Смекни!
smekni.com

Санкт-Петербург «Искусство-спб» (стр. 177 из 212)

4. Следует отметить, что текст типа Т2 обнаруживает черты интеллекту­ального устройства: он обладает памятью, в которой он может концентри­ровать свои предшествующие значения, и одновременно он проявляет спо­собность, включаясь в коммуникативную цепь, создавать новые нетривиаль­ные сообщения. Если принять определение разумной души, которое дал Гераклит Эфесский: «Психее присущ самовозрастающий логос», то Т2 может рассматриваться как один из объектов, обладающих этим свойством.

Вопрос о «памяти текста», несмотря на его исключительную сложность, уже находится в определенной — хотя все еще начальной — стадии рассмот­рения (ср. введенное М. М. Бахтиным понятие «память жанра»). Более не­ожиданным может показаться представление о тексте как мыслящем устрой­стве. Основным возражением здесь может быть указание на то, что текст сам по себе, взятый изолированно, не вырабатывает новых сообщений и что для этого сквозь него должен быть пропущен какой-либо другой текст, что практически реализуется, когда к тексту «подключается» читатель, хранящий в памяти некоторые предшествующие сообщения.

Это возражение нетрудно отвести. «Самовозрастающий логос» не подра­зумевает, а исключает изолированность. Мыслящее устройство не может ра­ботать в изоляции. Это подтверждается и индивидуальным «естественным ра­зумом» (в значении, параллельном термину «естественный язык»), и вторичным коллективным разумом культуры. Все известные науке случаи вырастания детей в полной изоляции от человеческого коллектива и поступающих извне человеческих текстов убеждают, что физиологически совершенно исправная машина мышления в этих случаях остается не запущенной в работу. Роль пус­кового механизма играет поступающий извне текст, который приводит инди­видуальное сознание в движение. В этом смысле парадокс: «Сознанию должно предшествовать сознание» — звучит как тривиальная истина. Вопрос этот фак­тически был уже детально обсужден в споре госпожи Простаковой с ее кре­постным, портным Тришкой: «Г-жа Простаков а: ...Портной учился у дру­гого, другой у третьего, да перво-ет портной у кого же учился? Говори, скот. Тришка: Да перво-ет портной, может быть, шил хуже и моего»1. То есть «первый портной» еще не был портным. Для того чтобы появился «портной»,

1Фонвизин Д. И. Собр. соч.: В 2 т. М.; Л., 1959. Т. 1. С. 108.

584

нужно, чтобы до него «портной» уже был. Здесь выступает альтернатива мелких количественных накоплений, характер которых в процессе зарождения созна­ния для нас остается довольно темным, и быстрой цепной реакции интеллек­туального развития, которая порождается введением извне текста. Темпы пер­вого и второго несравнимы. Но важно отметить еще и другое: для того чтобы появилась возможность ввести извне текст в систему, которая по своему им­манентному устройству может быть мыслящей, необходимы по крайней мере два условия. Во-первых, текст этот должен существовать, а во-вторых, система должна быть способна распознать, что это за текст, то есть между системой и поступающими извне раздражителями должна сложиться семиотическая си­туация, что подразумевает взрывной переход от состояния Природы к состо­янию Культуры. Представление о том, что постепенно усовершенствуемая ма­шина «вдруг» начнет «сама собою» мыслить, так же иллюзорно, как противо­положное, согласно которому текст, введенный извне в пассивное устройство, породит феномен мысли. Мышление есть акт обмена и, следовательно, подра­зумевает двустороннюю активность. Текст, введенный извне, стимулирует, «включает» сознание. Но для того чтобы это «включение» состоялось, вклю­чаемое устройство должно иметь в своей памяти фиксацию семиотического опыта, то есть такой акт не может быть «первым». Модели «статическое со­стояние — запуск — действие» противостоит модель кругового, взаимостиму­лирующего обмена. В реальном человеческом коллективе это обеспечивается интеллектуальной, физической, эмоциональной неравнозначностью его членов. Не абсолютные «достижения», а степень расстояния между полюсами обеспе­чивает интеллектуальную динамику. Явление это находит подтверждение и на уровне коллективного сознания. Здесь сформулированный выше парадокс можно было бы перефразировать таким образом: «Развитой цивилизации должна предшествовать развитая цивилизация». Всякий раз, когда археологи обнаруживают «первую» и «древнейшую» цивилизацию, им приходится через некоторое время убеждаться, что ей предшествовала (часто в прямом смысле, располагаясь под ней в более древних пластах раскопок) еще более ранняя, но и иногда даже более развитая цивилизация. Переход от примитивных архаи­ческих культур, находящихся в состоянии многовекового равновесия, к дина­мическим текстопорождающим цивилизациям также не позволяет обнару­жить плавности и промежуточных звеньев.

