31 марта 1878 года состоялся суд по делу Веры Ивановны Засулич.
Суд. 31 марта 1878 года состоялось заседание суда по данному делу.
Дело рассматривалось Петербургским окружным судом с участием присяжных. Председателем выступал А.Ф.Кони. Обвинение поддерживал товарищ прокурора К.И.Кессель. Касаясь истории "мести" Засулич, Кессель утверждал: «…Я думаю, что эти общественные деятели /администраторы, судьи/ имеют право на то, на что имеет право каждый человек, - право на жизнь»[10]. Однако для общественного мнения той поры подобного рода аргументы выглядели «бледно».
Совсем по-другому восприняли речь адвоката Александрова. Он начал с того, что согласился в некоторых пунктах с прокурором: «…Кто станет отрицать, что самоуправное убийство есть преступление; кто будет отрицать то, что утверждает подсудимая, что тяжело поднимать руку для самоуправной расправы?»[11]
Далее он плавно подводит слушателей к тому, что на это дело нужно смотреть не только с точки зрения закона, но и более с человеческой точки зрения: «…Когда действия должностного лица становятся мотивом для наших действий, … тогда важно иметь в виду не только то, правильны или неправильны действия должностного лица с точки зрения закона, а как мы сами смотрели на них»[12].
Затем адвокат продолжает развивать эту тему, и поэтому приступает к рассказу о прошлом Засулич: «…Я мог бы теперь начать прямо со случая 13 июля, но нужно прежде исследовать почву, которая обусловила связь между 13 июля и 24 января. Эта связь лежит… во всей жизни Засулич… Вы помните, что по окончании образования в одном из московских пансионов, Засулич вернулась в дом своей матери... В небольшой… промежуток времени семнадцатилетняя девушка имела случай познакомиться с Нечаевым… По его просьбе… она раза три или четыре принимала от него письма и передавала их по адресу… Впоследствии оказалось, что Нечаев - государственный преступник, и ее совершенно случайные отношения к Нечаеву послужили основанием к привлечению ее в качестве подозреваемой в государственном преступлении по известному нечаевскому делу»[13].
Александров построил своё выступление так, что Засулич оказалась «невинной жертвой обстоятельств», и за это отсидела лучшие свои годы жизни в тюрьме. Он говорит: «…Годы юности… считаются лучшими годами в жизни человека... Для девицы годы юности представляют пору расцвета… То - пора первой любви,… веселых надежд… Легко вообразить, как провела Засулич эти лучшие годы своей жизни» [14]. Проанализировав вместе со слушателями этап за этапом прошлое подсудимой, Александров делает вывод: «…В эти годы зарождающихся симпатий Засулич действительно создала и закрепила в душе своей навеки одну симпатию - беззаветную любовь ко всякому, кто, подобно ей, принужден влачить несчастную жизнь подозреваемого в политическом преступлении»[15].
Затем Александров продолжает раскрывать мотивы преступления Засулич: «… Отмена телесного наказания оказала громадное влияние на поднятие в русском народе чувства человеческого достоинства… Короткое газетное известие о наказании Боголюбова розгами не могло не произвести на Засулич подавляющего впечатления. Оно производило такое впечатление на всякого, кому знакомо чувство… человеческого достоинства… Кто же вступится за поруганную честь беспомощного каторжника?»[16] Александров бил точно в цель. Публика рыдала, петербургские дамы на балах тайком передавали друг другу фотокарточку обвиняемой девицы.
Присяжные вынесли приговор. «Нет! – провозгласил старшина, и краска мгновенно покрыла его щёки… - Не вин…»[17], но далее он не мог продолжать. «Тому, кто не был свидетелем, - пишет А.Ф. Кони, - нельзя себе представить ни взрыва звуков, покрывших голос старшины, ни того движения, которое … пронеслось по всей зале. Крики несдержанной радости, истерические рыдания… Всё отдавалось какому-то бессознательному чувству радости… и поток этой радости легко мог обратиться в поток ярости при первой серьёзной попытке удержать его полицейскою плотиною»[18].
Публика окружила скамью подсудимой и место защитника. Едва Александров спустился с лестницы, как был подхвачен на руки и с криками торжества пронесён до самой Литейной.
