Другой сторонний свидетель, это — латинянин литвин Михалон, писавший в 1550 г. как бы профессорскую лекцию для молодого короля Сигизмунда Августа: "О нравах татар, литовцев и московитян". Тут он критикует, не щадя своих соплеменников, вообще народные нравы Литвы, где большинство составляли русские православные. Как на первое зло народного быта Михалон указывает на неумеренное пьянство. Жители Литвы рисуются, как глубоко отравленные алкоголики. "Без водки и пива, которые они берут и в военные походы, они не выносят непривычной воды и гибнут от судорог и поноса". "Крестьяне, уходя с поля, идут в шинки и пируют там дни и ночи, заставляя ученых медведей увеселять себя пляской под волынку. Отсюда происходит то, что, истратив свое имущество, они доходят до голода, обращаются к воровству и разбою, так что в каждой литовской провинции за один месяц предают людей смертной казни именно за эти преступления, более чем во всех землях татарских и московских за 100 или двести лет... День начинается питьем водки. Еще в постели кричат: "вина, вина!" И пьют этот яд и мужчины, и женщины, и юноши на улицах, на площадях, а напившись, ничего не могут делать, как только спать. И кто раз привык к этому злу, в том постоянно возрастают страсть к пьянству". Другое социальное зло, очень распространенное по Михалону, это бытовое взяточничество. Мы уже видели примеры его, захватывающие и ступени трона. Третий характерный порок по Михалону — это жестокость господ к рабам, доходившая до пользования панским правом и смертной казни.
***
Не гонимая и сравнительно спокойно живущая русская церковь в литовско-польском государстве за это пол столетие, однако, чрезвычайно ослабела. Это произошло вследствие длительного действия "права подавания духовных хлебов — jus dоnandi". Вся иерархия и духовенство привыкли быть искателями и "заискивателями" у светских властей и панов своих мест со всеми последствиями такого искательства, с обмирщением, ослаблением воли к сопротивлению и с утратой своей свободы и достоинства. Грядущие испытания в борьбе с латинством уже не могли быть победоносно выдержаны.
Протестантизм в Польше и Литве
Царствование Сигизмунда I (1506-1548 гг.) ознаменовалось в Европе началом реформации, проникшей в 20-х годах сначала в Польшу, а в 30-х и в Литву из Пруссии. Западная Пруссия была частью польской короны, а восточная была в ленной зависимости от Польши. Проводниками реформации были учившиеся во множестве в немецких университетах, особенно в Лейпцигском, юноши из Польши и Литвы. В Кенигсберге был основан университет специально для воздействия протестантства на Польшу. Гроссмейстер Тевтонского Ордена, Альберт, учредил там несколько кафедр на польском и литовском языках со стипендиями для поляков и литовцев. В Кенигсберге же печаталась и протестантская литература для Польши и Литвы.
Римо-католическая иерархия и клир, равно, как и русские, были на довольно низкой ступени богословской подготовки. Все были из людей, путем угодничества добивавшихся кормления у разных светских патронов. Всех их реформация застала врасплох. Сигизмунд I разразился запретительными мерами:
1) запрет ездить учиться в протестантские университеты;
2) запрет ввозить книги;
3) всех совратившихся подвергать действию законов об еретиках. Законы грозили смертной казнью и потому явно были неисполнимы по массе увлекшихся.
Но... все это разбивалось о факт, что его собственный сын, Сигизмунд II Август, сам увлекся протестантством.
Сигизмунд II Август вел. князь Литовский с 1544 г. и король польский с 1548 по 1572 гг.
Он собирал протестантскую библиотеку и своим придворным проповедникам позволял проповедовать в протестантском духе. Для высшего общества это было знаком заразительной моды. Наступила фактически свобода для протестантского вероисповедания. Среди немецкого населения Польши распространялось лютеранство, а среди поляков, литовских и русских фамилий другая, не — немецкая форма протестантизма, а именно кальвинизм. Лютеранство несло идею господства государя. А польское общество жило идеями аристократической олигархии. Ему ближе был кальвинизм, как склонный к теократическому самоуправлению общин и к республиканизму. С Сигизмундом Августом были в личной переписке сами отцы реформации. Король переписывался с Лютером, Меланхтоном и Кальвином. Лютер открыто посвятил ему свой знаменитый перевод на немецкий язык всей Библии. Кальвин посвятил свое толкование на послание к евреям. Но король либеральничал, оставаясь по долгу своей короны, католиком. Другие аристократы столь исключительно не были связаны и массами переходили на сторону реформации, увлекая за собой зависимых от них слуг и население. Таков был, например, Виленский воевода и Литовский канцлер, кн. Николай Радзивилл Черный, двоюродный брат самой королевы Варвары. Он учился заграницей и там принял в 1553 г. кальвинизм всей своей семьей. Обширный земельный магнат, он свое крепостное население, можно сказать, загонял в кальвинизм вместе с его ксендзами, с новым протестантским убеждением сujus rеgiо, еjus rеligiо. В самой Вильне на Бернардынской площади он воздвиг каменный кальвинистский храм. Подобные же храмы он воздвиг и в других своих владениях: в Клецке, Несвиже, Девалтове, Орше, Ивье, Шилянах, Кейданах, Брест-Литовске и др. Он вызывал из заграницы и ученых богословов и народных агитаторов и пасторов, каковым был, например, Симон Будный, русский родом и по языку.
