Стратегия государственного регулирования экономики направлена сегодня на постепенное сокращение прямого вмешательства государства при усилении косвенного воздействия. Размеры поддержки отраслей, производственных комплексов и предприятий за счёт средств бюджетов разных уровней крайне малы, при этом происходит переход от бюджетного финансирования крупных программ к поддержке отдельных эффективно работающих компаний. Однако представляется, что поспешный уход государства из определённых сфер деятельности является преждевременным, а масштабы и формы, в которых оно продолжает осуществлять контроль в тех сегментах хозяйства, где ещё сохраняет своё присутствие, далеко не всегда можно считать адекватными.
Весь опыт 1990-х гг. показал, что «переходная» экономика такой большой индустриальной страны, как Россия, не поддержанной масштабными зарубежными прямыми инвестициями, не может осуществить модернизацию без прямого вмешательства государства, без применения тех мер стимулирования государством экономического роста, которые свойственны, например, некоторым азиатским странам. Предпринятая в России попытка осуществить модернизацию на основе либерализации цен, раздачи и захвата собственности и репрессивной финансовой политики, вызывающей падение инвестиций, была заранее обречена на неудачу: многократно сократились капитальные вложения в реальный сектор экономики и из внутренних источников. Как следствие – средний возраст основных фондов промышленных предприятий к концу 1999 г. вырос до 18-20 лет (износ основных фондов в промышленности с учётом морального фактора превысил 75%, темпы их ежегодного выбытия в 3-4 раза опережают темпы обновления, увеличение износа оборудования за два года составляет от 3 до 10%), а производительность труда падала ежегодно на 7-8%.
Характер взаимодействия государства и госпредприятий в настоящее время соответствует характеру взаимодействия его с частными предприятиями. В то же время значительная часть госпредприятий ещё в течение длительного времени будет нуждаться в помощи государства, и в этой связи необходимо его вмешательство по определённым правилам в их деятельность. Очевидно, что методы управления государственными унитарными предприятиями и корпорациями с преобладающей «голосующей» долей государства должны быть различными. Особое внимание следует уделить вопросам создания и функционирования холдингов и ФПГ под контролем государства как наиболее перспективных и жизнеспособных структур, деятельность которых позволит обеспечить и поддержать устойчивый экономический рост.
Одно из перспективных направлений развития госсектора – создание вертикально-интегрированных структур, в которых головная организация находится под контролем государства. Поскольку для таких структур нет законодательного запрещения формировать сеть дочерних обществ, контролируемых частным капиталом, это повсеместно осуществляется на практике. По мнению ряда экономистов, преобладающее участие государства в головной организации достаточно для того, чтобы компания в целом осталась под государственным контролем. Но можно предположить, что в подобных структурах, несмотря на формальное соответствие законодательству, вполне может возникнуть естественный конфликт интересов, порождающий целую серию легальных и полулегальных схем увода корпорации из-под государственного контроля.
Российские компании, испытывающие недостаток в оборотных средствах, всё чаще обращаются на западный финансовый рынок напрямую, выпуская облигации (ЮКОС, Газпром) или размещая акции на фондовом рынке (БиЛайн, МТС, Вимм-Биль-Данн). Понятно, что это себе могут позволить лишь крупные компании, а для средних и малых предприятий такой путь попросту невозможен. Основными же инвесторами в настоящее время являются сами российские предприятия реального сектора, на долю которых приходится более 80% от общего объёма инвестиций. При этом более половины предприятий промышленности убыточны, а в аграрном секторе убыточны практически 2/3 всех предприятий. Собственные оборотные средства составляют, как правило, незначительную долю их совокупного объёма. Функционирование предприятий осуществляется зачастую за счёт наращивания кредиторской задолженности.
Представляется, что при проведении экономической политики необходимо поставить (определить) как основополагающие другие методы государственного стратегического управления. И одними из них должны быть качественное государственное стратегическое планирование и управление инвестиционно-инновационной деятельностью, заключающиеся в выборе и обосновании политики эффективного размещения финансовых средств и конкретизации поставленных целей с применением комплексной системы стратегического планирования и программ.
Стратегическое планирование и последующее на его основе стратегическое управление необходимы для стимулирования активности экономических субъектов, определения оптимального соотношения финансовых ресурсов (общества), например, используемых на инвестиции, обеспечения соответствия и пропорциональности в их движении, направления инвестиций по отраслям хозяйства и отдельным инвестиционным программам и проектам, что в конечном счёте должно привести к стабильному с поступающей тенденцией экономическому росту.
