в Ригведе победоносной битвы при Хариюпии, одержанной племенами ариев с помощью Индры над враждебными племенами Ригведа, VI, 27, 5), видели отражение названия Хараппа. Дасов/дасью, большинство ученых отождествляло с дравидами, жившими до вторжения ариев в Северной Индии. Гипотеза о разрушении Индских городов племенами ариев получила поддержку в ряде работ Т. Барроу. Слово armaka-, встречающееся в одном стихе в Pигведе (I, 133, 3), толкуется Барроу как груда развалин, руины, оставшиеся от разрушенных ариями древних городов. Как считает Барроу, ведийские тексты свидетельствуют о том что именно арии разрушили цивилизацию долины Инда. Они имели преимущество в военной сфере, благодаря легким конным колесницам. Они разрушали города, не испытывая потребности в их использовании (сами они жили в небольших временных поселениях) и не будучи в состоянии ими управлять. Индская цивилизация не оказала влияния на ведийские тексты из-за враждебного отношения их творцов к дасам.
Единого мнения относительно причин гибели Индской цивилизации нет, и гипотеза об ариях-разрушителях Хараппы имеет и многих противников. Изменение даты гибели городов долины Инда приблизительно до 1200 — 1000 rr. до н. э. или предельное их сближение со временем вступления ариев в Индию не могло не вызывать возражений. Сомнения вызывает и то, что эти города погибли внезапно от мощного нападения военных орд «варваров», и то, что нападающими были именно ведийские арии, и то, насколько можно здесь полагаться на данные археологии, и то, как правильно трактовать отдельные слова и контексты Pигведы.
Возможность однозначного толкования археологических данных — археологические раскопки в Индии и Пакистане достигли больших успехов за последние десятилетия — для решения вопроса о том, как соотносились ведийские арии с Индской цивилизацией, и — шире — что они собой представляли, выглядит весьма проблематичной. По одной из гипотез культуру ведийских ариев связывают с серой расписной керамикой. В советской археологии предпринимаются интересные попытки установления типологических параллелей между андроновской культурой и культурой ведийских ариев, как ее можно себе представить по данным ведийской литературы (работы Е.Е. Кузьминой).
Сторонники гипотезы об ариях-разрушителях Хараппы толкуют слово pиr в Ригведе как каменную крепость, считая, что этим словом обозначались укрепленные города долины Инда, сделанные из обожженного кирпича. Более убедительным выглядит интерпретация этого слова в работах В. Рау, сильно продвинувшего вперед своими исследованиями современные представления о материальной культуре ведийского периода. Как предполагает В. Рау, слово pur в Pигведе обозначало маленькое временное укрепленное сооружение, состоявшее из концентрически расположенных каменных или земляных валов с палисадами и деревянными воротами, куда в случае опасности прежде всего загоняли скот — самое ценное имущество, и лишь в крайних случаях прятались люди. Эти небольшие по размеру и простые по постройке сооружения быстро разрушались и могли исчезнуть на глазах у одного поколения. Слова же акта-, аrтаkа- В. Pay понимает как «покинутые места стоянки», а не как «опустошенные города», исходя из общих представлений о полукочевом образе жизни ариев Ригведы.
Что же касается причин гибели городов Индской цивилизации, то этот вопрос до сих пор остается открытым. Помимо возможности периодических набегов со стороны «варваров», высказывались различные предположения и о внутренних причинах ее гибели: наводнениях, нарушении ирригационной системы, эпидемиях и др.
Возвращаясь к проблеме ведийских ариев и абсолютной хронологии Ригведы, следует сказать, что гипотетическим нижним пределом времени создания Pигведы разумно считать эпоху не ранее, чем XV в. до н. э. (во всяком случае для ее древнейшего ядра), т. е. определенное время спустя после гибели городов долины Инда. Для решения вопроса о верхней хронологической границе Pигведы приходится обратиться к некоторым хронологическим ориентирам, появившимся в середине I тысячелетия до н. э. Одним из таких ориентиров является памятник древних иранцев Авеста, с которой Ригведу связывает также общее наследство в области мифологии, ритуала, культуры.
