Теперь перейдем к социокультурному анализу феномена новой религиозности на современном этапе его развития.
Приступая к социокультурному анализу новой религиозности, еще раз обозначим основные теоретико-методологические принципы нашего исследования. Прежде всего, мы полностью разделяем концепцию социокультурного взаимодействия П. Сорокина, согласно которой личность, общество и культура понимаются как неразрывная триада, т.е., такие измерения человеческого бытия как характер соотношения человека с обществом, характер культуры, тип социальности выступают как фундаментальные, не сводящиеся друг к другу, но при этом взаимосвязанные и взаимовлияющие. Поэтому такой феномен как новая религиозность рассматривается нами не как "вещь в себе", но через призму современных, часто разнонаправленных социокультурных процессов, таких как глобализация и сепаратизм, рост культурного многообразия и стандартизация, информатизация и социальная поляризация, развитие творческого потенциала личности и деперсонализация, массификация культуры и общества.
Далее, мы придерживаемся циклическо-эволюционной (спиралевидной) парадигмы социокультурной динамики, диалектически синтезирующей циклические и эволюционные модели исторического времени, полагая нашу эпоху переходной от одного витка спирали истории к следующему. Поэтому для характеристики грядущей культуры мы используем различные понятия, заимствованные нами из собственно циклических и эволюционных моделей: "новое средневековье", "идеациональная (или интегральная) культура", "постиндустриальное (информационное) общество", "постмодерн" (понимаемый здесь как большая историческая эпоха, следующая за Новым временем). В циклически-эволюционной парадигме эти понятия рассматриваются как непротиворечивые и даже предполагающие друг друга: эволюция культуры и общества вовсе не предполагает необходимости линейного прогресса, равно как и пульсирующая цикличность динамики социокультурных систем не означает фатальной неизбежности "вечного возвращения". В частности, сегодняшнее движение от одного витка спирали к другому приводит как к беспрецедентному распространению медиакультуры и информационных технологий, так и к появлению религиозно-мистических учений и "новой архаики" в культуре и искусстве, причем эти процессы не только одновременны, но и взаимодополнительны, и находят свое отражение в феномене новой религиозности.
Наконец, новая религиозность понимается нами не статически, но динамически. Это объясняется, прежде всего, переходным характером нашего времени, в связи с чем перманентно трансформируется как вся социокультурная система, так и отдельные ее подсистемы и социокультурные феномены287 . Новая религиозность, в частности, крайне изменчива, эклектична и аморфна, не обладает единой системой идей и объектами поклонения, не говоря уже о многообразии вероучений, культовых практик и организации отдельных групп. Если попытаться дать статичное истолкование новой религиозности, то может возникнуть следующий вопрос: правомерно ли рассматривать новую религиозность как целостный феномен и рассуждать о его развитии, закономерностях и особенностях существования? В рамках же динамического подхода на этот вопрос можно дать положительный ответ: феномен новой религиозности следует понимать не только исходя из его морфологии, но также из общего социокультурного контекста, рассматривая его как часть системы более широкого порядка, включающей множество действующих объектов и отношений между ними. Морфологически новая религиозность устроена по "сетевому", "ризоматическому", неиерархическому принципу, но анализ ее функционирования в социокультурной системе позволяет сделать вывод о том, что она все же представляет собой целостное явление и обладает некоторыми характерными особенностями288 .
После этих предварительных замечаний приступим собственно к социокультурному анализу новой религиозности. В самом широком смысле социокультурный подход подразумевает неразрывную связь личности, общества и культуры, но его можно конкретизировать в виде следующих принципов289 :
Что же означают эти принципы применительно к феномену новой религиозности? Согласно принципу антропосоциетального соответствия, личностно-поведенческие характеристики человека как члена данного общества совместимы с социетальными характеристиками этого общества (как единства культуры и социальности). Поэтому новая религиозность оказывает влияние как на отдельную личность, так и на общество в целом. Необходимая совместимость личностно-поведенческих характеристик человека и социетальных характеристик общества может достигаться как через традиционализацию, так и через либерализацию общества (в первом случае индивид вынужден подстраиваться под сложившиеся общественные структуры, а во втором - сами эти структуры изменяются соответственно новым запросам индивидов). Например, для России 1990-х годов в религиозной сфере в целом имел место процесс либерализации, способствующий распространению новой религиозности. Сегодня же можно заметить признаки традиционализации как социальных и политических структур (наиболее ярко выраженные в государственной поддержке "традиционных" религий, особенно Русской православной церкви), так и личностных предпочтений. Вообще, для России характерно некоторое запаздывание социетальных трансформаций по сравнению с изменениями в культурной сфере. Принцип симметрии и взаимообратимости социетальных процессов означает, в частности, что процессу религиозной либерализации соответствует и противоположно направленный процесс (традиционализация). Исход же социокультурной трансформации во многом зависит от предпочтений и действий массовых социальных субъектов, которые достаточно трудно прогнозировать. Но в любом случае уже сам факт переходности нашей эпохи (с каких бы позиций ее не оценивать) подразумевает радикальные изменения и в духовной сфере. Поэтому мы полагаем вполне вероятным широкое распространение новой религиозности не только в ареале западной культуры (что имеет место уже сейчас), но и во всем мире. В России же новая религиозность вполне может использовать внешние формы, например, православия (мнение С. Дунаева на этот счет мы уже приводили). Принцип взаимопроникновения культуры и социальности, а также принцип социокультурного баланса означают, что религиозность в целом должна соответствовать социетальным структурам. Сегодня же чрезвычайную важность приобретает развитие средств массовой коммуникации, глобализация информационных и культурных систем, что способствует широкому распространению новой религиозности, которая становится относительно автономной от социетальных структур, все еще сохраняющих свой традиционалистский характер.
В свете всего вышесказанного, постараемся ответить на достаточно важный для нас вопрос: как сочетаются между собой индивидуализм новой религиозности с социокультурными трансформациями нашего времени? Н. Бердяев, например, считает, что "все образования, возникшие на духовной почве индивидуализма, разлагаются и в существе своем "реакционны". Либерализм, демократия, парламентаризм, конституционализм, юридический формализм, гуманистическая мораль, рационалистическая и эмпирическая философия - все это порождение индивидуалистического духа, гуманистического самоутверждения, и все они отживают, теряют прежнее значение. Все это отходящий день новой истории"290 . При этом он надеялся, что универсализм и коллективизм "нового средневековья" будут более персоналистичны, чем индивидуализм эпохи модерна. Можно согласиться с Бердяевым в том, что новоевропейский индивидуализм приводит к атомизации и, как следствие, к массовизации общества, но вряд ли "новосредневековый" коллективизм (тоталитарный и антигуманный по своей сути) следует считать достойной альтернативой, хотя такая возможность вполне вероятна. Мы же склонны рассматривать феномен новой религиозности как одного из первых вестников грядущей интегральной, "новоренессансной" культуры. Традиционалистский "тезис" и либеральный "антитезис" снимаются в "синтезе" интегрального типа культуры. Распад чувственной культуры Нового времени не означает того, что ее достижения будут не востребованы формирующейся сегодня культурой нового типа (интегральной). Постмодерн (в широком смысле) - это не антимодерн, не повторение средневековой "идеациональности", но новый виток спирали, на котором возможно преодолеть ограниченность как модерна, так и средневековья, в том числе и в отношении индивидуального к всеобщему291 .