Набор работающих инструментов государственной политики достаточно ограничен, поэтому необходимо знать, какие инструменты в конкретных обстоятельствах дадут нужный эффект, соответственно, какие не будут работать, и каков будет конечный результат. В этой ситуации ценен исторический опыт государственной политики, который указывает на существование моделей, объединяющих несколько инструментов.
К середине 1980-х гг. стало ясно, что экономическая политика социального государства, основанная на кейнсианской доктрине, себя исчерпала. Государство, которое рассматривалось как орудие защиты от произвола и угнетения со стороны крупного капитала, само постепенно начало превращаться в орудие бюрократического произвола и угнетения. К этому моменту средний класс окончательно стал большинством в Европе, и ответом на эти вызовы оказался новый консерватизм, представленный (привнесённый) М. Тэтчер и Р. Рейганом. Социал-демократы надолго перешли в оппозицию и занялись поиском адекватного ответа, но четыре основные модели социал-демократического устройства (взаимоотношения, взаимодействия) общества и государства – английская, немецкая, французская и шведская – к этому времени уже сложились.
Разница между ними связана прежде всего с историческими условиями. Например, Швеция долгое время была чисто крестьянской страной: городское население начало преобладать лишь с конца 1950-х гг. По сути, северное крестьянство, не знавшее крепостного права, было свободным и привыкло самостоятельно бороться за выживание в бедной стране: Швеция конца XIX века – это страна массовой голодной эмиграции в США. Можно сказать, мощная социал-демократия родилась на основе низовой солидарности, отсюда и характер шведского социализма: это страна с самым высоким в мире равенством в сфере распределения. Шведская модель зародилась в 1930-х гг., но к 1970-м уже начала сильно «давать сбои» (капитал всё энергичнее утекает туда, где ему комфортнее).
Германскую модель также отличает высокая степень огосударствления, корни которого уходят в социализм бисмаркского толка: именно «железный канцлер» начал вводить – не без оглядки на рабочее движение – и социальное страхование, и рабочее законодательство, и всё прочее. В целом немецкая модель в известной мере представляет собой более мягкий вариант шведской: «налоги поменьше, частной собственности побольше».
Великобритания в этом ряду отличается наименьшим огосударствлением, хотя там тоже были лейбористские национализации начиная с первого послевоенного правительства Эттли. Тем не менее новый лейборизм Блэра делает попытку найти некий общественный, а не государственный механизм регулирования этой солидарности.
Франция – очень огосударствленная страна, но в отличие от Швеции это государство создавали не социалисты, а правые в лице генерала де Голля; так или иначе, во Франции степень социальной защиты очень высока, и это – заслуга государства (в отличие от Швеции и Германии, где влияние социал-демократии проявлялось через низовое движение – прежде всего через профсоюзы либо через земельные правительства, или от Великобритании, где развивалась двухпартийная система). Есть ещё одна черта, которая отличает Францию и Великобританию от Германии и Швеции и роднит их друг с другом – это более конфликтный характер трудовых отношений. Если в Швеции и Германии мы наблюдаем классическое социальное партнёрство (в форме переговоров между профсоюзами и работодателями), то Франция и Великобритания это страны, где диалог работников носит довольно жёсткий характер.
Можно выделить три модели государственной инвестиционной политики, которые исходят из того или иного принципа активизации инвестиций и стимулирования инвестиционной деятельности в целом.
В первой модели, условно называемой «американской»[2], ключевая роль в государственной инвестиционной политике отводится налоговым инструментам, при этом акцент делается, главным образом, на налоговом стимулировании частных инвестиций. Кроме этого, осуществляется последовательная либеральная макроэкономическая политика, направленная на стабилизацию с помощью рыночных инструментов цен и процентных ставок. Банкам в рамках этой системы отводится подчинённая роль. Ключевым механизмом контроля над эффективностью распределения инвестиционных ресурсов является фондовая биржа. Именно развитый рынок ценных бумаг – необходимое условие успешной реализации данной модели. Государство осуществляет инвестиции в инфраструктуру по мере необходимости, но эти инвестиции лишь в исключительных случаях становятся элементами общеэкономической стратегии (например, «новый курс» Рузвельта).