Но ученые все же не теряют надежду выиграть сражение. На поле битвы призваны специально разработанные для этой цели сложные компьютеры. Если в окружающей среде вызвать малое изменение какого-либо параметра и направить информацию об этом изменении в мозг, то можно
предположить, что это изменение вызовет какое-то малое изменение характеристик ЭЭГ. Однако в этот момент мозг одновременно занимается обработкой всей прочей поступившей в него информации, и малое, целенаправленно вызванное изменение останется незаметным на фоне других волн. Тем не менее если этот процесс повторять множество раз подряд, то при использовании соответствующей компьютерной программы можно усреднить амплитуды всех волн и сравнить форму усредненной волновой активности мозга в моменты изменения внешнего сигнала с формой усредненной волновой активности в моменты, когда такое изменение отсутствует. При достаточном числе циклов можно будет выявить и зарегистрировать устойчивое отклонение.
Бывают, однако, ситуации, когда ЭЭГ имеет диагностическую ценность даже при отсутствии в распоряжении исследователей сложной современной техники. Естественно, такое возможно лишь в том случае, если форма ЭЭГ радикально отличается от нормальной, а это случается в тех случаях, когда мозг поражен какой-либо серьезной болезнью. (Так, гипотетический наблюдатель может зафиксировать на фоне обычного шума грохот артиллерийской канонады и понять, что началась война, и даже определить, где именно она идет, перекрывая смесь привычных звуков.)
Во-первых, ЭЭГ полезна при выявлении опухолей головного мозга. Ткань, формирующая опухоль, функционально не активна, поэтому в ней не образуются волны электрической активности мозга. В тех областях коры, которые прилегают к опухоли, формы волн ЭЭГ деформируются и искажаются. Применяя достаточно большое число отведений, снятых с достаточно большого числа областей мозга, и тщательно анализируя форму волн можно не только выявить сам факт существования опухоли, но в некоторых случаях даже определить ее местоположение в коре головного мозга. Правда, ЭЭГ не пригодна для диагностики опухолей, расположенных в глубине ткани мозга, вдали от его коры.
ЭЭГ также полезна при диагностике эпилепсии («припадок», греч.), болезни, получившей свое название по причинам, о которых я скажу ниже. Эпилепсией называется болезнь, при которой нервные клетки головного мозга разряжаются в непредсказуемый момент при отсутствии какого бы то ни было стимула. Возможно, она является следствием повреждения головного мозга во время родов или в раннем детстве. Иногда причину выявить не удается. Самой тяжелой формой заболевания является та, при которой поражается двигательная область коры. Клетки этой области разряжаются в случайном порядке, разряды совершенно не координированы, поэтому начинается неупорядоченное сокращение мышц шеи и туловища, что приводит к судорожным движениям. Человек дико извивается всем телом, мышцы его ритмично и сильно сокращаются, сознание утрачивается. Припадок обычно длится недолго, всего несколько минут, но больной за это время может причинить себе довольно ощутимый вред. Такие припадки, повторяющиеся через непредсказуемые промежутки времени, обозначаются французским термином grand mal («большой припадок»). В старые времена эту болезнь называли падучей.
Есть и другая форма проявления эпилепсии, когда поражается сенсорная область. В таких случаях болезнь характеризуется появлением кратковременных галлюцинаций на фоне утраченного сознания. Такие проявления обозначают другим французским термином petit mal («малый припадок»). Обе области - моторная и сенсорная - могут поражаться одновременно, в таких случаях за галлюцинациями следует судорожный припадок. В таких случаях говорят о психомоторной атаке.
Эпилепсия не столь уж редкое заболевание. Ею страдает каждый двухсотый житель нашей планеты, хотя не все страдают в такой тяжелой форме. У эпилепсии интереснейшая история. Приступы grand mal пугают и впечатляют, особенно представителей примитивных сообществ (и даже не очень примитивных), так как им непонятно, что происходит. Во время приступа мышцы эпилептика явно выходят из-под его контроля, и легко прийти к заключению, что он одержим каким-то сверхъестественным существом. (Именно поэтому таких больных называли одержимыми. В точном переводе с греческого эпилепсия и означает «одержимость». Эпилепсией страдали многие знаменитые люди, включая Юлия Цезаря и Достоевского.)
Сверхъестественное существо логично было считать демоном зла, поэтому эпилептические припадки отчасти отвечают за живучесть веры в нечистую силу и сверхъестественную одержимость. Эпилептики могут ощущать в себе способность к сверхъестественному провидению, в результате тесного общения с потусторонними силами. Пророчества дельфийского оракула всегда отличались большей экспрессией, если перед ними пифия испытывала (или искусно имитировала) эпилептический припадок. Медиумы нового времени, проводя спиритические сеансы, часто весьма умело симулировали припадки, судорожно извиваясь всем телом. Греки считали эпилепсию священной болезнью. Отец медицины Гиппократ (или один из его учеников) был первым, кто понял, что эпилепсия - это такой же недуг, как и все прочие, и имеет вполне конкретную причину. Таким образом, ее, вероятно, можно лечить не прибегая к колдовству и магии.
