– Но не это обстоятельство сдержало нас.
– А что же?
– Подождав и понаблюдав за ними, мы выяснили, что они ищут среди местных кыргызских племен хорошего проводника. Причем искали они проводника открыто. Они пустили слух на все поселения о том, что каравану требуется проводник до города Ак- Буркут.
– Ак-Буркут? – удивленно переспросил генерал.
– Да. Именно, поэтому наш сотник Хурсакай, не счел разумным захватывать караван…
– С сотней воинов против тысячи?! Ха, ха! Как тебя зовут? Вижу, долгая служба в монгольской армии не лишила тебя чувства юмора. Приятно слышать от солдат, что легенда о непобедимости монгольской армии все еще живет в сердцах юных воинов. Но время сейчас другое. Скажи мне храбрец, как тебя зовут?
– Меня зовут Аткурак! Я командир лазутчиков в сотне Хурсакая! Моего отца звали Манжу, он был сотником и сражался в вашей армии, и доблестно погиб в одном из ваших последних сражений! – гордо ответил воин.
– Ты, сын сотника Манжу?! Он был храбрым воином. Я его очень хорошо знал. Кажется, он пал смертью храбрых в …– остановился Мунджехбий, как бы вспоминая.
– В последнем вашем походе, два года тому назад, вблизи от северо-восточных границ Китая! – четко уточнил Аткурак.
– Знаю, знаю. Я все хорошо знаю, – конечно, он не знал этого сотника Манжу. Во время его последних походов с ним была двадцати семи тысячная армия. Он с трудом помнил имена тысячников. Да и то всего лишь нескольких, всех-то не упомнишь. Не говоря уже о сотниках. Но, разве это имело значение? Зачем расстраивать юного солдата.
– Мой генерал. Для меня большая честь, что у вас осталось хорошее мнение о моем отце! – еще ниже поклонившись, сказал Аткурак.
– Я никогда не забываю тех, кто храбр! – сказал генерал Мунджехбий затем, немного подумав, добавил. – И их ближайших родственников. Поэтому, после того как ты вернешься с этого задания, назначу тебя десятником моей личной охраны!
– Я восхищен вашим великодушием, мой генерал, – обрадовался Аткурак, и приподняв свою голову добавил. – Вы не пожалеете об этом!
– Хорошо. А теперь скажи мне, что предлагает мне Хурсакай? – приступил к делу генерал.
– Он хочет, чтобы вы прислали трех тысячную монгольскую армию.
– Трех тысячную?! Но ты же, мне только что сказал, что караван охраняют не более тысяч солдат! Или ты хочешь сказать, что таких караванов целых три?! – воскликнул Мунджехбий.
– Нет. Караван всего лишь один. Но, как нам стало известно, он направляется в город Ак-Буркут. Сотник Хурсакай хочет повести трех тысячную армию за ними и напав на город захватить его.
– То есть, ты хочешь сказать, что Хурсакай хочет убить одним выстрелом лука сразу двух архаров, аа?! Слушайте, откуда вы такие беретесь? Неужели долгие разведывательные поездки по дальним странам вселили в ваши головы бредовые шутки. Не думает же Хурсакай, что город, которого мы так долго искали, встретит нас с распростертыми объятиями. Они всех вас запросто перебьют. Подумай сам, даже если Хурсакаю со своей сотней и дополнительно направленной трехтысячной армией удалось бы захватить город и караван, они не смогли бы их так долго удерживать. Подоспели бы другие вооруженные подкрепления кыргызов и перебили бы их всех! Тут надо все хорошенько обдумать и взвесить, – затем, повернувшись к тысячнику Тайлихкану, все это время молча сидевшему и слушавшему приказал. – Распорядись о том, чтобы немедленно собрали всех тысячников на тайный совет. Мы будем рассматривать план нападения на кыргызов.
Пока Тайлихкан выйдя из юрты, давал распоряжения своим людям, генерал отпустил Аткурака, сына храброго сотника Манжу, сказав ему, что если он понадобится, за ним пришлют.
Глава 5.
Ближе к вечеру юрта генерала Мунджехбия была переполнена людьми. Все кто сидели в юрте были лучшими тысячниками генерала, которые неоднократно доказывали ему свою верность. Громко перекрикивая друг друга, они обсуждали целесообразность вторжения на территорию кыргызов. Всего в юрте сидели шестеро тысячников и сам генерал. Генерал сидел в дальнем углу, молча, слушая предложения своих офицеров. Справа от него сидел тысячник Тайлихкан самый большой и свирепый из его воинов, одежда его состояло из волчьей шкуры, которую он почти никогда не снимал. Поэтому, монголы прозвали его «волком», а его тысячную волчьей стаей. Слева от генерала сидел тысячник Мосулюк. Он был высоким и худощавым. Одежда его состояла из короткой шубы, сшитой из овечьей шерсти и шапочки с болтающимся лисьим хвостом. При свете костра, который горел в центре шатра, можно было разглядеть его серьезное лицо. Его левая щека была рассечена мечом. Правда рана давно уже зажила, но глубокий шрам все еще оставался, делая его зловещим уродом. Прямо напротив них сидели тысячники Джунгарек, Эдигей, Шунхарай и Худжрет. Все четверо были в одеждах, сшитых из простых овечьих и верблюжьих шкур.
