Как бы те же самые сработавшиеся, нервно подергивающиеся политические лидеры Второй волны на Востоке и на Западе реагировали, если бы, как предсказывает шейх Ямани, ныряльщики потопили бы корабль или заминировали Ормузский пролив, заблокировав тем самым половину нефтяного оборота, от которого зависит выживание всего мира(21)? Вряд ли можно чувствовать себя спокойным, если взглянуть на карту и увидеть, что Иран, едва способный поддерживать собственный правопорядок, находится на берегу этого стратегически жизненно важного и такого узкого прохода.
Что произойдет, задает вопрос еще один кидающий в озноб сценарий, когда Мексика начнет всерьез использовать собственную нефть - и столкнется с внезапным сверхмощным наплывом нефтяных песо? Будет ли у ее правящей олигархии, не имеющей технических навыков, желание раздать новые богатства полуголодным и многострадальным крестьянам Мексики? И может ли она сделать это достаточно быстро, чтобы предотвратить превращение нынешней слабой партизанской борьбы в полномасштабную войну в непосредственной близости от Соединенных Штатов? Каким был бы ответ Вашингтона, если бы разразилась такая война? И как реагировало бы огромное количество чиканос в гетто Южной Калифорнии и Техаса? Можем ли мы рассчитывать хотя бы на сколько-нибудь разумное решение, касающееся настолько значительных кризисов, при нынешнем смятении в Конгрессе и Белом доме?
Что касается экономики, то будет ли правительство, уже неспособное управлять макроэкономическими силами, в состоянии справиться с еще более дикими скачками в международной денежной системе или с ее полным разрушением? При том, что валюты контролируются с трудом, бурление евровалюты все еще безудержно распространяется, потребительский, корпоративный и правительственный кредит раздувается, подобно воздушному шару, может ли кто-нибудь ожидать экономической стабильности в предстоящие годы? Случись заоблачный скачок инфляции и безработицы, кредитный крах или какая-то иная экономическая катастрофа, и мы можем увидеть частные армии в действии.
И наконец, что произойдет, когда какие-то из множества расцветающих сегодня религиозных культов неожиданно сумеют организоваться для политических целей? Подобно крупному религиозному осколку, под демассифицирующим воздействием Третьей волны, вероятно, возникнут армии самозванцев-священников, министров, проповедников и учителей, некоторые с дисциплинированными, возможно, даже военизированными политическими приверженцами.
В Соединенных Штатах нетрудно представить себе новую политическую партию, которой управляет Билли Грэхэм (или его факсимильная копия), ведущую примитивную кампанию «за правопорядок» или «про-тив порнографии» с сильными чертами авторитаризма, или кого-то (подобного пока малоизвестной Аните Брайант), требующего тюремного заключения для гомосексуалистов и «симпатизирующих им». Такие примеры дают лишь слабый мерцающий намек на религиозную политику, которая может ждать нас впереди даже в самом светском из обществ. Можно вообразить любой вид основанного на культе политического движения во главе с Аятоллой по имени Смит, Шульц или Сантини.
Я не говорю, что эти сценарии непременно материализуются. Все они могут оказаться невероятными. Но если не воплотятся эти сценарии, мы должны признать, что другие драматические кризисы все равно разразятся и они будут еще опаснее тех, что только миновали. Мы должны смотреть факту в лицо: нынешний урожай лидеров Второй волны до нелепости не готов справиться с ними. Наши политические структуры Второй волны сегодня даже более испорчены, чем в 1970-е годы, и мы должны признать, что в кризисах 1980-х и 1990-х правительства будут менее компетентными, одаренными меньшим воображением и менее дальновидными, чем в прошедшем десятилетии.
Это говорит нам о том, что мы должны вновь изучить, начиная от самых корней, одну из наших глубоко хранимых и опасных политических иллюзий.
Комплекс мессии
Комплекс миссии - это иллюзия, что мы можем каким-то образом спастись, изменив человека наверху.
Наблюдая, как политики Второй волны спотыкаются и пьяно бормочут чтого в связи с проблемами, возникшими с появлением Третьей волны, миллионы людей, подстрекаемых прессой, пришли к единственному, простому, понятному объяснению наших несчастий: «банкротство лидеров». Если бы только на политическом горизонте появился мессия и снова свел все воедино!
Эта мольба о властном, мужественном лидере слышна сегодня даже от самых разумных людей, потому что рушится их привычный мир, потому что их среда становится более непредсказуемой, а их жажда порядка, структуры и предсказуемости возрастает. Поэтому мы слышим то, о чем писал Ортега-и-Гассет в 1930-е годы, когда Гитлер совершал свое восхождение:
«Страшный крик, поднимающийся, подобно вою множества собак на звезды, умоляющий кого-нибудь или что-нибудь взять на себя командование».
