Если и есть какие-то целевые критерии, выставленные по отношению к «семье», то они напыщенно-абстрактны и выставляются без чётко прописанного общего подхода к качеству российской семьи (то есть семья просто раздроблена на разные категории и констатируются разные подходы к разным категориям семей, а общий идеал так и не прописан). В принципе такой же «раздробленный» подход к качеству объекта управления можно увидеть и во всех «концепциях» по вопросам молодёжной политики.
Иными словами все программы и «концепции» не имеют чётко выраженных целей их осуществления и качеств, требуемых от объекта управления. Поэтому-то они и содержат в основном набор пунктов и мероприятий, направленных на «создание условий для повышения», «формирование», «совершенствование», «развитие», «улучшение», «обеспечение реализации планов мероприятий»… и тому подобное. Всё, что угодно, только не коренное изменение подходов к открытым возможностям негативных явлений, лежащих в основе разрушения основополагающих институтов государства (к которым в первую очередь относится семья).
В результате получается, что все «приоритетные направления» как бы перечислены, а по сути, общество остаётся в прежней нравственно-этической системе ценностей (в которую входят ценности семьи и государства и на базе которых происходит воспроизводство поколений). Если не менять систему ценностей, то работа по любым «приоритетным направлениям» будет приводить к прежним последствиям. То есть, эта работа по меньшей мере бессмысленна и расточительна[83].
Государственная семейная политика может быть эффективной лишь в том случае, когда она является неотъемлемой составляющей всей общественной политики государства, взаимосвязанной со всеми её направлениями на стадиях выработки, принятия и реализации решений, по чётко выставленной цели развития и критериям её достижения. Пока же на уровне государства цели развития чётко не прописаны. Высшие чиновники отделываются формулой «повышение благосостояния народа», думая свою думу, в то время как общество с каждым годом деградирует по вопросам «семейной», «молодёжной» и «учительской» политик.
О политике воспитания конкретнее
Вопросы воспитания «молодёжи» невозможно рассматривать в отрыве от дошкольной, школьной и семейной политик. Выше было показано, что нравственно-психические основы закладываются у вида Человек Разумный в основном до момента полового созревания (около 14 лет). Поэтому начинать разговоры о «молодёжном» воспитании после этого возраста, значит — уводить проблему в области «больших загадок» (типа: почему подростки не перевоспитываются, ведь мы прилагаем столько усилий и вбухиваем столько средств…?).
Какой дóлжно быть дошкольно-школьно-семейной политике — вытекает из ответов на вопросы:
· что такое человек;
· что такое семья;
· что обществу, государству и человеку лично необходимо получать от семьи и наоборот;
· что в удовлетворении этих потребностей общества и личности должно делать государство как общественный институт;
· чего государству делать не следует, поскольку это стало бы:
- пустой растратой ресурсов, или
- нанесло бы прямой вред.
Только такой уровень постановки вопросов о семье (а также и о детской и молодёжной “политиках”) может стать реальной основой научно-теоретического обоснования отношения государства к этим общественным институтам. Ни одним из поставленных выше вопросов не задаются авторы ни одной государственной программы (в лучшем случае даются не соответствующие объективной реальности «определения»[84]) — как федерального, так и местных уровней.
Поэтому авторы и разработчики подобных программ и «концепций» исходят из того, что специально искать ответы на поставленные выше вопросы не следует, поскольку они являются «само собой разумением». Но такой подход к делу означает, что всё остаётся по-прежнему, поскольку «само собой разумение» по основополагающим понятиям, входящим в научно-теоретические разработки означает согласие с текущим положением дел по рассматриваемому вопросу. Последнее мы и наблюдаем на практике: «концепции» принимаются, планы работ составляются, отчёты пишутся, а основные показатели по вопросам семейно-молодёжной политики ползут «вниз» с каждым годом.
Начнём по порядку. В главе «Психо-физиологическая зрелость» мы начали рассмотрение вопроса о том, что такое человечность, какой “продукт” воспитательно-молодёжной «политики» должен быть избран идеалом[85].