Для каждой разновидности эпилепсии характерна своеобразная форма волн ЭЭГ. При больших припадках на ЭЭГ выявляются высокоамплитудные волны, следующие друг за другом с большой частотой. При малых припадках волны малой амплитуды быстро следуют друг за другом, причем каждая вторая волна имеет заостренный пик. Психомоторная атака проявляется на ЭЭГ медленными волнами, перемежающимися остроконечными пиками. Форма и рисунок мозговых волн позволяют диагностировать субклинические разновидности эпилепсии, которые невозможно выявить другими методами. С помощью ЭЭГ можно также контролировать эффективность проводимого противосудорожного лечения, регистрируя частоту и распространенность аномальных паттернов мозговых электрических волн.
В настоящее время разрабатываются другие области приложения ЭЭГ для медицинских исследований. Так, головной мозг, в силу своей большой зависимости от доставки кислорода и глюкозы, является первым органом, который перестает функционировать у умирающего больного. При современной технике оживления часто складывается такая ситуация, что врачам удается восстановить работу сердца, хотя высшие центры головного мозга необратимо утратили свою функцию. Жизнь в таком состоянии едва ли может быть названа жизнью в полном смысле этого слова, и было предложено считать смертью больного именно смерть головного мозга, невзирая на то, что сердце все еще продолжает упорно сокращаться.
ЭЭГ может оказаться полезной при диагностике психотических состояний и при изучении их природы. О том, что такое психотическое состояние, я расскажу подробнее в главе 14.
БАЗАЛЬНЫЕ ГАНГЛИИ
Часть головного мозга, расположенная ниже коры, в основном представлена, как я уже упоминал, белым веществом, из которого состоят покрытые миелином нервные волокна. Например, непосредственно над желудочками - полостями головного мозга - располагается мозолистое тело, которое связывает между собой правое и левое полушария головного мозга. Нервные волокна, пересекающие мозолистое тело, объединяют головной мозг в единое функциональное целое, но потенциально полушария могут работать и независимо друг от друга.
Для пояснения можно привести пример глаз. У нас два глаза, которые обычно действуют совместно, как одно целое. Тем не менее если мы закроем один глаз, то сможем видеть достаточно хорошо и одним глазом. Одноглазого человека ни в коем случае нельзя считать слепцом. Точно так же удаление одного полушария у экспериментального животного не делает его безмозглым. Оставшееся полушарие, в той или иной мере, берет на себя функции удаленного. Обычно каждое полушарие отвечает, в первую очередь, за «свою» половину тела. Если, оставив на месте оба полушария, пересечь мозолистое тело, то координация действия половин головного мозга утрачивается, и обе половины тела переходят под более или менее независимый контроль не связанных между собой полушарий мозга. В буквальном смысле у животного образуется два мозга. Такие опыты были выполнены на обезьянах. (После рассечения мозолистого тела рассекали еще некоторые волокна зрительных нервов, чтобы каждый глаз был связан только с одним полушарием мозга.) После такой операции можно было тренировать каждый глаз в отдельности для выполнения различных задач. Например, обезьяну можно научить ориентироваться на крест в круге, как на маркер контейнера с пищей. Если во время обучения оставить открытым только левый глаз, только он будет натренирован на решение задачи. Если после этого закрыть обезьяне левый глаз и открыть правый, то она не справится с задачей и будет искать пищу методом проб и ошибок. Если каждый глаз натренировать на решение противоположных задач, а потом открыть оба глаза, то обезьяна будет решать их поочередно, меняя деятельность. Создается такое впечатление, что полушария мозга каждый раз вежливо передают друг другу эстафетную палочку.
Естественно, в такой двусмысленной ситуации, когда функциями тела управляют два независимых мозга, всегда существует опасность путаницы и внутренних конфликтов. Чтобы избежать такого положения, одно из полушарий (у человека почти всегда левое) становится доминирующим, то есть господствующим. Управляющая речью зона Брока, о которой я упоминал, расположена в левом полушарии, а не в правом. Левое полушарие управляет правой половиной тела, и это объясняет тот факт, что подавляющее большинство людей на Земле - правши. При этом даже у левшей доминирующим полушарием является все-таки левое. Амбидекстры, у которых нет явно выраженного доминирования какого-то одного полушария, иногда испытывают трудности с формированием речи в раннем детстве. Подкорковые участки головного мозга состоят не только из белого вещества. Под корой расположены также компактные участки серого вещества. Они называются базальными ганглиями1.