Также точно стали появляться по всей стране различные организации жильцов и обманутых соинвесторов жилья, которые стали выступать как резко против градостроительной политики, монополии государства в сфере реформ ЖКХ, конкретных точечных застроек, принудительного переселения и махинаций с недвижимостью. Эти организации крайне эффективно, а иногда бескомпромиссно вступают в борьбу с государством за свои права. К примеру, движение «Мое жилье», выступающее против реформы ЖКХ, действует в Москве, Санкт-Петербурге, Архангельске. Представители движения проводят акции протеста во всей стране и принимают участие в депутатских слушаниях в региональных парламентах.
Также обращают на себя внимание новые экологические организации – все они появляются на местах и фокусируются на одной локальной проблеме, а потом, добившись результатов, начинают быстро расти. К примеру, движение Байкальская экологическая волна появилось в 2006 году в связи с протестом жителей озера Байкал против прокладки нефтепровода кампанией «Транснефть». Акции носили такой массовый характер, что в нее стали постепенно включаться политики регионального и федерального уровней. Движению удалось добиться решения о прокладке нефтепровода в обход озера Байкал.
В этой связи деятельность политизированных правозащитных организаций старого формата на глазах утрачивают легитимность и превращаются в рудимент общественно-политической жизни. Старые организации еще с советских времен были монополистами и присваивали себе право говорить от имени всего общества. Однако действовавший правозащитники часто выступали в роли моральной оппозиции власти, что в по большому счету устраивало государство, так как уровень легитимности этих организаций был достаточно низким. Невозможность диалога стало истинной причиной того, что правозащитное движение превратилось в диссидентское. Когда политический режим стал приглашать участников правозащитного движения к переговорам, оказалось, что им практически нечего было предложить[88].
Вот почему, новые организации, объединенные по сетевому признаку вокруг конкретных проблем граждан, больше пользуются понимание и поддержкой у населения, чем организации, которые занимаются правозащитной деятельностью на деньги репрессированных олигархов и различных западных фондов. Стоит отметить, что новые организации не отказываются от сотрудничества с государством в тех сферах, которые входят непосредственно в их компетенцию.
Во многом, осознавая именно угрозу роста новых активных участников, государство в 2005 г. пошло на создание Общественной палаты — главной площадки для взаимодействия гражданского общества и государства. Цель создания Общественной палаты (ОП) недвусмысленно указана в законе: это форма «взаимодействия граждан и органов государственной власти», «учет потребностей и интересов граждан: защита прав общественных объединений: общественный контроль над деятельностью органов» государственной власти.
Общественная палата является новым политическим институтом. Хотя и не полностью уникальным. К примеру, во Франции существует Социально-экономический совет, который был образован в обстановке острого политического и социального кризиса для формирования общественного консенсуса в стране по поводу направлений ее социального и политического развития. Похожие цели, в общем, и у ОП в России - учет многообразных общественных интересов, формирование консенсуса общества и государства по поводу проектов, имеющих важное общественное значение.
ОП не подменяет парламент, а дополняет его. Парламент представляет всех граждан страны. ОП как институт представляет не всех граждан, а только активную их часть. Самые активные - власть и бизнес. Они тоже представлены в палате, но незначительно, так как власть и большой бизнес и так сильны, а задача ОП - уравновесить их влияние на принятие государственных решений. Больше всего в ОП экспертов в широком смысле слова и менеджеров общественных проектов. Поэтому можно назвать ОП палатой экспертов и менеджеров общественных проектов.
Современная демократия работает только тогда, когда она связана с гражданским обществом, которое представляет из себя систему самостоятельных организаций, созданных гражданами для реализации своих целей. Проблема с демократией в России не в том, что у демократии есть влиятельные враги, а в том, что демократические институты пока не сильны и не эффективны. Одна из причин слабости - то, что они повисают в воздухе, не связаны с сильным гражданским обществом, ибо само это общество слабое. Для усиления гражданского общества группа ориентированных на модернизацию страны государственных деятелей во главе с Владимиром Путиным предложили создать сверхсильную неправительственную организацию, то есть ОП, придав этой общественной организации часть силы государства. Таким образом, ОП - не только фактор общего прогресса, но и фактически союзник Владимира Путина в его политике стабильности и модернизации.
