В то же время, существенное воздействие на изменение, а в определенной
мере и на дестабилизацию религиозной ситуации оказало широкое проникновение религиозного влияния из-за рубежа. Рассматривая Россию как «миссионерскую целину», в страну устремились проповедники десятков зарубежных религиозных организаций, прежде не имевших здесь распространения. Практически не ограниченная законом свобода религиозной деятельности и фактическое самоустранение государства из этой сферы позволили развернуть бесконтрольную деятельность не только тем иностранным миссионерам, которые искренне стремились способствовать религиозному возрождению нашей страны, но также организациям и лицам, имевшим целью дезинтегрировать духовное единство ее народов, привить чуждые им духовные стандарты и ценности, а также преследовавшим не имеющие ничего общего с религией цели.
Развитие ситуации показало, что эти процессы не могут оставаться вне государственного внимания и соответствующего правового регулирования.
Государству предстояло осуществить диалектическое сопряжение реализации конституционных принципов свободы совести и равенства всех религий перед законом с обеспечением интересов национальной безопасности в духовной сфере, приоритетным вниманием к сохранению, возрождению и развитию исторического культурного наследия народов России, их традиционных духовных ценностей, в том числе религиозных.
Необходимо было учитывать, что характерной чертой современной религиозной ситуации является процесс политизации деятельности ряда конфессий и религиозных организаций. Соединение политических амбиций части представителей духовенства и некоторых околоцерковных кругов с попытками вовлечения религиозных организаций в политическую борьбу со стороны противоборствующих политических сил в последние годы привело к появлению клерикальных тенденций. Они находят выражение в стремлении некоторых религиозных деятелей распространить свое влияние на сферы политических отношений, культуры и образования, в требованиях пересмотра и прямом игнорировании положений законодательства Российской Федерации об отделении религиозных объединений от государства. Крайнюю и наиболее опасную форму политизации религии и выраженного клерикализма составляют проявления религиозно-политического экстремизма.
В последнее время все более четко проявляется связь между национальной и конфессиональной самоидентификацией народов Российской Федерации. Эта тенденция характерна как для наиболее многочисленного, государствообразующего русского народа, так и для наций, традиционно исповедующих ислам, для некоторых малочисленных народов. Таким образом, национальная и вероисповедная политика государства тесно взаимосвязаны.
Национально-религиозный сепаратизм остро ставит проблему допущения вариативности (при общности основных принципов) законодательства национальных республик по отношению к федеральному. Игнорирование местным законодательством национально-культурных особенностей образа жизни народов чревато осложнением ситуации не только в регионах, но и в стране в целом.
Комплекс обозначенных выше процессов, происходящих в религиозной сфере российского общества, оказывает заметное влияние на развитие общественно-политической ситуации и в силу этого требует постоянного внимания со стороны государственных органов, выстраивания юридически последовательных отношений с религиозными объединениями.
В ст.14 Конституции РФ записано, что Российская Федерация является светским государством. «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».
Конституционный принцип светского характера государства реализуется через разделение сфер компетенции и функций государства и религиозных объединений, что является предпосылкой их сотрудничества на взаимно приемлемых условиях. Данный принцип не означает вытеснения религии из жизни общества.
Государство, следуя принципу равенства религиозных объединений перед законом, создает для них общее «правовое поле», в рамках которого они имеют одинаковые возможности и ограничения своей деятельности. При равноудаленности государства от религиозных объединений, посредством которой обеспечивается равенство необходимых для осуществления ими своей деятельности прав, допускается различная степень сотрудничества государства с разными конфессиями. Это обусловлено историческими причинами, социальной позицией той или иной конфессии, количеством последователей и т. д.
Реально складывающаяся система взаимоотношений между государством и религиозными объединениями в Российской Федерации постепенно приобретает характер сотрудничества (партнерства) на основе разделения их функций. Подобное сотрудничество предполагает совместную деятельность в различных областях социального служения и обеспечения прав и свобод человека.