Авеста большинством специалистов датируется приблизительно VII — VI вв. до н. э. Что Ригведа как собрание является более древней, чем Авеста, обычно не вызывает сомнений, другое дело — какой интервал во времени разделяет эти два памятника. При этом нельзя не учитывать и тех довольно больших колебаний, которые существуют между учеными при датировке самой Авесты.
В результате крайними временными пределами, ограничивающими период создания Pигведы и сложения ее гимнов в окончательное единое собрание, остается теоретически считать XV — VI вв. до н. э., при этом вторая дата должна быть сильно отодвинута вглубь. Большинство ученых считает, что Ригведа создавалась во второй половине или в середине II тысячелетия до н. э. Все признают условность конкретной даты и отмечают, что для создания такого большого памятника должно было потребоваться по крайней мере несколько веков.
В целом представляется разумным принять за время создания Pигведы вторую половину — конец II тысячелетия до н. э.. хотя наиболее поздние части памятника могли быть созданы на рубеже II — I тысячелетий до н. э. Датировка эта, конечно, весьма условна.
§1. Слова и вещи в Ригведе
Можно считать, что от эпохи, когда создавалась Ригведа, не осталось никаких других сколько-нибудь надежных источников, кроме самого собрания гимнов. Дело в том, что достижения археологии в этой области в высшей степени скромные: полукочевые племена ариев, возившие с собой все свое имущество, оставляли только мусор на местах покинутых поселений. Интереса к истории в Древней Индии, как известно, не было. Поэтому можно понять, с каким напряженным вниманием обращаются к гимнам Ригведы специалисты в самых разных областях материальной и духовной культуры Древней Индии. Они обращаются с тем, чтобы попытаться выяснить, как в Ригведе отражен повседневный быт арийских племен, особенности их социального уклада, политической жизни и т.п. Гимны же содержат сведения прежде всего о религиозных представлениях ариев, и извлечь их них информацию о реалиях оказывается весьма непростым делом Иными словами, разглядеть черты повседневной жизни можно только сквозь призму ритуала и мифологии. При этом следует заметить, что и сам ритуал жертвоприношений, который был столь важен для риши — авторов гимнов, ясен далеко не во всех деталях на основании текста гимнов. Возможно, в то время не существовало еще единого, устоявшегося ритуала, обязательного для всех, но существенно и то, что сквозь толщу гимнов далеко не всегда удается пробиться к той последовательности действий жрецов, которая сопровождала исполнение гимна, и, наконец, не все гимны сопровождались ритуалом жертвоприношения.
Ученые-индологи в соответствии со своими научными интересами на основании толкования контекстов Ригведы стремятся определить точное лексическое значение слов, выражающих важные для изучения денотаты (часто это бывают названия конкретных предметов). Ученые-компаративисты стремятся к тому же, чтобы на основании значения древнеиндийского слова реконструировать его исходный индоевропейский источник. Эти стремления вполне оправданны, настораживает только то обстоятельство, что, толкуя одни и те же контексты Ригведы, разные исследователи приходят к очень несхожим выводам. Достаточно вспомнить хотя бы сравнительно недавнюю дискуссию о том, был ли сома, соком которого опьянялся Индра, чтобы совершать свои героические подвиги, грибом-мухомором — гипотеза, выдвинутая американским микологом Р. Г. Уоссоном, или он был эфедрой, как считает большинство ведологов (20). Сторонники каждой из этих точек зрения в подтверждение приводили те же самые контексты Ригведы.
Возникает вопрос: что же это за текст, который допускает возможность противоречащих друг другу интерпретаций? Специфика этого текста заключается в том, что это текст особого назначения, цель которого – установить контакт адепта с божеством, и с этой точки зрения архаичная культовая поэзия может быть описана в терминах теории коммуникации: адепт передает определенную информацию божеству (20). Поэт старается привлечь внимание божества, восхваляет его подвиги и прославляет его. Делается это с помощью Священной Речи, персонифицированной в образе богини Вач. Восхваления перемежаются с просьбами к божеству. Предполагается, что в ответ на искусно сделанный гимн (который поэт изготавливает как плотник — колесницу или как ткач — материю) божество исполнит пожелания адепта (обычный для архаичной модели мира обмен дарами). И чем искуснее сложен гимн, тем больше шансов у поэта получить вознаграждение от божества.