Покушав в обществе Курчгеза и Джуса, Эль Херзук попивая вино с горлышка небольшого бурдюка, начал размышлять. Его очень беспокоило то обстоятельство, что монголы до сих пор не обнаруживающие себя, вдруг внезапно выдали свое месторасположение. Странно было и то, что кто-то из монголов издал не человеческий крик. Обычно осторожный противник не станет без необходимости выдавать себя. Тем более, если они преследуют грандиозный план захвата крепости и каравана. Хотя Эль Херзук с самого начало подозревал монголов в преследовании каравана, он все же сомневался. Но, теперь все его сомнения исчезли.
Вероятно, монголы до сих пор полагали, что караванщики ни о чем не подозревают. И теперь считая себя обнаруженными, они могут изменить свои первоначальные планы. Подумав еще немного, он решил обратиться к Курчгезу.
– Курчгез, ты помнишь тот крик, который раздался со стороны скал?
– Да, помню. Вряд ли удастся забыть такой вопль, – ответил Курчгез.
– Как ты думаешь, что там произошло?
– Я думаю, что один из монголов, проводивших за нами наблюдение, случайно погиб. И прежде чем умереть, успел крикнуть.
– Ну, это и так понятно. Как думаете, может, он сорвался со скалы? Мы же слышали эхо его крика, – вмешался в разговор Джус.
– Нет. Обычно когда человек срывается со скалы, голос его бывает удаляющимся. То есть, падая вниз и при этом, крича, его голос бы удалялся. А эхо так и так раздастся даже от обычного громкого чихания. Этот же крик был внезапным и коротким, – начал отвечать Курчгез. – Возможно, кто-то неосторожно поскользнулся и сломал себе что-то или наступил на какую-нибудь ядовитую змею. К тому же обычный монгольский воин, срываясь со скалы, никогда не орет. Это считается трусостью, а в иной мир, куда обычно попадет душа умершего монгола, вход для трусов закрыт. Поэтому монголы могут орать и визжать сколько душе угодно только перед началом боя, а погибая от ран, не издают звука, чтобы не разгневать своей трусостью бога войны.
– Может это и не монголы. Откуда мы вообще взяли, что преследующие нас люди именно монголы? Из-за какого-то наконечника стрелы?! А может, оно там лет сто уже лежало! – с жаром воскликнул Джус.
– Где? В брюхе архара или на его ноге?!… – Курчгез попытался его перебить. Но разгоряченный Джус продолжал.
– Мы же просто предположили, что это монголы! А может быть, это просто местные разбойники? – Джус даже слегка вспотел, опровергая предположения всего каравана. – Курчгез, ты же только что сам сказал, что монголы никогда не орут перед смертью. И услышав крик смерти, которую монголы не издают, ты все еще настаиваешь на том, что это все же монголы?!
– Послушай меня Джус, мне и самому все это не нравится. Но ты плохо слушал меня. Я сказал, что обычный монгольский воин, то есть закаленный в боях, ветеран всех походов, монгольский солдат, умирая, не издает ни звука. Только неопытный молодой монгольский воин, еще не побывавший ни в одном сражении может так расколоться. Между тем, я слышал, что хан Монгольской империи, часто призывает в ряды своей армии совсем еще зеленых юнцов, чтобы увеличить число своих туменов. Ему сейчас необходимо как можно быстрее увеличить свою армию. Он боится врагов у себя дома. Поэтому хочет устрашить их, количеством своей армии. И вот теперь я пытаюсь тебе вбить в голову, что это именно один из таких юнцов, который возможно, отправился в поход впервые и, разумеется, еще не знает о том, как умирают и умирали остальные настоящие монгольские закаленные воины! Теперь то, я надеюсь, ты понял меня, Джус?!
– вдохнув в легкие еще немного воздуха, Курчгез решил объяснить все до конца, отчасти для того, чтобы вопросов больше не было, и отчасти для того, чтобы Эль Херзук считался с его мнением. – А теперь на счет местных разбойников. Кыргызы никогда не нападают на караваны и не позволяют делать это другим. Тем более, на своей земле, потому что этим набегом на караван они кроме золота и серебра, ничего хорошего не получат. Наоборот, они лишатся самых необходимых для их быта и жизни, товаров и предметов, которые получают от постоянных торговых караванов. И тем самым закроют одну из ветвей Великого Шелкового Пути, в сторону кыргызских земель. Оторванные от внешнего мира, изолированные от близлежащих стран и лишенные всякой информации о происходящем в мире, они станут быстро вымирать. Поэтому, с экономической и политической точки зрения, грабить караваны кыргызам не выгодно! Это будет препятствовать их экономическому развитию. А любой кыргыз, живущий в степях и среди гор, пусть бедно живущий, но, зато живущий в своей земле, никогда не станет препятствием на пути к развитию своей страны. Страну, которую создали объединенные кыргызские племена, отвоевав у врагов каждый клочок земли, и на протяжении веков своей кровью защищающие его, и передающие в дар своим потомкам из рук в руки. И в конце я хотел бы еще заметить, дорогой Джус, скажи мне, с чего ты взял, что архары живут сто лет? Они проживают всего до пяти-семи летнего возраста и умирают от старения. Хотя на счет смерти от старения вряд ли соглашусь оспаривать. Тем более если учесть, что средняя продолжительность жизни одного архара в этих горах не превышает пяти-шести месяцев с момента, когда он начинает ходить, – закончив Курчгез с недвусмысленным выражением лица, указал на кучу обглоданных костей, лежащих возле ног Джуса.