«…Все были уверены в обвинении Засулич, - пишет А.Ф. Кони, - и моё заявление, что она оправдана, было принято сначала за шутку. Не успел
окончиться обед, как вбежал новый гость – А.А.А. “Вы здесь спокойно сидите, - взволнованно сказал он, - а знаете ли, что происходит на улице?.. Там стреляют, дерутся с жандрамами…” Оказалось, что через четверть часа после моего ухода из суда Засулич была выпущена из дома предварительного заключения прямо в толпу…»[19]
Таким образом, реформы Александра II положили начало созданию современного российского права: появился суд присяжных, адвокаты, прокуроры, и в целом судопроизводство начало приобретать современные черты. Кроме того, введение суда присяжных сыграло важную роль для того времени. Все решения, принимаемые им, были показателем настроения общества, которому стали присущи «скептицизм», «раздражительная нервность и крайняя впечатлительность», то есть, как писал А.Ф.Кони, «присяжные являлись чувствительным отголоском общественного настроения». И это настроение теперь выливалось в судебных разбирательствах – это был протест против того времени, против того царя. [20]
2.2. Дело И.И. Мироновича
Ход событий, следствие. 28 августа 1883 года, в Петербурге, в ссудной кассе, принадлежащей И.И. Мироновичу, был обнаружен труп 13-летней Сарры Беккер.
Мотивы преступника были не ясны. Расположение трупа указывало на убийство с целью изнасилования, а пропажа ценных вещей – на убийство с целью ограбления.
Судебно-медицинская экспертиза установила, что: во-первых, причина смерти - удар по голове с последующим удушением; во-вторых, нет признаков изнасилования девушки. Следователем же удалось выяснить, что Сарра Беккер в этом доме выполняла роль ночного сторожа в ссудной кассе.
Несмотря на то, что попытка изнасилования была отвергнута медицинской экспертизой, для следователей это было основной версией. Миронович был дважды отправлен на медицинское обследование, но все экспертизы дали отрицательный результат. Также обнаруживается алиби Мироновича: несколько свидетелей подтверждают, что около 22.00 Миронович уже был дома.
Но нашлись свидетели, которые и опровергают алиби Мироновича. Гершович показал, что Миронович, сначала вышедший на Невский проспект, возвратился обратно в ссудную кассу. Таким образом, алиби опровергалось.
Следственная же версия сводилась к тому, что Миронович совершил преступление с целью изнасилования, но ввиду некоторых причин он не смог этого сделать, и, чтобы скрыть преступление, убил девушку. Чтобы направить полицию по ложному следу, он также инсценировал грабёж. Дело готовилось к передаче в суд.
Но 29 сентября 1883 года в полицию явилась женщина, утверждавшая, что она убила Сарру Беккер. Пришедшей в полицию женщиной оказалась воровка Семёнова. Её мотивы заключались в том, что, влюблённая в Безака, она хотела полностью обеспечивать их совместное проживание, а денег, добытых мелкими хищениями, не хватало, и поэтому Семёнова решилась на крупное ограбление. 27 августа Семёнова попросила Сарру Беккер принять заказ в неурочное время, и та согласилась. Когда девушка вошла, Семёнова ударила её сзади гирей по голове и ограбила кассу.
В силу новых обстоятельств Миронович освобождается из-под стражи, в камеру предварительного заключения посажен Михаил Безак.
Безак подтверждает показания Семёновой, но затем предлагает новую версию преступления: Семёнова, расставшись с Саррой Беккер на лестничной площадке, спускается вниз по лестнице, но вдруг слышит шум наверху. Она возвращается в ссудную кассу и в дверях сталкивается с Мироновичем, до того момента ей не знакомым, и он покупает её молчание некоторыми ценными вещами.
17 января 1884 года Безак был освобождён из-под стражи, а Семёнова отказывается от прежних показаний и излагает ту же версию, которую предложил Безак. Итак, Мироновича вновь заключают под стражу.
Но 15 февраля 1884 года Семёнова возвращается к своим прежним показаниям, а 18 апреля Семёнова вновь отказывается от своих первоначальных показаний. Теперь следствие понимает, что шло на поводу у «безрассудной, склонной к притворству и неуравновешенной» женщины. Такая же характеристика и в заключении врачей, проводивших обследование.
Таким образом, Мироновичу предъявили обвинение в совершении изнасилования и убийства, Семёновой и Безаку – в недонесении. Дело слушалось с 27 ноября по 3 декабря 1884 г. в Петербургском окружном суде. В своем приговоре он признал обвинение доказанным и осудил всех, привлеченных по делу.
Но судебный процесс вызвал массу нареканий, как в отношении защиты, так и обвинения (утеря важных улик обвинением, присвоение адвокатами функций прокурора с целью защиты собственного подопечного и т.д.). Сенат передал дело на новое рассмотрение, и теперь судили отдельно Мироновича, отдельно – Семёнову и Безака.
Суд. Новый процесс по «делу Мироновича» проходил 23 сентября - 2 октября 1885 г. Гражданским истцом выступил А.И.Урусов, защитниками И.И.Мироновича были Н.П.Карабчевский и С.А.Андреевский.