С этого момента двор повел с Иеремией более настойчивые переговоры.
В начале января 1589 г. царь собирает Думу и в ней держит речь, резюмируя историю отношений русской митрополии к КПлю. Он доводит ее до настоящего провиденциального прихода в Москву самого КПльского патриарха. "И мы о том прося у Бога милости, помыслили, чтобы в нашем государстве в Российском царстве учинити патриарха, ково Господь Бог благоволит: будет похочет быти в нашем государстве Цареградский патриарх Иеремея, и ему бы быти патриархом в начальном месте, в Володимере, а на Москве бы митрополиту по-прежнему; а не похочет Цареградцкий патриарх быти в Володимере, ино б на Москве учинити патриарха из московского собору, кого Господь Бог благоволит". Следовательно, царь уже уверен, что Иеремия теперь согласится (за отказом ему жить в Москве) посвятить Московского патриарха. Дума поручает теперь для официальных переговоров ехать к патриарху Борису Ф. Годунову от имени царя.
Ответ у Иеремии был уже готов. Он был отрицательным. Иеремия понимал, что патриарх, отделенный от царя — одна декорация без силы и значения. И уже из частных переговоров с царскими приставами Иеремия знал, какое теперь захолустье — Владимир. Ответ мы имеем в форме русской, с явно апокрифическими прибавками. Дьяки, составители актов об учреждении патриаршества, изложили дело так, как хотелось бы русским. Якобы все, что из Москвы было послано с патр. Иоакимом патр. КП Феолипту, не провалилось в небытие. Будто бы ответ Иеремии в данном случае звучал так: "о том нашему смирению о Христе брат наш Антиохейский Патриарх Иоаким государя вашего благочестивого царя и великого князя желание о патриаршестве в Российском царстве извещал, и мы, прося у Бога милости о том, все вкупе с Олександрейским Патриархом Селивестром и с епископы и с архимандриты и с игумены и со всем освященным собором советовали и, советовав, приговорили, что пригоже в государя вашего благочестивого царя в Российском царстве патриаршеству быти и патриарха учинити, и ныне будет на то воля благочестивого и христолюбивого великого государя царя и великого князя Федора Ивановича всея Русии самодержца, чтоб мне быти в его государеве государстве и аз от того не отмещусь, только мне в Володимире быти невозможно, занеже патриархи бывают при государе всегда; а то, что за патриаршество, что жити не при государе? Тому статца никак невозможно". Тут вложен в уста Иеремии миф о соборе патриархов. Если бы собор был, то Иеремия не мог бы так разочаровать русских при первом же приеме, попасть в положение почетного арестанта и выслушивать от митроп. Иерофея возражения, что устройство в России патриархата канонически невозможно. И Патриарх Александрийский Мелетий Пиг не укорял бы Иеремию за самовольное учиненне русского патриархата. Ошибка и в имени Иерусалимского патриарха; он назван Нифонтом. Между тем Иерусалимским патриархом с 1579 года по 1608 год был Софроний.
Попробовали изменить настроение Иеремии неоднократными и настойчивыми визитами к нему Б. Годунова все с теми же предложениями: "говорити и советовати о том, чтобы святейший патриарх Иеремей вселеньский произволил быти на владимирьском и всеа России патриаршестве, да и на то не произволил"... "Нет, этого я никоим образом не сделаю", — упирался Иеремия. "А вот... "будет благочестивый государь повелит мне быти в своем государстве, в царствуюшем граде Москве при себе государе, в том месте, где ныне митрополит, а митрополита мочно устроити и в ином городе, коли благочестивый государь хощет меня устроити во своем государстве".
Многие звенья закулисной работы и психологических воздействий на Иеремию не отражены в документах, и не все нам ясно в ходе переговоров. Но вот после такого ответа патриарха в Кремле находят почему-то благовременным закончить тайную дипломатию и приступить к переговорам в открытой, торжественной форме. Очевидно, правительство теперь уже уверено, что в той или иной форме, но патриаршество устроится. И именно в желательной ему форме возведения в патриархи своего митрополита Иова. На пройденную стадию переговоров бросают дополнительный свет мемуаристы.
Арсений Эласс., который остался в России (еписк. Тверским, а затем Суздальским), рисует все в смягченных и неверных тонах. Будто только отказ самого Иеремии от патриаршества в Москве вынудил царя просить его поставить Иова. Арсений в своем стихотворном рассказе (а не в мемуарах) пишет, что будто бы еще в первое свое посольство Годунов умолял Иеремию навсегда остаться в России (без указания на Владимир), и продолжать называться в полном смысле Вселенским Патриархом. За это Иеремии и его свите обещаны богатые дары, содержание денежное и хлебное, даже земли и города, великие и малые. Иеремия будто бы поблагодарил царя за все и за самое желание иметь у себя вселенского патриарха ради чести православного царства, но за себя от всего отказался, ибо он не может оставить свою КПльскую "порушенную" церковь; его ждут там епископы, монахи, клир и все православные. Но здесь он может поставить патриарха из русских. Ответ этот будто бы "очень опечалил" русское правительство.