Орудием протестантской миссии было общее просвещение и устройство школ. В самой столице Вильне Н. Радзивилл Черный открыл среднее учебное заведение — Коллегию с намерением преобразовать ее в университет. Коллегии также были открыты в Слуцке, Несвиже, Ковне, Витебске и на Волыни и низшие школы по другим городам и местечкам.
Польские литераторы в большинстве ушли в кальвинизм. Этой моде польский протестантизм обязан переводом на польский язык всей Библии, катехизиса Кальвина и др. вероучительных книг. Литовская и русская аристократия уже читала эту литературу и сама говорила на польском языке. В Несвиже и Брест-Литовске Николай Черный поставил обширные типографии, где и была напечатана первая польская Библия а 1563 г., посвященная открыто самому Сигизмунду Августу. Н. Радзивилл Черный умер в 1565 г., и дело его продолжал его двоюродный брат Николай Радзивилл Рыжий, родной брат королевы Варвары. Насколько велика была мода на протестантизм в литовской аристократии, видно уже по той крайности, что перешел в протестантизм даже Киевский латинский бискуп Николай Пац. Из всех семисот числившихся в Литве латинских приходов к 1566 г. уцелела едва только одна тысяча католиков. В Жмудской епархии насчитывалось только 6 оставшихся в латинстве ксендзов. Зараза и пропаганда распространились и на русскую православную знать. Православные фамилии: — Ходкевичей, Воловичей, Сапег, Горских, Вишневецких и др. приняли протестантизм. В епархии православного митрополита (Новогрудское воеводство) числилось свыше 600 шляхетских православных семейств. Теперь осталось их только 16. Вся эта мода почти не касалась простого православного народа, там где не записывали его насильно. Поэтому для пропаганды и вербовки среди простого русского народа направлен был отступник от православия, пастор Симон Будный, учившийся в Краковском Университете. Он создавал и печатал литературу на русском языке. В 1562 г. в Несвиже он издал Кальвинов катехизис "для простых людей языка русского". Он же издал "Об оправдании грешного человека пред Богом" (конек протестантской догматики). Не без принятого тогда насилия обращали и католические и православные церкви в кирхи. В одном Новогрудском воеводстве в таком порядке Симон Будный разорил 650 православных церквей. Вскоре потом, спустя два-три десятилетия, почти все эти аристократы-кальвинисты уведены были в римо-католичество и через то потеряны и для православия и для русскости. Такая и несколько загадочная склонность в частности православных фамилий к переходу в протестантизм объясняется инстинктом сопротивления католичеству, как орудию полонизации и деруссификации. "Опротестантимся, чтобы не облатиниться и не ополячиться".
Но этот протестантский этап в дальнейшей истории этих русских фамилий увлек их на путь римо-католической реакции, а не к возврату в православие. Они поглощены были усилившейся, мощной римо-католической реакцией. Политика Сигизмунда Августа в результате уравновесилась на линии вероисповедного либерализма, свободного состязания вер, оплодотворявшего и самое латинство в сторону глубоких реформ. Там, в Европе, произошло обновление римской церкви на длительном Тридентском соборе, а здесь Польша прославилась во всей Европе, как страна свободы. Сюда бежали все гонимые, в том числе и новые протестантские еретики.
Еретики сбежались в Польшу, как в страну свободы. И с запада и с востока, из Московской Руси, самые крайние протестантствующие вожаки. Таковыми были братья Социны, Лелий и Фауст, которые отрицали божество Сына Божия, т.е. были антитринитариями XVI в., каковые и в наши дни существуют в Англим под именем унитариев (к ним принадлежал, напр., недавний британский премьер Чемберлен). Прибежавшие сюда же крайние московские протестанты — продолжатели жидовствующих, Феодосий Косой и Фома. Боевой мужицкий рационализм этих закаленных в гонениях лжеучителей имел свою особую заразительность и для православной народной среды в сравнении с бывшим непонятным вольнодумством барских кругов. И либеральные протестанты, испугавшись, не имея сил что противопоставить народному соблазну, сами психологически от либерализма перешли к консерватизму, а затем и к прямой латинской реакции. Сам князь Николай Радзивилл объявил богословскую войну еретикам, но его не поддержали окружавшие его пасторы. Из них Чехович, Верджиховский, сам Симон Будный бросились в крайность. Фаланга протестантская распалась. Староста Жмудский, Ян Кишка, потомок старой литовско-русской фамилии, получивший образование заграницей, богатый помещик, вступил во имя крайнего сектантства в борьбу с кальвинизмом. Как богатый человек, он завел типографию для издания сектантских книг, нанимал учителей, отнимал у протестантов храмы для своей секты.