Все тысячники, сидевшие рядом с костром, были в прямом подчинении генерала. По правде говоря, это и была вся армия генерала Мунджехбия, которая находилась в его распоряжении на данное время. Из-за того, что хан Монгольской империи отозвал девять тысяч человек к себе. Генерал вынужден был остаться всего с шести тысячной армией. Да и то из шести тысяч солдат в случае похода он мог рассчитывать всего на пять тысяч. Поскольку, тысячная Худжрета должна была оставаться здесь, охранять границу Монгольской империи от посягательств северных племен. Хотя, по правде говоря, никто еще не нападал на приграничные монгольские земли за последние десять лет. Но, таков был приказ, отданный самим ханом Монгольской империи. Нарушение его приказа была равносильно предательству. А с предателями, хан расправлялся с особой жестокостью.
Хана Монгольской империи любили и почитали все. А все потому, что сильно боялись его. Находясь у себя во дворце, хан Монгольской империи имел в своем распоряжении сорока тысячную действующую армию. При необходимости собрал бы еще такую же армию. С такой многочисленной армией он, запросто мог бы завоевать всю Азию от края до края. Но, хан Монгольской империи ограничивался только тем, что покорил ближайшие, мелкие государства. Ему почему-то, было достаточно и этого. Поскольку, все покоренные племена вовремя платили ему дань.
При необходимости, он позволял своим победоносным войскам делать набеги на крупные города и поселения дальних племен. Подобные вылазки в основном делались по ряду причин:
Во-первых, для того чтобы вовремя истреблять подрастающее поколение врагов, отбивая тем самым у них охоты вражески настраиваться против Монголии.
Во-вторых, пригонять как можно больше невольников, для того, чтобы продавать их в рабство.
В-третьих, чтобы пополнять казну хана Монгольской империи награбленным имуществом.
И, наконец, в-четвертых, частые набеги, и мелкие схватки с врагами не давали сильно расслабляться монголам. Поскольку, как известно долгое бездействие может ухудшить боевой дух и стойкость непобедимой монгольской армии.
Итак, собрав у себя всех своих тысячников, генерал стал слушать их предложения.
– Скажите мне, что вы думаете о предложении сотника Хурсакая, – задал вопрос генерал. – Стоит ли нам двинуться всей силой и взять город кыргызов?
– Я считаю, что нам необходимо сейчас же трогаться в путь, – предложил Мосулюк, при свете костра было заметно, как он зловеще улыбнулся, заранее предвкушая сражение. – В данном случае было бы глупо отсиживаться здесь и упускать такую добычу из рук.
– Да, но если мы со всей армией двинемся в поход, что об этом скажет великий хан, – осторожно заметил Джунгарек. – Ему это может не понравиться!
– Об этом я позабочусь сам, – успокоил его генерал. – К тому же, в случае успеха мы вернемся с большой добычей. Хан непременно одобрит наш поход.
– Хорошо. Но, а что если мы потерпим поражение? – не унимался Джунгарек. – Ведь кыргызы, если объединятся, запросто могут смять наше войско!
– В тебе говорит трусость, – улыбаясь, заметил генерал. – Никто не сможет противостоять нашим войскам!
– Да, ведь еще никому не удавалось противостоять нам, – согласился Мосулюк. – Мы уничтожим всех, кто попытается противостоять нашим войскам! – и ехидно улыбаясь, добавил. – Если ты боишься Джунгарек, то можешь не идти с нами, я с удовольствием возьму под свое командование твою тысячную. А когда мы вернемся с трофеями и с толпой невольников, тебе не достанется ничего. Хотя, нет! Пожалуй, я подарю тебе одну клячу. На ней ты будешь хорошо смотреться, с поджатым хвостом. Ха-ха-ха!
При этих словах Джунгарек вскочил и схватился за свой кинжал. Однако генерал, строго взглянув на него, приказал ему немедленно сесть.
– Успокойся Джунгарек. Мосулюк не хотел тебя обидеть. Он просто сказал, что если ты не с нами, то это очень плохо. Поскольку, показывая свою трусость, ты даешь нам повод усомниться в твоей храбрости, – сказал генерал, ему не хотелось, чтобы его тысячники спорили из-за пустяков.
– Раз ты такой прыткий и умеешь хвататься за кинжал, то почему бы тебе, не пугать так наших врагов, – с издевкой заметил Мосулюк.
– Я не трус! И если ты не заткнешься и не перестанешь ухмыляться, я собью с тебя спесь! – ответил Джунгарек, после чего немного помолчав, продолжил. – А тысячную свою, я тебе не отдам! Я первым войду в город и захвачу большую добычу. Так что сам катайся на своей кляче со своим поджатым лисьим хвостом, висящим у тебя на голове!
– Ха, очень смешно! – серьезно ответил Мосулюк. – По моему, ты просто завидуешь мне. Да ты на себя посмотри! Одет словно самый последний оборванец! И не можешь без зависти смотреть на мою одежду.
– Ты это называешь одеждой?! – указав на него пальцем, воскликнул Джунгарек. – Да мой раб и то лучше одевается!
– Что ты сказал?! – вскричал Мосулюк.
– Перестаньте ссориться! Иначе я вас обоих вышвырну из своей юрты, – вмешался генерал. – Надоело слушать нытье двух баб! По-вашему, мы сюда пришли для того, чтобы обсуждать ваши модные наряды?!
– Давайте лучше послушаем тех, кто до сих пор молчал, – продолжал генерал. – Что ты думаешь, на счет этого Эдигей?