Известно, что при формировании ОП немного перестарались и ввели туда довольно большое число слишком лояльных людей. Поэтому угрозы конфликта ОП с властью не существует. Но существует такая опасность, как «неконструктивность».
В то же самое время главной причиной создания общественной палаты, на наш взгляд, стало стремление государства решать возникшие проблемы усилиями общества и в тесном сотрудничестве с лояльными и деполитизированными общественными организациями и их активистами.
Что касается демократичности формирования ОП, то, скажем, во Франции организации, имеющие право выдвижения членов Экономического и социального совета (близкого по функциям к нашей Палате), прямо перечислены в законе, а часть Совета назначается президентом. Схожая ситуация и в Испании. Российский закон, напротив, не ограничивает круг общественных организаций, выдвигающих кандидатов в члены Палаты.
Еще одним важным этапов в процессе формирования в России гражданского общества, стал законодательный запрет на деятельность зарубежных фондов. В 2003 году были установлены новые правила взимания налогов с грантов, получаемых НКО от зарубежных фондов. Согласно этим новым правилам, практическая возможность получения грантов осталась лишь у НКО, работающих в области науки, искусства и образования. Остальные НКО, в том числе правозащитные, экологические и социальные, т. е. те, которые более всего неудобны для федеральной и региональной бюрократии, должны отдавать 27% полученных от зарубежных фондов средств государству, как если бы это была их прибыль. Для оценки целесообразности подобного решения можно обратиться к мировому опыту.
В США есть закон, который определяет порядок работы иностранных представительств неправительственных организаций. Там иностранным представительствам запрещено осуществлять лоббирование своих интересов при принятии тех или иных законодательных актов
Во Франции деятельность НПО регулируется Законом «Об ассоциативном контракте» от 1 июля 1901 года, в соответствии с которым неправительственные организации проходят обязательную регистрацию в префектурах. Получение ими какой-либо материальной и финансовой помощи, пожертвований в крупных размерах также требует обязательного официального разрешения префектуры или Государственного совета, а незначительные суммы подлежат декларированию. В реальности французские некоммерческие организации подконтрольны местной префектуре, министерству внутренних дел, государственному совету, налоговым и контрольно-финансовым органам. Является ли это нарушением демократических принципов и выступают ли французские неправительственные организации против таких ограничений? Нет. Но почему-то при внедрении схожих положений в наше законодательство неправительственные организации расценивают их как ограничение собственной деятельности.
Разногласия вызывает и процедура аккредитации НПО. Критики утверждают, что перспектива получения таковой от уполномоченных должностных лиц усугубит коррупцию в государственных органах. Но, напомним, что такие страны, как Франция, Великобритания, Австрия, Бельгия, Португалия, поддерживают возможность получения иностранными НПО разрешений от государственных органов в стране осуществления деятельности (пункт 37 Основополагающих принципов статуса неправительственных организаций в Европе, утвержденных решением комитета министров Совета Европы на 87-м заседании 16 апреля 2003 года).
В Японии государство сильно ограничивает деятельность НКО как на уровне регистрации деятельности организаций и получения статуса юридического лица, так и в ходе контроля соответствия работы общественных организаций заявленным уставным целям и создания благоприятных условия для коммерческой деятельности общественных организаций. Законодательная база, регулирующая детальность НКО в Японии выглядит достаточно сложной – существуют 8 отдельных типов общественных организаций, большинству из которых для регистрации предписано получить лицензию государственного образца («Киока») или официальное согласие разрешительных инстанций («Нинка»). Только с принятием в 1998 году специального «Закона о законодательном регулировании деятельности некоммерческих организаций» государство ликвидировало лишь небольшую часть запретительных мер для организаций, лишь только вовлеченных в сферу образования, здоровья, спорта, культуры.