Ответом на это может служить всякий рабочий скот, например лошадь. Исключите из ее жизни еду, дыхание, отдых, и вы будете иметь чисто рабочую машину. Весь вопрос, стало быть, в том, родится ли сила, лежащая в основе лошадиной работы, в самой лошади, или она прилагается к ней извне. Ответить на это может даже простолюдин, имевший дело с рабочим скотом; даже он знает, что величина работы лошади зависит не только от количества, но и от качества корма; – усиленная работа требует например овса, при легкой можно ограничиться сеном и пр. Сравните далее лошадь с паровой машиной, и вас не будет удивлять более зависимость работы от пищи: – пища для лошади то же, что дрова и вообще топливо для машины. Но на это мне могут возразить следующее. Пока вы топите машину, т.е. пока в ней развивается достаточно паров, она работает; перестали топить – работа прекращается; а в животном это не так: оно может не принимать пищи двое, трое и более суток, сделается правда слабее, но все-таки будет еще способно к работе. Какая же тут зависимость работы от нищи?—Разница эта, м. г., действительно резка, но она не существенна и легко объясняется тем, что вещество, поступающее в животный организм извне, расходуется им на работу не тотчас же, а отлагается в тело в форме запаса, который и тратится во время голодания. Это всего лучше можно видеть из того обстоятельства, что животные, работающие во время голода, быстро и сильно уменьшаются в весе, тогда как у тех, которые остаются во время голода неподвижными (например, животные во время зимней спячки), это изменение сравнительно слабо.
И так, сомневаться нельзя – источником мышечной работы у лошади служат вещества, поступающие в ее тело извне.
(Вслед за этим было объяснено, что механические работы отправляют в животном теле мышцы (рабочие органы в тесном смысле), прикрепляющиеся к различным, частям костного скелета, и нервная система. Из последней идут импульсы к мышечной деятельности, самая же работа производится тем, что под влиянием этих импульсов мышцы укорачиваются и приводят в движете части костного скелета (руки, ноги и пр.). Сказанное было подкреплено опытом сокращения икряной мышцы лягушки, под влиянием электрического раздражения нерва. При этом мышца, связанная с блоком, укорачивалась и вертела блок с прикрепленным к нему указателем).
Но если это так, то следует ожидать, что к животному телу приложимо и третье общее свойство машин, в силу которого для одного и того же животного должно существовать постоянное отношение между величиною силы, производящей работу, и величиною самой работы. Такое постоянство, вероятно, и существует, но доказать его опытным путем нет ни малейшей возможности. Этого рода задачи уже в приложении к сравнительно простым машинам (например, к паровым двигателям) очень трудны, но в приложении к животному телу они пока еще положительно невыполнимы: пре препятствием к этому служить с одной стороны то обстоятельство, что в животном, рядом с наблюдаемой работой, совершается множество других, на которые тоже, конечно, тратится известная доля силы, с другой – недостаток наших сведений относительно сущности тех, сил, которые производясь в животном теле многоразличные работы. – Для паровой машины известно, например, с положительностью, что сила, превращающаяся в работу, есть теплота, для большинства же работ в животном теле эти непосредственные источники их неизвестны.
Поэтому приходится довольствоваться пока двумя вышеизложенными сходствами; но, конечно, мысль наша доказывается и ими, так как они касаются самых основных свойств машины.
Я только что сказал, м. г., что в животном теле, сверх чисто механической работы, совершается много и других; следовательно теперь нам предстоит испытать машинность животного тела и по отношению к последним. Другая категория работ в животном теле, может быть подведена под общую рубрику "фабрикации различных химических продуктов". Многие из них утилизируются человеком, например молоко, сало, шерсть и пр., и сельские хозяева совершенно справедливо смотрят на дело, считая например дойную корову машиной, превращающей корм в молоко, а овцу машиной, дающей шерсть; но рядом с такими продуктами тело животного приготовляет еще много других веществ, которые, утилизируются только им самим, например слюна, желчь, пот, моча и пр. – Эти-то вещества, рядом с первыми, и образуют всю названную категорию.
Посмотрим же, насколько животное тело является машиной и при этих производствах.
Здесь, для решения вопроса, нужно иметь в виду следующее основное положение всякого химического производства, вытекающее из основного закона химии, открытого Лавуазье, и известного под именем, закона не разрушаемости материи,: какой бы переработке ни подвергался сырой материал, ни одного атома вещества при этом не исчезает, но и не созидается вновь. Руководясь этим основным правилом, нам следует ожидать в случае машинообразности животного тела, что сырыми материалами для даваемых им химических продуктов, должны служить вещества, поступающие в тело извне, и далее — в случае, если в животном теле не созидается вновь вещества, — что между весовою величиною вещественного прихода с одной стороны, колебаниями веса самого тела и весом веществ, извергаемых последним наружу, с другой, должно существовать полнейшее равенство.