В настоящее время в публичной социологии размыты критерии воспитанности человека как члена общества: это одно из следствий культа индивидуализма-либерализма, а также открытой и скрытой пропаганды изолированно-обособленного от других характера существования индивида как нормы жизни всех членов общества. По этой причине могут высказываться мнения о том, что выдвижение каких-либо определённых критериев воспитанности человека — посягательство на свободу личности; что это — тоталитаризм, претендующий на то, чтобы унифицировать всех людей, лишив их своеобразия и т.п.[86]
В действительности это не так.
Во всех обществах реально существуют разного рода системы социальных критериев оценки личности, на основе которых людям предоставляются те или иные права и на них возлагаются те или иные обязанности: аттестаты об образовании, квалификационные дипломы, справки о состоянии здоровья, положения конституций и нормы законов, в соответствии с которыми одни люди в праве претендовать на занятие тех или иных должностей, а другие не в праве, — всё это разного рода социальные критерии состоятельности личности вообще или же состоятельности по отношению к каким-то определённым видам деятельности или образу жизни.
Это — именно социальные критерии, а не единоличные критерии оценки теми или иными индивидами других людей, их возможностей, способностей, прав и обязанностей. В жизни общества единоличные критерии тоже существуют, но они в большинстве случаев не формализованы, поскольку их носителями являются те или иные субъекты. Но поскольку личности составляют общество, то единоличные критерии, образуя достаточно устойчивую статистику, выражаются в субкультуре государственности и в политике как разного рода формализованные нормы и процедуры, которые позволяют выявить соответствие и несоответствие людей этим нормам — в своей первоначальной основе субъективно-единоличным.
Эта культура «сертификации людей», существующая де-факто и де-юре в наши дни во всех развитых странах, уходит корнями в глубокое прошлое.
В первобытных культурах и древних цивилизациях переход во взрослость осуществлялся на основе инициаций (системы испытаний, оформленной в ритуальные традиции), в которых, с одной стороны, — подростки доказывали свою состоятельность в качестве полноправных членов взрослого общества, а с другой стороны, — их родители подтверждали свою состоятельность именно в качестве достойных уважения членов общества, продолживших в своих детях и внуках жизнь этого общества[87]. В смысле допуска подростков во взрослость «дикари» были умнее большинства обществ и государств современности, в которых, кем бы ни вырос ребёнок, как бы он ни был воспитан, он якобы гарантировано — человек и гражданин (за исключением случаев тяжёлой психической патологии, которую невозможно скрыть), равный в правах с другими согражданами (хотя бы формально юридически — в обществах, где нет узаконенного разделения на касты и сословия).
Если соотноситься с задачей единения общества в здоровом образе жизни, как основе сохранения или обретения этим обществом способности к дальнейшему развитию культуры и поддержке личностного развития всех, то от воспитанного человека общество в праве требовать:
· Самообладания (т.е. воля человека должна быть властна прежде всего над его инстинктами и культурно обусловленными навыками поведения, включая привычки — бессознательные автоматизмы поведения)[88], поскольку именно самообладание является основой важнейшего личностного качества, открывающего возможности свободного развития общества: «толерантности» — умения воспринимать людей такими, каковы они есть, и терпимо (без потакания)[89] относиться к ним, не взирая на их личностные пороки, недостатки и совершаемые ими ошибки (в том числе и систематические ошибки). При этом «толерантность» предполагает неприятие, преодоление и подавление попыток к порабощению себя, проистекающих со стороны других индивидов и корпораций как путём применения потенциальными поработителями силы или угрозы её применения, так и путём создания разнородной зависимости от “покровителя”-единоличника или “покровительствующих” корпораций и т.п.
«Толерантность» личности может существовать в обществе только на основе неприятия ею попыток к порабощению и созданию систем зависимости от покровителя, и если «толерантность» утрачивает эту основу, то превращается в благообразно оформленное холопство перед поработителем. Соответственно «толерантность» предполагает и отсутствие собственной устремлённости к порабощению других и созданию разнородной зависимости кого бы то ни было от себя (включая и бессознательную устремлённость такого рода).
· Коммуникабельности в сочетании с заботливостью и доброжелательностью, поскольку именно эти качества позволяют войти в общение с другими людьми как для того, чтобы жить и работать совместно с ними, так и для того, чтобы оказать им помощь в выявлении и разрешении их проблем.