В Соединенных Штатах президента яростно обвиняют в «отсутствии качеств лидера». В Великобритании Маргарет Тэтчер избрана потому, что предлагает, по крайней мере, иллюзию того, что является «железной леди». Даже в коммунистических индустриальных государствах, где руководство какое угодно, но не робкое, усиливается давление, чтобы добиться еще «более сильного лидерства». В СССР выходит в свет роман, который в открытую прославляет способность Сталина добиваться «необходимых политических результатов». Публикация «Победы» Александра Чаковского представляется частью тенденции «ресталинизации»(22). Маленькие изображения Сталина появились на ветровых стеклах, в домах, гостиницах и киосках. «Сегодня Сталин на ветровом стекле, - пишет Виктор Некипелов, автор «Института дураков», - это поднимающийся снизу... протест, хотя и парадоксальный, против нынешнего распада и отсутствия лидерства».
Начинается опасное десятилетие, сегодняшнее тре-бование «лидерства» поражает в момент, когда поднимаются давно забытые темные силы. «The New York Times» сообщает, что во Франции «после более чем трех десятилетий затишья маленькие, но влиятельные правые группы стремятся на интеллектуальную авансцену, выдвигая теории расового, биологического и политического превосходства, дискредитированные поражением фашизма во второй мировой войне».
Болтая о расовом превосходстве арийцев и охваченные яростными антиамериканскими настроениями, они контролируют крупнейший еженедельник «Le Figaro». Они настаивают на том, что расы рождаются неравными и должны оставаться такими при правильной социальной политике. Они украшают свою аргументацию ссылками на Е.О. Вильсона и Артура Йенсена, по-видимому, чтобы придать научную окраску своим злобным антидемократическим наклонностям.
На другом конце Земли, в Японии, мы с женой недавно провели 45 минут в огромной дорожной пробке, наблюдая процессию ползущих мимо грузовиков, в которых одетые в униформу и каски политические хулиганы пели и выбрасывали кулаки к небу в знак протеста против правительственной политики. Наши японские друзья рассказали, что эти подобные штурмовикам бойцы связаны с мафиозными бандами якудза и финансируются крупными политическими деятелями, жаждущими увидеть возврат довоенного авторитаризма.
Любой из этих феноменов в свою очередь имеет «левого» двойника - террористические группы, которые выкрикивают лозунги о социалистической демократии, но готовы установить в обществе свой вариант тоталитарного руководства при помощи автоматов Калашникова и пластиковых бомб.
В Соединенных Штатах, наряду с другими не вну-шающими спокойствия признаками, мы видим возрождение бесстыдного расизма. С 1978 г. возрождающийся Ку-Клукс-Клан сжигает кресты в Атланте; его вооруженные люди окружают здание муниципалитета в Декатаре, Алабама; открывают стрельбу в церквях чернокожих и синагоге в Джексоне, Миссисипи; демонстрируют возобновившуюся активность в 21 штате от Калифорнии до Коннектикута. В Северной Каролине представители Клана, которых открыто называют нацистами, убили пятерых левых активистов, выступавших против Клана(24).
Короче говоря, нарастающее требование «более сильного руководства» точно совпадает с возобновлением деятельности высоко авторитарных групп, которые надеются извлечь выгоду из разрушения представительного управления. Трут и искра находятся в рискованной близости друг от друга.
Усиливающаяся мольба о лидере основана на трех неверных концепциях, первая из которых - миф об эффективности авторитаризма. Мало какие идеи поддерживаются так широко, как мнение о том, что диктаторы если и не делают ничего больше, то хотя бы «заставляют поезда ходить по расписанию». Сегодня разрушается так много институтов и все столь непредсказуемо, что миллионы людей охотно поступились бы свободой (желательно чьей-нибудь), чтобы заставить свои экономические, социальные и политические поезда ходить по расписанию.
Однако сильное руководство - и даже тоталитаризм - имеют мало общего с эффективностью. Немного есть оснований предполагать, что Советским Союзом сегодня управляют эффективно, хотя его руководство безусловно «сильнее» и авторитарнее, чем руководство Соединенных Штатов, Франции или Швеции. За ис-ключением военной, тайнополицейской и нескольких других функций, жизненно важных для сохранения режима, СССР, по разным свидетельствам, включая свидетельства советской прессы, является в действительности хлипким кораблем. Это общество, искалеченное расточительством, безответственностью, инерцией и коррупцией, короче говоря - «тоталитарной неэффективностью»(25).