5. Основываясь на сказанном выше, мы можем выделить по крайней мере три класса интеллектуальных объектов: естественное сознание человека (от­дельной человеческой единицы), текст (во втором значении), культуру как коллективный интеллект1.

Между всеми этими объектами можно установить структурное и функ­циональное подобие. В структурном отношении все они будут характеризо­ваться семиотической неоднородностью. Правое и левое полушария головного мозга человека, разноязычные субтексты текста, принципиальный полиглотизм культуры (минимальной моделью является двуязычие) образуют единую инвариантную модель: интеллектуальное устройство состоит из двух (или

1 См. в наст. изд.: «Культура как коллективный интеллект и проблемы искусствен­ного разума», а также «Феномен культуры». — Ред.

585

более) интегрированных структур, принципиально разным образом модели­рующих внележащую реальность. Эволюционно это явление можно предста­вить как вырастающее из парности органов чувств. Однотипно преобразуя внешние раздражения, парные органы чувств, однако, пространственно раз­несены и «смотрят» на мир под разными углами зрения. Это придает созда­ваемой ими картине стереоскопичность. Следующим в структурном отноше­нии шагом является возникновение структурно контрастных пар: взгляд на объект с одной и другой точки зрения одновременно легче связывается в единую картину, чем интеграция зрительного и слухового образов мира. Но именно потому, что образы эти рационально не взаимопереводимы и интег­рация их требует напряжения, они представляют важный этап на пути к возникновению асимметрии мозговых полушарий. Аналогична структура и других систем смыслообразования.

Инвариантом всех этих систем будет биполярная структура, на одном по­люсе которой помещен генератор недискретных текстов, а на другом полюсе — дискретных. На выходе системы эти тексты смешиваются, образуя единый многослойный текст с многообразными внутренними переплетениями взаимно не переводимых кодов. Пропуская через эту систему какой-либо текст, мы по­лучим лавинообразное самовозрастание смыслов. Если подключить к такому устройству блок новых сообщений, которые в соответствии с какими-либо правилами будут признаны «целесообразными», и запоминающее устройство, призванное сохранить такие сообщения, мы получим инвариантный каркас.

Одно из определяющих различий между полярными текстопорождающими устройствами — разница в способности увеличения объема текста: генератор дискретных текстов увеличивает текст по принципу линейного присоединения сегментов, генератор недискретных — по принципу аналогового расширения (типа кругов на воде или вкладывающихся друг в друга матрешек). Различие это будет иметь фундаментальные последствия. Линейная организация текста, с ее «до» и «после», порождает концепцию линейного времени, правило причинности, чувство историзма и другие основополагающие для целых типов культуры представления.

Идея подобия связывается с циклическим временем и разнообразными фор­мами аналогового мышления — от мистических тезисов «мир полон соответ­ствий», «подобное познается подобным» до математических понятий изо-, гомо- и гомеоморфизма. Топологическое мышление, с этой позиции, представ­ляется столь же естественным, сколь историческое — с предшествующей.

При очевидной взаимной непереводимости этих концепций и типов текс­тов столь же очевидно, что именно на их пересечении рождается творческое (то есть создающее новые тексты) сознание.

6. Выделение инварианта «мыслящего устройства» позволяет по-новому поставить вопрос о структуре искусственного интеллекта. Речь должна идти не о моделировании той или иной атомарной разновидности разумной дея­тельности либо того или иного частного акта, напоминающего поведение человека, а о моделировании интеллектуального инварианта как такового. При этом на настоящем этапе науки моделирование звеньев «текст — куль­тура» приобретает особое значение, так как, в отличие от изучения работы человеческого мозга, мы обладаем здесь огромным, прекрасно документиро-

586

ванным материалом, позволяющим проникнуть в такие глубины интеллек­туальной деятельности, которые для исследователей мозговой асимметрии, работающих на пока еще ограниченном экспериментальном материале, ос­таются недоступными.

В этом смысле резко возрастает общенаучное значение гуманитарных знаний. Распространенное представление о том, что «серьезные люди», за­нимающиеся вопросами точных наук — и тем более создающие новую тех­нику, — могут быть круглыми невеждами в вопросах структурного модели­рования художественных и культурных объектов, грозит сделаться реальным тормозом научно-технического прогресса.