Традиционно считается, что отделение религиозных объединений от государства, светский характер последнего являются признаками большей демократичности политических режимов, чем тех, где этого не существует. Однако в условиях распространения влияния деструктивных сект, религиозного фанатизма и экстремизма современное Российское государство заинтересовано в сотрудничестве и протекционизме традиционным религиям: христианству, исламу, буддизму, иудаизму. На особую роль в истории страны, становлении и развитии ее духовности, уважении к ним указано в преамбуле Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях».
Естественно, что любая модель религиозной политики светского государства, оказывающего избирательную поддержку отдельным конфессиям, не свободна от издержек, от объективно неизбежных недостатков. Полагаю, что и государственная власть России, пойдя по этому пути, мягко говоря, не учла в полном объеме поликонфессиональную сущность такого полиэтнического государства как Российская Федерация.
Законы многонационального и многоконфессионального государства, регулирующие общественные отношения в сфере свободы совести, должны быть весьма корректны по отношению к представителям любых религий. К сожалению, этого нельзя сказать об уже упоминавшемся Федеральном законе «О свободе совести и религиозных объединениях». Принятие данного Закона имело драматическую историю: его проект неоднократно обсуждался представителями религиозной общественности и в Государственной Думе, а после его принятия нижней палатой парламента отклонялся Президентом РФ по причине несоответствия Конституции.
«Этот закон, пояснял Б.Н.Ельцин, противоречит статьям 2, 6, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 28, 29, 30, 54, 55, 59 и 62 Конституции Российской Федерации, статьям 18 и 19 Всеобщей декларации прав человека, статьям 18 и 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, статьям 9 и 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Кроме того, указывал Президент, Федеральный закон противоречит ряду иных законов Российской Федерации, внося дополнительный дисбаланс в систему российского законодательства, и так серьезно расшатанную непродуманным и хаотичным законотворчеством»1.
В результате какие-то положения Закона удалось привести в соответствие с конституционными нормами, а какие-то до сих пор, по мнению ученых и экспертов, продолжают оставаться неконституционными.
«Закон 1997 года был признан как отступление от Закона 1990 года, более терпимого по отношению к так называемым нетрадиционным религиям»2.
_______________________________________________
1Красиков А. Конституционный Суд и свобода совести в России. // Конституционное право: Восточно-европейское обозрение. 2000. № 1. С.234.
2Ковлер А.И. Европейское право прав человека и Конституция России. // Журнал российского права. 2004. № 1. С.149.
В 1999 году с критикой закона выступил Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации О.О.Миронов. В своем заключении, направленном руководителям различных ветвей власти, он подчеркнул, что, «помимо декларированного в преамбуле привилегированного положения отдельных религий, ряд других положений закона устанавливает нормы, по сути, ведущие к дискриминации отдельных конфессий на практике»1.
Конституционный Суд России постановлением от 23 ноября 1999 года признал неправомерными попытки придать закону 1997 года обратную силу и ограничить таким образом права ряда конкретных религиозных объединений при их перерегистрации органами юстиции.
«По существу, - констатирует Г. А. Крылова, - буквальное прочтение закона заменяется выявляемым Конституционным Судом «конституционно-правовым смыслом», который значительно смягчает закон, если даже и не изменяет его сути. Суд в очередной раз уклонился от признания неконституционным Закона 1997 года, явно расходящегося как с Конституцией России, так и с нормами международного права, однако его решение - еще один шаг в блокировании применения органами юстиции наиболее дискриминационных положений этого закона»2.
Комментируя опрос общественного мнения об отношении к религии Игумен Павлов считает, что «отнесение 47% опрошенных к православным свидетельствует в большей степени не о религиозности, а о средстве национальной самоидентификации: для этих людей считать себя православными есть признак их «русское»3.
Именно поэтому отклонение от принципа равенства религиозных организаций воспринимается людьми как двойная несправедливость. «Если
_______________________________________________
1 Миронов О. О. Заключение о проверке соответствия Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» международно-правовым обязательствам Российской Федерации // Российская газета. 1999. 22 апреля.