В своих "мемуарах" Арсений проводит ту же тенденцию. И, сокращая процедуру, описывает дело так: "Через несколько дней царь послал великого боярина своего, родного брата благочестивейшей царицы и великой княгини, госпожи Ирины, господина Бориса Годунова и великого государственного логофета (дьяка) господина Андрея Щелкалова к великому патриарху. Явились они к нему с просьбой от имени царя и всего его собора и великого митрополита московского господина Иова, чтобы он остался в великой Москве, дабы именоваться патриархом московским и всей России и быть любящим отцом для царя и царицы. Весьма тронутый их приятными словами, патриарх решился исполнить волю царя, если бы ему не воспрепятствовали монемвасийский митрополит кир Иерофей, племянник патриарха господин Димитрий, первый канонарх, Георгий Логофет и Николай Аристотель из Афин, и, таким образом, они возвратились к царю с великой печалью. И снова после немногих дней, послал их царь к патриарху с просьбой к нему возвести великого митрополита Москвы Кир Иова в патриаршее звание, достоинство и на кафедру". Тут искусственно выгораживаются обе стороны. Царь не вымогает у патриарха Иеремии ничего. И Иеремия великодушно соглашается не на большее, а на меньшее. А возражения его свиты, наверное, относятся не к препятствию воле Иеремии остаться в России, а к его воле — поставить патриарха из русских.
Такое тенденциозное освещение, может быть, придано было Арсением в целях апологии Иеремии пред греками, ибо там действия Иеремии не могли понравиться и вызвали оппозицию.
Иерофей митрополит в своих мемуарах излагает дело гораздо проще и вернее: "Когда русские увидели, что Иеремия не ставит им патриарха, а сам хочет остаться у них, то говорят ему: владыко, если ты хочешь остаться, то и мы этого хотим. Но древняя кафедра России во Владимире, туда и благоволишь отправиться на жительство. А то было место хуже Кукоса[1]. Но предупрежденный некоторыми христианами патриарх сказал: и не говорите мне об этом, я ни за что этого не сделаю. Тогда говорят ему: решение царя то, чтобы ты поставил патриарха. И Иеремия заговорил другое, что он не уполномочен епископами (δισεπίσκоήоς) и что это незаконно. Но, наконец, и нехотя рукоположил для России патриарха". (Σάθας, 21, 22).
"Нехотя" согласившись на просьбу царя, Иеремия тут же попросился, чтобы "его Государь пожаловал, отпустил в Царь-град". Остается впечатление, что здесь статейный список проговаривается о желании Иеремии уклониться от поставления патриарха и уехать, предоставляя самим русским епископам с его устного благословения поставить патриарха. Но Москва была не так наивна, чтобы пойти на этот риск.
Как только такое недобровольное согласие было вырвано у Иеремии, так царь, Феодор опять собирает 17 января Думу со включением в нее и Освященного Собора — заблаговременно вызванных в Москву 3 архиепископов, 6 епископов, 5 архимандритов, 3 соборных монастырских старцев (пленум!). И обращается к собранию с такой речью: "Помыслили были есмя о том, чтобы святейшем патриарху Иеремии Вселенскому быти в нашем российском государстве на патриаршестве Владимирском всея России; а в нашем стольном месте в царствующем граде Москве у Пречистыя Богородицы и у великих чудотворцев московских быти отцу нашему и богомольцу преосвященному Иову митрополиту по-прежнему. И святейший патриарх Иеремий на Владимирском и всея России патриаршестве быти не хощет. А только мы произволим ему быти на Москве на патриаршестве у Пречистыя Богородицы, где ныне отец наш и богомолец митрополит Иов, и он нашу волю чинити хощет. И мы себе о том помыслили, что то дело нестаточное. Как нам то дело учинити, что такового сопрестольника великих чудотворцев Петра и Алексея и Ионы и достохвального жития мужа свята и преподобного отца нашего и богомольца преосвященного Иова митрополита всея Великия России от Пречистыя Богородицы и от великих чудотворцев изженути и учинити Греческого закона патриарха. А он здешнего обычая и русского языка не знает и ни о которых делах духовных нам с ним советовати без толмача не умети. И ныне бы еще посоветовати с патриархом о том, чтобы (он) благословил и поставил в патриархи на Владимирское патриаршество российского собору митрополита Иова всея России по тому ж чину, как поставляет на патриаршество Патриархов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского. И поставление бы патриаршеское у Цареградского патриарха взяти, чтобы впредь поставлятися патриархом в Российском царстве от митрополитов и от архиепископов и епископов. А митрополиты бы и архиепископы и епископы поставлялися от патриарха в Российском царстве; а для бы того чину митрополитов учинити и архиепископов прибавити, выписав городы, в которых городех пригоже". Эта речь явно свидетельствует, что все стадии сговора пройдены. Игра в патриаршество самого Иеремии кончена; так что ему одному, без собора других патриархов, вопреки каноническому обычаю, придется учреждать и посвящать в патриархи уже определенное лицо без соборной формальности, указанное царем, и дело идет уже только о выработке церемониала, и уже другие русские епархии предположены к повышению в рангах чести и титулах, в виду предрешенного патриаршества.