Глава 11.
Ближе к полуночи, когда на открытом небе появились ярко сияющие звезды, монголы решили устроить совет. Мосулюк собрал всех своих приближенных военачальников, включая и сотника Хурсакая. Всего возле костра собралось человек восемь. Все они были опытными воинами не раз участвовавшие в разных битвах. Пламя костра освещало обветренные и измотанные лица монголов еще не утратившие свою суровость.
Пожирая куски вареного мяса, и запивая его кумысом, они обсуждали свои дальнейшие действия. Сам Мосулюк громче всех кричал и доказывал о необходимости изменения планов. В споре принимали участие все.
– Сложившаяся ситуация требует немедленного изменения наших дальнейших планов, – воскликнул Мосулюк. – Купцы уже почуяли наше присутствие. Нам надо немедленно атаковать их!
– Да, но, насколько мне помнится, генерал Мунджехбий приказал нам ни в коем случае не нападать на караван до их прибытия в город Ак-Буркут, – возразил Хурсакай. – Мы не можем ослушаться его приказа. Тем более, что они еще не привели нас к городу.
– Мы находимся здесь, ближе к каравану и городу Ак-Буркут. Следовательно, можем действовать по обстановке, так как сочтем нужным, – не унимался Мосулюк. – К тому же, если мы не вмешаемся немедленно, то ситуация может измениться в корне и конечно не в нашу пользу. Раньше мы имели возможности напасть на караван, сразу же по прибытии имея фактор неожиданности. Теперь же выдав свое присутствие, мы лишились внезапного нападения. А на счет дороги до Ак-Буркута можешь не беспокоиться, мы захватим живым того проводника, который ведет их к городу и сами найдет его.
– Тем не менее, я думаю, нам следует дождаться прибытия наших остальных сил. Мы не можем напасть на караван сейчас, – не согласился Хурсакай.
– Ты думаешь, что нам не удастся захватить караван, а? По-твоему монголы такие трусы, что побоятся напасть на караван, которую охраняет какая-то кучка наемников! – зло процедил Мосулюк, ему не очень нравилось то, что этот сотник Хурсакай спорит с ним в присутствии его подчиненных. – Если ты боишься, то можешь остаться здесь и охранять наших коней. Мы сами справимся с караваном.
– Я вовсе не боюсь! Просто мы очень поторопились с выводами. Я думаю, что все сидящие здесь согласятся со мной. Захватив караван сейчас, мы можем остаться незащищенными, – оправдываясь, Хурсакай тыльной стороной своей ладони все время вытирал капельки пота выступавшего со лба. Даже в его голосе чувствовалось волнение и замешательство. Много времени проведя в приграничных землях, Хурсакай отлично знал стратегию ведения боя в чужих краях. Он прекрасно понимал, что Мосулюк своим безрассудством может погубить хорошо составленный план. Только вот объяснить этому самодовольному тысячнику об его опасениях было чертовски трудно. Он это прекрасно понимал, но в то же время пытался все втолковать ему это. – Поймите меня правильно, напав на караван, мы чуток ослабеем. Если же эти купцы уже успели предупредить кыргызов о своем и нашем появлении, то не ровен час, когда прибудет подкрепление, и нас запросто перебьют. Просто чудо, что мы до сих пор на своем пути не разу не встретили кыргызских воинов. Столкнись мы с ними, нам бы пришлось очень туго. Кыргызы прекрасно знают эту местность, так как живут здесь. Следовательно, даже простое крестьянское ополчение, могло бы нас заманить в какую-то ловушку и запросто уничтожить. Даже если многие из нас и выжили бы, то далеко уйти не удалось бы. Они предупредили бы все города и деревни об опасности. Отступая, мы непременно подвергались бы преследованию со стороны кыргызских воинов, и прежде чем вышли бы за пределы их земель, нас не осталось бы.
– В твоих рассуждениях есть какой-то здравый смысл, – согласился Мосулюк. – Но в них слишком много «если бы», но, как ты сам видишь, так не случилось. Из этого следует, что удача все еще на нашей стороне. Поэтому, я думаю, что все, что ты сказал не существенно, по крайней мере, сейчас.