Первую половину дела доказать очень легко. – Кто не знает в самом деле, в какой тесной зависимости находится количество даваемого животным молока, жира и пр. не только от количества, но и от качества пищи? – На знании этой зависимости основывается самый способ откармливания животных. Но и вторую половину нашего вопроса доказать не трудно. Для этого стоит только собрать и взвесить все вещества, поступающие в тело извне, а они поступают сюда только двумя путями: через рот – пища и питье, и через лёгкие – часть атмосферного воздуха, называемая кислородом и потом собрать и взвесить все, что извергается телом наружу, т.е. кишечные испражнения, мочу, кожные испарения и, наконец, газообразные вещества (водяной пар и угольную кислоту), выделяющиеся при дыхании из лёгкого. Такие опыты и были делаемы, и они показали, что при условии, когда вес тела животного остается неизменным (например, у всякого взрослого человека), величина весового прихода и расхода совершенно равны между собою в случае увеличения тяжести тела, первая величина равна величине расхода + нарастание веса тела.
Стало быть, и в деле производства химических продуктов тело животного оказывается машиной: оно только перерабатывает внешние вещества (корм не похож ни на молоко, ни на желчь, мочу, шерсть и пр.), не созидая нового.
Если бы все жизненные явления в животном теле заключались в произведении механической работы и фабрикации химических продуктов, то задача наша была бы исчерпана; но животное сверх этих деятельностей, уже для простого наблюдателя, представляет еще новый ряд явлений: оно дышит, ест, переваривает пищу, чувствует и, наконец, способно к деторождению. Неужели и этими сторонами животной жизни, особенно двумя последними, не нарушается сходства животного тела с машиной? Актами пищеварительными и дыхательными положительно нет, потому что при подробном знакомстве с этими явлениями оказывается, что, например, все процессы, сопровождающие и последующее за принятием пищи (жевание, глотание и переваривание пищи) слагаются исключительно из мышечных деятельностей (т.е. мышечных работ) и актов приготовления (фабрикации) пищеварительных соков – из деятельностей, машинообразное происхождение которых уже доказано. Что же касается до дыхания, то вся внешняя сторона его, выражающаяся движениями груди, опять-таки мышечная работа, а вся внутренняя – не что иное, как целый ряд чисто химических процессов между кислородом выдохнутого воздуха и веществами тела.
Теперь я перехожу к наиболее трудной части нашей задачи, к анализу явлений чувствования, – трудной и по сущности дела, и потому, что область относящихся сюда фактов слишком обширна (она обнимает собою всю психическую жизнь животного), чтобы быть обнятой вполне в беглом очерке. В виду последнего обстоятельства, я постараюсь только выяснить перед вами на общеизвестных примерах общее значение актов чувствования для жизни животного тела и затем поищу, не существует ли в машинах частей с подобным же значением для деятельности машины. В случае удачи, вопрос наш будет решен утвердительно.
И так, какое общее значение в жизни тела имеют акты чувствования?
Если судить об этом значении но тем последствиям, которые вызывает в животном теле чувствование (при этом слове прошу постоянно иметь в виду ощущения, получаемые животными через посредство зрения, осязания, слуха и пр.) вообще, то ответ будет таков: чувствование служит вообще первоначальным толчком к произведению какой бы то ни было работы (в сфере ли мышц, или органов, приготовляющих соки, — это все равно) в теле; оно регулирует ее по силе и направлению и наконец может даже быть толчком к прекращенью оной. Под эту общую рамку подходят все без исключения внешние проявления так называемой сознательной деятельности животных. Возьмем, например, чувство голода: – оно поднимает животное на ноги и гонит его за добычей (приводить в деятельность систему мышц, участвующих в ходьбе); при этом направление и сила движений определяются теми чувственными впечатлениями, которые животное получает на пути (регуляция движений со стороны органов чувств); добыча наконец найдена и животное начинает утолять голод; что заставляет, его покончить с едой? – чувство насыщения. Возьмем, другие примеры. – В глаз попадает соринка – является чувственное раздражение и вслед за этим начинают течь слезы, то есть начинает отделять свой сок слезная железа. Попадает в гортань кусок пищи – является чувство перхоты и вслед за этим кашель (деятельность дыхательных мышц). Таких примеров я мог бы привести множество.